Девушки Сергея Пухова

Веркина мамаша, Ксения Петровна, пучеглазая, костлявая, с шиньоном в волосах гнедого цвета, наседала на Верку с давно наболевшим.

– … Николай?

– Тюфяк и плешь на макушке.

– Виктор из третьего подъезда?

– Витька жирный.

– Володя с заправки. При деньгах. Спортивный.

– Вечно бензином воняет.

– Ну, милочка, тебе не угодишь! Упустила одного, теперь перебираешь. Останешься в старых девах, Верунька. Слышала новость? Райка от Серёги ушла.

– Откуда новость?

– Лидия Степановна сказала.

– Степановне верить… Но они вроде нормально жили?

– Жаловалась Райка Лидии Степановне: тоска с ним беспросветная, денег не носит, сидит, что-то там корябает, вроде книжки пишет, никакого от него толку. Каличный после аварии и по-мужски слаб. Подаёт на развод. А Тимофеевна видела на днях, как Райка у дома в шикарную иномарку садилась, расфуфыренная, довольная, вся из себя, оглядывалась по сторонам, видел ли кто. Отхватила, видно, прынца.

– Одиноких принцев, мама, днем с огнём не сыскать. Все при жёнах. Повезло Рае.

– Никто не знает, кого она отхватила. Тут хоть паршивенький, да свой. Дура. Гуляла бы по-тихому.

– Как я?

– Ты догулялась, что муж бросил!

Вера из «пятьдесят третьей» была ничего. Молодая, тоже под тридцать, хамовата, звала его «Серый», он не обижался, что есть, то есть, он, в отместку, называл ее «Верунчик», полновата, по Пуховским мужским предпочтениям, остра на язык, не в последнюю очередь - миловидна, глаза, правда, узкие, что с полным лицом шло вразрез, носик картошечкой, но всё равно нормальная баба. Зад, конечно, округлый при таком строении, носит короткие платья и юбки, ляжки аппетитные, опять же грудь, не до пупа, но очень приличная. Волосы в узел, блондинистая, Пухов блондинок любил. Их все любят. При столкновениях во дворе или лестничной площадке улыбалась приветливо, заметно строила глазки, всегда немного болтали за жизнь по-соседски. Ничего серьёзного, так, хи-хи, да ха-ха. Но Пухова теперь не обмануть никогда. Наелся Раей. Хотя мыслишка была подкатить. Чувствовал - не откажет. Муж Веркин, Саня, тихий, добрый, не пьющий, поймал Верунчика однажды на деле, с мужиком на супружеском ложе, и тут же ушёл обратно к маме. Хорошо, что есть куда пойти. Пухову повезло хоть в этом, квартира двухкомнатная в тихом районе досталась ему от родителей, а родители уже на погосте - проклятый Чернобыль. Будь эта квартира Раи, давно вылетел пробкой и жил бы с иноверцами на стройке в вагончике.

Пухов не стал дальше слушать, обидевшись на «паршивенького», вернулся в комнату и, прихватив чужие ложки, пошёл на кухню готовить завтрак, яичницу на подсолнечном масле из четырех последних яиц. Тройка, семёрка, туз, - «Пиковая Дама», это Пухов помнил. Но причём тут эта чёрная дама… Дотумкаешь. Начальное счастье. Что жёлтый Чёрт имел в виду? В среду, предопределено, тройка, семёрка… Туз это одиннадцать. Нет, не дотумкать. Пухов бросил думать о цифрах и сел к окошку завтракать, и пока ел, вертел серебряные ложки. Ложки чайные, новые, с позолотой по черенку. Ложки красивые. Пухов закончил с завтраком, поглазел в окно, поставил сковородку в мойку, послонялся по квартире и, открыв шкаф в прихожей, полазил в карманах, хотя знал - бесполезно, Рая всегда проверяла одежду и выгребала всё до копейки. Денег в обрез, в заначке ровно семьсот рублей, сегодня среда, до получки семь дней, придется сосать лапу Серёже. Может квартиру продать? Пухов вспомнил ночное лечение, селёдку с луком, чёртову докторскую колбаску, вздохнул и улёгся на диван думать о цифрах. Лотерея? Номер квартиры, день рождения, день недели, год, число? Сегодня среда… Предопределено. Среда, комбинация… Из трех цифр… Тройка, семёрка, одиннадцать… Непрерывно мелькающие в голове цифровые комбинации расслабили, и он незаметно уснул. Сон повторил вчерашний трагедийный вечер, но в конце этого сна они с Чёртом сидели на диване обнявшись, и жёлтый Тихон, постукивая Пухову волосатой лапой по темечку, ласково бубнил заветные цифры: «… тройка, семёрка, туз, тройка, семёрка, туз, так просто, Серёга…». Тут Серёга проснулся. Всё сложилось и Пухов побежал бриться. Костюм выходной бежевый, рубашка любимая голубая, галстук бардовый, последние не рваные носки и туфли замшевые светлые, четыре раза надёванные.

– Вера, срочно нужны деньги, - сказал Пухов в открывшуюся дверь.

Верунчик вышла в коротком синем халате, некрашеная, что-то жующая, и измерила Пухова глубоким взглядом от замшевых туфлей до галстучного узла.

– Зачем?

– Нужно.

– Нет у меня!

– Вера!..

– Ты не отдашь.

– Вот те крест, отдам!
–  сказал Пухов, быстро-быстро осеняя себя знамением.
–  Прости, господи… Через неделю! Хочешь, на колени стану?

– Сколько?

– Пять.

– Хрена себе!
–  сказала Верунчик.

– Вера! По гроб!..

Верунчик хлопнула дверью и через минуту вернулась с тремя зелёными бумажками.

– Три! Через неделю!

Пухов схватил мятые деньги и двинулся к лестнице.

– Серый!?
–  позвала его Верунчик.

– А…

– Это правда, что Рая ушла…

– Правда. Свободен.

– … и у тебя не стоит?

– А ты проверь, - сказал Пухов и побежал вниз.

Одиннадцать рублей он занял у Павлова, бывшего коллеги по охранному делу. Шпроты из салаки, два нарезных батона, ветчина, сыр, копчёная грудинка, копчёные окорочка, колбаска сырокопчёная, два апельсина, бутылка коньяка за полторы штуки, ровно на 3711 рубликов. Без копеек. Комбинация. Пухов ещё раз пересчитал цифры на ценниках и покатился к кассам.

– Шикуем, Серёжа? Разбогател?
–  спросила кассирша Валя.

– Стремлюсь, Валюша, стремлюсь, - ответил Пухов, начиная трепетать.
–  Давай купон! И ручку!

Пухов нервничал, народу до одури, где уж тут выиграть. Но чем чёрт не шутит… Жёлтый Чёрт не пошутил. На розовом купоне, выданном на кассе кассиршей Валей, стоял номер 1173. Два совпадения. Всё шло куда надо. Пухов заполнил купон, отдал пакет Валюше посторожить - свои всё же люди, и побежал к выходу из магазина.

***

– А теперь - главный приз! Автомобиль «Рено Логан»!..
–  торжественно объявил в микрофон Василий Платонович.

Красный «Логан» находился в центре площадки перед зданием супермаркета, гирлянды, воздушные шары с надписями «Десять лет торговой сети «Бумеранг», ленты, и всё такое. Толпа вожделеющих «Логана» дружно захлопала и к барабану подвели девочку, приглашенную из народа. Родители черноволосой девочки радостно умилялись, народ замер в ожидании личного чуда, Пухов продолжал трепетать. Не сработает, три штуки туда, три штуки сюда, всё равно квартиру продавать, шиканет перед бомжеванием. Но коньяк можно бы и подешевле… Директор супермаркета лично покрутил барабан, черноволосая девочка с белым бантом, одетая в чёрное платье с белой перелинкой, запустила ручку в утробу куба, набитого купонами и…

– Выиграл купон 1173!..
–  крикнул в микрофон Василий Платонович, переворачивая розовую бумажку.
–  И сейчас мы узнаем имя счастливчика. Им стал Пухов Сергей Степанович. Пухов?.. Вот, б…

– Маленькая Чёрная Дама! Я тебе сейчас куплю большую шоколадку! Или даже две, - забыв о пустоте в карманах, сказал Пухов и, работая корпусом, двинулся через толпу рассматривать выигрыш.

Телевидение снимало, фотограф из «Городских Новостей» выбирал ракурс, девочка из редакции тянула к Пухову микрофон, красный «Логан» блестел в лучах, настроение заиграло веселыми красками. Пухов интервью давать не стал, но позировал фотографу и телевидению с удовольствием. Тут Пухова взяли за плечо и повели в магазин.

С Василием Платоновичем, директором супермаркета «Мега Бумеранг», отношения были непростыми. Пухов до армии гулял с его дочкой Таней. Ахи, охи, вздохи, танцы-обниманцы, первый секс в загородном доме Таниных родителей, беременность, и дело пошло к свадьбе. Василий Платонович Таню прижал и досконально выяснив подробности юношеской любви - «с кем, когда?», категорично дочери заявил: «Поедешь к тёте в Москву. Мне голодранцы в семье не нужны». Тане насильно сделали аборт и отвезли в столицу, а Пухова через неделю забрили и отправили на другой конец страны, к синему морю-океану, хотя у него была отсрочка по уходу за больными родителями. Василий Платонович поспособствовал, богатые люди, связи, всё в их длинных руках. Вот такая печальная любовь случилась у Пухова с Таней, дочкой Василия Платоновича. Больше Пухов Таню не видел.

– Ты у меня машину не получишь! Стервец! Из-за тебя дочка детей не может… Внуков… - сказал Василий Платонович у себя в кабинете, куда завёл Пухова после кислых прилюдных поздравлений, сказал и скупо слезу уронил. А потом ещё и рыхлый кулак показал.
–  Положил купон на стол!

– А пресса? Телевидение! Все видели! И Таню не я выскреб, вы сами убили своих внуков, Василий Платонович, теперь слезами на стол капаете, кулаком машете, - жестоко напомнил Пухов, наслаждаясь моментом давно желаемой мести.
–  А кулаки и у меня есть!