Девять дней

Краем глаза я замечаю, как полотенце с бедер Колина падает на пол. Я знаю, что он уронил его специально, чтобы одеться, но все равно это странно.

Достаточно одного взгляда в сторону, и я поймаю, как его голая задница смотрит на меня. Зрелище, которое я заинтригована увидеть, но я также не особо заинтересована в этом. Он может показать свою задницу некоторым из этих крольчих с шайбой, я уверена, что им понравится это зрелище.

— В любом случае, — Аарон откашливается, вставая со скамейки, — хорошего вечера с Картером, — сказав это, Аарон направился в душевую. Как и большинство других парней.

Странно, однажды он упомянул, что ненавидит более-менее приватные душевые.

Довольно страшно быть единственной девушкой среди двадцати двух парней. Если бы здесь не было Аарона и Колина, я уверена, что мой разум прокрутил бы несколько ужасных сценариев.

По крайней мере, сейчас остались только мы с Колином… и, может быть, ещё один или два парня.

Мои глаза снова сосредоточены на полу и, я не уверена, что сейчас безопасно смотреть вверх. Должно быть, у Колина было достаточно времени, чтобы хотя бы надеть нижнее белье. Мой взгляд все равно остается там, где это на сто процентов безопасно.

До тех пор, пока Колин не наклоняется, и его лицо не появляется передо мной.

— Ты там? — ошеломленно спрашивает он, размахивая руками перед моим лицом.

Должно быть, я была в каком-то трансе, потому что не помню, чтобы Колин разговаривал со мной до этого. По крайней мере, в конце концов я вышла из него.

— Я уверена, что тут — я следую за его фигурой, пока он выпрямляет спину. — Я просто не хочу быть здесь.

— Лилибаг, — вздыхает Колин, переходя в стон, поднимая лицо к потолку. — Хорошо, это только второй день. Дайте мне еще немного кредита.

— Для чего? — я спрашиваю. Я почти уверен, что у меня на лбу появляется морщинка, когда я хмурюсь.

— Для попыток. У меня еще столько всего запланировано. Ты даже не даешь мне шанса доказать, что тебе понравится наше совместное времяпровождение.

— Я могу наслаждаться временем, которое я провожу с кем-то, и при этом хотеть умереть, — шепчу я. — Мы можем поговорить об этом в другом месте?

Он кивает.

— Сегодня вечером мы идем в бар, — сообщает он мне.

— Конечно нет. Это среда. У меня завтра занятия, — протестую я.

— У меня тоже, Лилибаг, но немного веселья не помешает. В любом случае, ты не так уж много теряешь.

— Отлично. Через час ты отвезешь меня домой.

– ?-

Он обманул меня. Мы не идем в бар, Колин везёт меня к себе домой. Что только усугубляет ситуацию. Я бы предпочла быть в спортивном баре колледжа под названием «Brites», чем провести весь вечер у него дома.

— Если хочешь, можешь подняться наверх, — говорит Колин, направляясь к открытой кухне. — Моя комната — первая дверь справа.

— Я не хочу идти в твою комнату, — я цокаю, следуя за ним на кухню.

— Комната Аарона — первая дверь слева, напротив моей. Может, вместо этого ты захочешь осмотреть его вещи.

— Я могу жить, не зная его грязных секретов. Спасибо, — сухо говорю я в ответ.

Колин улыбается мне невинной улыбкой, прислонившись к кухонной стойке.

— У меня есть три варианта для тебя: вариант 1: заказываем пиццу; вариант 2: готовим вместе или вариант 3: я делаю бутерброды.

— Я не голодна.

— Ну, тебе же хуже. Я голоден, а ты сегодня ничего не ела. Так что ты будешь есть, хочешь ты того или нет.

— Поэтому я здесь? — спрашиваю я. И откуда, черт возьми, он знает, что я ничего не ела? Он преследует меня?

Нет, он бы стал. Просто внимательный, я полагаю.

На самом деле чувствую себя странно из-за того, что кто-то присматривает за тобой после многих лет, когда никому не было до тебя дела до этого. Я имею в виду, конечно, Аарон всегда заботился обо мне, всегда спрашивал, как у меня дела… но он никогда не обращал на меня слишком много внимания. Не то, чтобы он должен.

— Ты здесь, потому что я хочу, чтобы ты была здесь, Лилибаг. — наступает пауза, но он также не продолжает говорить. Колин меняет тему.

— Итак, выбери одно.

— Какие бутерброды?

— Наверное, сливочный сыр с желе. Я любил его, когда был маленьким, это одна из немногих вещей, которые я умею готовить.

— Сливочный сыр с желе? — Я повторяю, желая убедиться, что я правильно поняла. Он кивает.

— Почему?

— Только не говори мне, что ты никогда не пробовала.

— Нет, но, думаю, что придётся, — ною я.

— Значит, ты просто ненавидишь вкусную еду, хотя до этого ты никогда её не ела? — он имитирует вздох, прижимая руку к сердцу.

— Я не очень люблю желе, — признаюсь я. — Я также никогда не пробовала бутерброда с арахисовым маслом и желе. Мне это просто не нравится.

— Тогда почему ты выбрала вариант с желе? — спрашивает он, отталкиваясь от стойки.

— Это самый дешевый вариант, — я пожимаю плечами.

Колин делает долгий вдох. Как будто он пытается не сказать каких-то действительно глупых слов.

Его глаза не отрываются от меня, даже когда он подходит ко мне. Он хватает меня за запястье, заставляя следовать за ним наверх.

— Мы заказываем пиццу, — сообщает он мне, когда мы заходим в его спальню. Она больше и аккуратнее, чем я ожидала. Определенно опрятнее, чем моя комната.

Мой этаж украшен книгами, бумагами и одеждой, его — без украшений.

— Колин, — начинаю я, но останавливаюсь, прежде чем продолжить. Как мне сказать кому-то, кого я едва знаю, что я больше не могу позволить себе пиццу?

Я уже пожертвовала большую часть того, что у меня было, на благотворительность, когда решила, что не хочу больше жить. Не то чтобы мне это больше было нужно.

— Я плачу, не волнуйся. — Он смотрит на меня с огромным вопросительным знаком на лбу. — Ты мой гость.

— Я не люблю, когда люди платят за мою еду.

— Так, в чём проблема? Тебе не нравится пицца?

— Нет, — смеюсь я, — нравится. Я просто не могу себе этого позволить в эти дни.

— Как? — его брови сходятся. — Звучит поверхностно, я знаю, но это же пицца. И я знаю, что у твоей семьи есть деньги.