Девяностые. Том первый
Шрифт:
– Не хочу. И вообще, с чего это ты решил сорвать выступление своего любимого кружка?
– Мой внутренний енот негодует от того, что именно они ставят и как они это поставят.
– В смысле? Что тебя не устраивает? – Высвободив волосы из моей руки, Света присела на соседний стул.
– То, что это самый заезженный из всех заезженных сюжетов. Блин, кто вообще в здравом уме будет ставить в школьной постановке отрывок из Ромео и Джульетты?
– В смысле - кто? Все! Мне мама рассказывала, у них в школе тоже такое ставили.
– А-ха-ха! – Я заржал в голос. Вот
– Конечно! Любовь способна родиться даже между враждующими людьми… – Начала пересказывать Света явно не свои слова.
– Пха-ха-ха! Серьёзно? Шекспир? А-ха-ха! – Снова меня пробрал смех.
– Ты чё ржёшь? – Врезался в моё плечо маленький кулачок Её Высочества.
– Ой, прости-прости! – Успокоившись, смахнул невидимую слезинку.
– Да прекращай уже!
– Ладно, ладно. Уф! Всё, я нормален, хи-хи. Извини. Просто, хи-хи, Шекспир, и о любви…
– Да что не так-то?
– Шекспир почти никогда не писал о любви.
– Но…
– Трудности перевода. Как со сказками братьев Гримм.
– Да что ты говоришь? Ромео и Джульетта…
– Трагикомедия о том, как ради приумножения власти и богатства люди готовы уничтожить всё, что у них есть и даже своих детей…
– А, по-моему, он писал о любви, которой не бывает преград…
– Ага, человек, называвший любовь слепой дурой, сыпящей пыль в глаза людям?
– Это когда он такое писал? Что-то я не припомню!
– А ты читала его в оригинале? Или только окультуренный перевод?
– Перевод. Ты что, считаешь, что переводчики могли позволить себе неточность?
– Нет, конечно! Они просто писали свои интерпретации стихов, сохраняя примерный ритм, но очень часто упуская смысл. К сожалению, практически невозможно перевести стих с одного языка на другой, сохранив и ритм, и смысл, и суть…
– Пфф! Ну возможно, ты прав, и литературный перевод далеко не всегда передаёт все нюансы… Но этим же занимались профессионалы!
– Зачастую, именно в нюансах заключается чуть ли не больше смысла, чем в «теле» стиха. Вот. – Покопавшись в портфеле, достал тонкую папку. Удобно перемещаться на авто, можно носить с собой кучу всякого. – Когда узнал тему постановки, вспомнил, что давно хотел этим заняться. Тут мои попытки перевода некоторых сонетов Шекспира со староанглийского. В-основном дословные. Языки всё же весьма сильно отличаются, и сохранить ритм непросто. Почитай на досуге - откроешь для себя много нового. Наверное.
– Эй, ты во мне сомневаешься?
– Нет. Но… для понимания, важно не только знание языка, но и возраст.
– Как будто ты такой взрослый!
– Ну, я в этом плане, можно сказать, уникум, и мой психологический возраст побольше будет физического возраста некоторых наших учителей.
– Что ты тогда в школе делаешь? Иди вон, ВУЗ оканчивай!
– Лень. Да и представь
меня, задвигающего лекции по научной философии среди студиозов. Они ж ни слова не поймут. – Состроив скорбную мордашку, сокрушённо покачал головой.– Хи-хи!
– Вот и я о том. Но! – Поднял палец вверх. – С этим маленьким диспутом мы отдалились от темы.
– Ммм?
– Диверсия.
– ?
– Надо немножко переписать сценарий выступления.
– Как?
– Пока ещё не решил. Есть два варианта. Первый - ввести монолог второстепенного персонажа. Можно подговорить Бенволио или Меркуцио. Второй - диалог. Опять же, подговорить кого-то из актёров поменять реплики.
– Татьяна Ивановна за такое тебя по головке не погладит. Да и вряд ли кто-то согласится на это.
– Пфф! Вот уж чего я не боюсь, так это гнева учителей. Тем более - Татьяны Ивановны. Максимум - поругает чуть-чуть. Но, если мы сделаем всё хорошо, чтобы и рифма, и ритм сохранились, да и смысл был глубоким - скорее даже похвалит за креативный подход.
– Вот уж вряд ли.
– Не бойся, всю ответственность я возьму на себя.
– И все лавры? Даже и не думай! Сам сказал, что я твоя соучастница!
– Хех, замётано.
– Вот и хорошо. Ладно, допустим, мы напишем что-то. Но как добиться согласия тех, кто будет это играть?
– Да, тут заковыка. Ну, в крайнем случае их можно купить.
– Фи, деньги. Я, конечно, понимаю, что это самый простой способ, но не думаешь, что выглядеть это будет как-то… Уж лучше тогда самим на сцену ворваться и привнести хаос в выступление.
– Ммм… А ты растёшь. – Погладил Её Высочество по волосам.
– Пфф!
– Серьёзно. Я рад этому. Но… хаос мы точно сеять не будем.
– Почему?
– Потому что за хаос нас как раз и не-погладят по голове. Нужно что-то… как-то плавно, но полностью сместить акценты сценки. Блин, и почему мы не можем поставить полноценную пьесу, только короткий отрывок… Так, погоди, надо записать. – Снова достал блокнот и карандаш.
– И что ты там всё время строчишь? – Вновь сунула нос в мои записи Света.
– Загадочный Таинственный План Порабощения.
– Эээ?
– Так, – отключившись от диалога, начал листать блокнот. – Так, где тут внеурочная деятельность… ага. Так, допишем: «Постановка полноценных пьес. Учесть уровень восприятия аудитории. И время. И время на подготовку. Реквизит. Съёмка. Бэкстэйдж.»
– Ну, закончил? – С нотками обиды поинтересовалась Её Высочество, когда я полез убирать блокнот в портфель.
– Да, прости. Так на чём мы остановились?
– Сам вспоминай.
– Хватит дуться, а то потолстеешь.
– С чего вдруг?
– Закормлю вкусняшками.
– Пфф!
– Держи. – Достал из портфеля пакетик с конфетами. – В качестве извинений.
– Ладно, так и быть, ты прощён. – Приняла Света подношение и с интересом открыла. Сначала понюхала, словно пытаясь убедиться, что оно съедобно. Потом аккуратно, двумя пальчиками достала одну конфету и откусила кусочек. Немного пожевав, Её Высочество натурально выпучила глаза и закинула оставшуюся конфету в рот.