Девушка с острова Тарт

Аша накрутила прядь на палец, облизнула губы, глаза подернулись на секунду томной поволокой. Потом продолжила.

– Жаль, что он так позорно выбыл накануне турнира…

Аша продолжала говорить, но Бриенна вдруг снова мысленно оказалась в коридоре второго этажа, зажатая между парнями в черном и стеной. Руки ее вцепились в Джейме, и она поняла, что каким-то образом словно вспоминает ситуацию с рукой, и попыталась что-то сделать, но организм не слушался, руки отказывались двигаться.

– … Не всегда получает, что хочет…

И на руку Джейме обрушился удар. Вернувшись в реальность, Бриенна поняла – это было спланировано. Его специально вывели из строя! Кто? Зачем?

– Эгей! Чего зависла… – Арья теребила ее за рукав куртки. – Не задумалась ли о каком голубо… глазом олене? Или, может, уже о наглом больном мерзавце с золотыми волосами?

Бриенна хотела возразить, что он не мерзавец, что за вчерашний день она столько о нем узнала, словно он ей исповедовался перед неминуемой гибелью. Он бредил на ее руках всю дорогу до больницы, и она уже начала привыкать, но то, что он начал рассказывать, отходя от наркоза… Она не все поняла, но часть рассказа врезалась в ее память и просто требовала пояснений… А пока она объясняла Арье, что мало спала из-за дежурства, что снова вызвало бурю насмешек. Бриенна была привычной к подколкам, но это, кажется, был самый длинный марафон терпения в ее жизни, и она начинала уставать. Арья, видя настигающих братьев, бросила ей последнее:

– В любом случае теперь Львам не светит первое место, а у Волков все шансы.

– Я не настолько сильна в волейболе, – хотела сказать Бри, но увидела только уносящуюся спину Арьи.

Урок физкультуры после кофе вышел скомкано, но глаза уже не слипались. Мир сошел с ума на почве волейбола. Старшеклассникам поставили больше уроков физкультуры в неделю, чем вместе взятых математики и русского, к тому же на тренировках постоянно присутствовали тренера Львов и Волков, приглядываясь как к удачным, так и к неудачным действиям своих и чужих игроков, подмечая все и анализируя. Тренером Львов был Барристан Селми, Волков - Русе Болтон.

Хорошо, что в классе Бриенны всей этой вакханалии практически не было. Их класс был гуманитарным, Бриенна оказалась в нем из-за хорошего голоса, неразберихи с переходом в новую школу и единственного свободного места. В прошлый раз, правда, она позволила себе из любопытства побросать мяч через еще не снятую сетку, тренируя подачу. Она пока не очень понимала суть игры, мяч сам собой летел, куда она хотела, и после пары пристрельных попыток она начала бить выше сетки. Она решила подойти к тренеру в этот раз и расспросить поподробнее. Якен Хгар если и удивился, то язвить не стал.

– Девочка интересуется волейболом. Человек покажет девочке.

Он разбил ребят на пары и попытался объяснить, как перебрасывать мяч друг другу, пружиня кончиками пальцев. Рассказывал о работе ног и корпуса, показывал, как принимать мяч, летящий высоко, низко и неудобно. Потом выстроил всех по краям зала в две шеренги и учил подавать. К концу урока по количеству травм рук, пальцев и разбитых носов стало совершенно очевидно – из гуманитариев нельзя вылепить спортсменов. Тренер не расстроился даже после краткого визита медсестры, настроенной его поколотить за большое количество попорченных учеников. Даже упоминание о том, что пальцы – рабочий инструмент и школа лишится ряда первых мест на олимпиадах, его не тронуло. Когда он ушла, его глаза смеялись.

– Девочка, – остановил он Бриенну после раздевалки. – Тебе нужно увидеть волейбол. В субботу будет разминочный матч Волки/Львы. Приходи обязательно. Я найду место.

========== 2.11. Обломки мечты / Джейме ==========

Утро не было ни добрым, ни радостным. Наорав на Бриенну, он отключился и спал всю ночь, но кошмары перемежались галлюцинациями. В его сне горел город, на железном троне сидел безумный король, а он подходил к трону с обнаженным мечом. Серсея стояла у зеркала, оборачиваясь к нему, он ее обнимал, глядя через плечо в зеркало, но отражение его лица в зеркале плыло и становилось Ланселем, Григором Клиганом, а то и вовсе физруком Кеттлблэком. Отец стоял с бешеным лицом над детской кроваткой и говорил ледяным голосом: “Он не мой сын. Ты не моя жена. Выбирай”. Огромные зеленые глаза, печально и с бесконечной мудростью глядящие на него. Он вываливался из одного кошмара в другой, у него кружилась голова и знобило. Проснуться стало величайшей целью.

Утром у его кровати стоял отец. Он терпеливо ждал, когда его наследник проснется. Терпеливо ждать было фирменным стилем Тайвина Ланнистера. Тем, кто не понимал, как он «любит» ждать приходилось напоминать об участи ООО “Тарбеки” или концерна Кастамерские Рейны. Их он не дождался, и больше о них не принято говорить. Зачем говорить о несуществующем?

– Сын, – приветствовал его Тайвин.

– Отец, – констатировал Джейме. Рот пересох, ему остро хотелось в туалет, помыться и унять боль в руке, но при отце мечтать о самодеятельности было нельзя. Шутили, что когда он проходит по двору, собаки начинают непроизвольно испражняться от страха. Джейме всегда сочувствовал животным. – Как тебе здесь?

– Унылая богадельня, – вынес вердикт отец. – Операцию делали здесь, нельзя было терять времени. Твою руку собирали по фрагментам меньше ногтя величиной. Лучший хирург города.

– Какие прогнозы? – с надеждой спросил Джейме, продолжая думать… Я знаю, ты сделал все, включая невозможное, но что это даст, папа. Что это даст против скорости срастания костей…

– Срастется через два месяца, еще два на тренировки. Вернешь форму полностью к лету.

Слова отца звучали неведомой, убийственной, но манящей песней. У меня снова будет рука, и я буду играть. Покрывало отчаянья слегка разошлось над ним, и он почти начал чувствовать кожей воздух, ловить звуки и запахи, когда его накрыло осознание…

– Я пролетаю мимо всех игр зимы. И, возможно, весенних.

– Да. Ты разочаровал меня.

Свинцовый саван вновь покрыл его разум, и он забылся сном так стремительно, словно упал в обморок.

Когда он снова пришел в себя, за дверью палаты тихо переговаривались два голоса.

– Он ругался и спрашивал, зачем я здесь. Он не хочет меня видеть, – более высокий смутно знакомый.

– Больно, – грудной, низкий, нотка силы, нотка опыта. Медсестра? Врач?

– Да, но он принимает обезболивающее, – извиняясь, протянул высокий.

– Отец – констатировал низкий.

– Он говорил, что я ничего не понимаю, что отец его не простит. Но я не верю, не бывает таких жестоких людей, я видела, как он волновался, – сбивчивость и наивность этой речи выдала Бриенну. Глупая девчонка, что ты вообще понимаешь в людях?

– Девочка. Иди, – низкий голос был мягким, но настойчивым как танк.

– Я не могу, он снова меня прогонит, – жалобно тянула Бриенна.

– Иди, – танк усилил огневую мощь.

Дверь открылась, Бриенна, наконец, вошла. Ее можно было спутать по голосу, но никак не по внешности. Широченные плечи служили опорой для не менее широкого лица, нос, казалось, был некогда сломан, копна волос была растрепана в полном беспорядке, словно она только что сняла мотоциклетный шлем. Со спины ее наверняка обзывают парнем, отметил Джейме. Она выглядела усталой. Даже не усталой – изжеванной начисто. Она шла к его кровати, непроизвольно выставив перед собой рюкзак, словно ожидая атаки. Сегодня он уже никого не атакует, все его силы досуха выпили разговоры с отцом. Дай мне сил выдержать еще и ее, – простонал он мысленно.

– Бриенна, – констатировал он, – зачем ты пришла сегодня? Счастливый день в травматологии, и я единственный клиент? Люди перестали падать на улицах и ломать ноги? Вчера еще была осень или я пролежал тут до лета? Может, ты силой мысли отменила слякоть и заодно гололеды?

Едкая горечь его слов поразила даже его самого. Однако он снова почувствовал себя на минуту живым, прежним. Это было ненормально, но он был ей рад.

– Вот, – сказала она, покраснев как обычно, и протянула ему листок из тетради в клетку.