Девять принцев Амбера .Тетралогия

Сделав глубокий вдох, я выругался.

— Что такое? — спросил Юрт, пытаясь разглядеть что-нибудь из-за моей спины.

— Я ожидал другого, — ответил я.

Посторонившись, я дал глянуть и ему. Несколько секунд он не отрываясь смотрел, потом сказал:

— Не понимаю.

— У меня тоже никакой уверенности, но я собираюсь кое-что выяснить.

Я вошел в пещеру. Юрт последовал за мной. Это оказался не тот лабиринт, который был мне знаком. Или, точнее, он был тот — и не тот. Общие очертания были такими же, как у Амберского Лабиринта, только сломанными. Линии в нескольких местах стерты, разрушены, каким-то образом смещены. А может, они с самого начала оказались не на своих местах. Промежутки между линиями, обычно темные, оказались светлыми, бело-голубыми, а сами линии — черными. Словно очертания и фон поменялись местами. Я смотрел на освещенную зону, и мне показалось, что по ней медленно прошла рябь. Но самым главным отличием было не это: в центре Амберского Лабиринта нет огненного кольца и женщины в нем. Женщина была мертвой или находилась в глубоком обмороке, возможно, на нее наложили заклятье. И, конечно же, эта женщина должна была оказаться Корал. Я понял это сразу, хотя пришлось ждать больше минуты, чтобы сквозь языки пламени я смог разглядеть ее лицо. Пока я стоял и смотрел на нее, массивная дверь позади нас закрылась. Юрт тоже долго стоял, не двигаясь, и только потом заговорил:

— Смотри-ка, твой Камень при деле! Сейчас от него столько света, что видно твое лицо!

Опустив глаза, я заметил, что самоцвет вспыхивал ржаво-красным светом. Из-за пронизывающего Лабиринт бело-голубого сияния и мерцания огненного круга я не заметил, что Камень начал подавать признаки жизни. Я приблизился на шаг, ощутив такую же волну холода, как от ожившего Козыря. Должно быть, это и был один из тех Сломанных Лабиринтов, о которых рассказывала Ясра, — один из тех Путей, посвященными которых были они с Джулией. Значит, я находился в одном из Отражений неподалеку от настоящего Амбера. Мысли замелькали у меня в голове с ужасающей быстротой. Я только недавно осознал, что Лабиринт, возможно, на самом деле способен чувствовать. Значит, и Логрус тоже может обладать такими способностями. О разумности действий Лабиринта можно было догадаться уже тогда, когда Корал, пройдя его, попросила перенести ее по его усмотрению. Что он и сделал — отправил сюда, а связаться с ней через Козыри не удавалось из-за ее состояния. Она исчезла, и я тут же обратился к Лабиринту. Он, как мне казалось теперь, чуть ли не играл со мной, переместил меня из одного конца своей пещеры в другой, явно пытаясь доказать мне свою способность чувствовать. К тому же он просто умеет чувствовать, решил я, поднимая Камень Правосудия и заглядывая в его глубины. Лабиринт умен. Образы в Камне показали, что от меня требуется такое, что при других обстоятельствах я бы делать не пожелал. Когда, наконец, тот странный край, по которому меня провели в рыцарском странствии, остался позади, мне, чтобы выбраться отсюда, стоило лишь пролистать Колоду, вытащить Козырь и кого-нибудь вызвать. Я вызвал бы даже образ Логруса и предоставил бы ему выяснить с Лабиринтом отношения в поединке, а сам тем временем ускользнул бы прочь из Отражения. Но в самом сердце Сломанного Лабиринта, в огненном кольце, спала Корал… Вот чем Лабиринт удерживал меня. Должно быть, он что-то понял, еще когда Корал проходила его, составил план и в нужный момент вызвал меня. Ему хотелось, чтобы я починил именно это его подобие, пройдя по Сломанному Лабиринту с Камнем Правосудия, чтобы исправил изъяны здесь, подобно тому, как Оберон исправил повреждение в настоящем Лабиринте. Результат для Оберона, конечно, был весьма печален — он погиб… С другой стороны, Король имел дело с подлинным Лабиринтом, а это — всего лишь одно из его подобий. Кроме того, отец заделал царапину в своем собственном эрзац-Лабиринте и выжил. Почему я? Интересно. Потому ли, что я — сын того человека, которому удалось создать еще один Лабиринт? Из-за того ли, что во мне существует образ не только Лабиринта, но и Логруса? Просто потому, что я оказался под рукой и меня можно было принудить к этому? А может, имело значение все это вместе?

— Как ты думаешь? — крикнул я. — Есть у тебя ответ?

Пещера завертелась. У меня закружилась голова, и я потерял ориентацию. На другой стороне Лабиринта, спиной к массивной двери, виднелся Юрт.

— Кто это сделал? — крикнул он.

— Это не я.

— Ах, так…

Он медленно двинулся вправо и шел, пока не уперся в стену. Держась за нее, он стал пробираться по окраине Лабиринта, как будто боялся подойти к нему ближе, чем нужно, и в то же время не решался отвести от него взгляд. Отсюда Корал за огненной изгородью была видна немного лучше. Забавно. Сильных эмоций это не вызывало. Мы не были любовниками, не стали даже близкими друзьями. Мы познакомились всего за день до этого, долго гуляли по окрестностям города и под Дворцом, вместе обедали, выпили по бокалу вина, немного посмеялись. Познакомься мы получше, возможно, выяснилось бы, что не выносим друг друга. И всё-таки общаться с ней мне нравилось, и стало ясно, что я не прочь иметь побольше времени, чтобы узнать Корал получше. Ещё я чувствовал себя отчасти виноватым в ее теперешнем состоянии. Не будь я тогда столь беспечен и неосторожен… Другими словами, Лабиринт поймал меня на крючок. Хочешь освободить ее — придется чинить. Языки пламени кивнули в мою сторону.

— Грязный трюк, — вслух сказал я.

Языки пламени опять кивнули. Я продолжал изучать Сломанный Лабиринт. Почти все, что мне было известно об этом явлении, я почерпнул из разговора с Ясрой. Но мне вспомнилось, что она сказала: посвященные Сломанного Лабиринта ходят по промежуткам между линиями, а образы в Камне приказывали идти по линиям, как в настоящем Лабиринте. Я припомнил рассказ отца и понял, что это не лишено смысла. Так можно проложить среди изъянов правильный путь. Мне ведь нужно было не дурацкое посвящение с прогулками между линий. Юрт добрался до дальнего конца Лабиринта, повернул и пошел в мою сторону. Когда он оказался на уровне разлома во внешнем контуре, из того на пол хлынул свет. Он коснулся ног Юрта, и лицо его сделалось мертвенно-бледным и страшным. Юрт завизжал и стал таять.

— Прекрати! — крикнул я Лабиринту, — Или ищи другого ремонтника для себя. Восстанови его и оставь в покое, или я ничего не буду делать! Слышишь, я не шучу!

Оплывающие ноги Юрта снова удлинилась. Бело-голубое сияние накала, распространявшееся вверх по его телу, исчезло, как только свет отхлынул прочь. С лица Юрта сошло выражение боли.

— Я знаю, что он — Логрусов Призрак и скопирован с моего самого нелюбимого родственничка, но ты, сукин сын, оставь его в покое, а то я по тебе не пойду! — крикнул я. — Сиди сломанный и держи Корал!

Свет уплыл обратно в пролом, и все стало таким же, как несколько мгновений назад.

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне это, — сказал я.

Из Сломанного Лабиринта к своду пещеры поднялась гигантская стена пламени, потом опала.

— Подтверждаешь, да? — спросил я.

Языки пламени кивнули.

— Спасибо, — донесся шепот Юрта.

Итак, я тронулся в путь. Черные линии ощущались не так, как светящиеся контуры под Амбером. Ноги опускались, будто на мертвую землю, а отрывались от нее с усилием, что сопровождалось потрескиванием.

— Мерлин! — позвал Юрт. — Что мне делать?

— В каком смысле? — закричал я в ответ.

— Как мне выбраться отсюда?

— Выйди в дверь и начни перемещать Отражения, — сказал я, — или пройди вслед за мной этот Лабиринт, пусть он отправит тебя, куда захочешь.

— Сдается мне, в такой близости от Амбера ты не можешь перемещать Отражения, верно?

— Может статься, мы слишком близко. Поэтому сперва уберись отсюда физически, а уж потом занимайся этим.

Я не останавливался. Стоило мне теперь оторвать ногу от земли, как раздавалось тихое потрескивание.

— Я заблужусь в пещерах, если рискну.

— Тогда иди за мной.

— Лабиринт уничтожит меня.

— Он обещал не делать этого.

Юрт хрипло захохотал:

— И ты поверил?

— Если он хочет, чтобы работа был а сделана как следует, выбора у него нет.

Я добрался до первого разрыва. Быстрый взгляд на Камень, и стало ясно, где должна проходить линия. С некоторым трепетом я сделал первый шаг за видимый контур. Потом еще один. И еще. Когда я, наконец, пересек провал, мне захотелось оглянуться. Но вместо этого я дождался, чтобы обзор мне обеспечил естественный изгиб пути. Тогда стало видно, что вся линия, по которой я прошел, засветилась, как в настоящем Лабиринте. Она, казалось, поглощала разлитое там сияние, так что промежуток возле нее делался все темнее. Юрт уже был у ее начала. Он поймал мой взгляд:

— Не знаю, Мартин. Просто не знаю.

— У того Юрта, которого я знал, никогда бы не хватило духу рискнуть, — сообщил я ему.

— У меня тоже.

— Ты сам сказал, что наша мать прошла Лабиринт. Ты унаследовал ее гены, вот в чем твое преимущество. Что за черт! Если я ошибаюсь, с тобой будет покончено раньше, чем ты узнаешь об этом.

Я сделал еще шаг. Юрт невесело рассмеялся и произнес: «Какого дьявола!». Он ступил в Лабиринт.

— Эй, я все еще жив, — позвал он меня. — Что теперь?

— Иди, иди, — сказал я. — Следуй за мной. Не останавливайся и не сходи с линии — или все ставки будут проиграны.

Тут дорога опять повернула, я тоже, и Юрт исчез из вида. Вдруг я почувствовал боль в правой лодыжке. Должно быть, сказывалась усталость после многочисленных подъемов и спусков. С каждым шагом боль делалась все сильнее. Пекло здорово, скоро терпеть станет очень трудно. Не порвал ли я ненароком связку? Я почувствовал запах горящей кожи. Сунув руку в голенище сапога, я вытащил хаосский кинжал. От него шел жар. Это была налицо несовместимость с Лабиринтом. Больше нельзя было держать его при себе. Размахнувшись, я швырнул клинок через весь Лабиринт в сторону двери. Машинально проследил за ним. Там, куда он полетел, в тени что-то шевельнулось. На той стороне Лабиринта, наблюдая за мной, стоял человек. Кинжал ударился в стену и упал на пол. Раздался смешок. Человек сделал резкое движение — и кинжал, описывая дугу, полетел над Лабиринтом обратно ко мне. Упал он справа от меня. Как только кинжал коснулся Лабиринта, его, шипя, поглотил фонтан голубого пламени, поднявшийся чуть ли не выше головы. Я увернулся и, хотя знал, что кинжал вреда мне не причинит, замедлил шаг, но не остановился. Передо мной появилась длинная фронтальная арка, и идти стало трудно.

— Не сходи с линии, — заорал я Юрту. — Пусть такие штучки тебя не тревожат.

— Понятно, — сказал он, — Что это за тип?

— Провалиться мне на этом месте, если я знаю.

Я с трудом проталкивался вперед. Теперь огненное кольцо было не так далеко. Интересно, что бы подумала ти’га о моем нынешнем затруднительном положении. За очередным поворотом мне открылся весь пройденный мной путь. Он равномерно светился, и по нему вслед за мной энергично шагал Юрт. Языки пламени были ему уже по щиколотку, мне же они доходили до колен. Краешком глаза я заметил движение в той части пещеры, где стоял человек. Незнакомец покинул свою темную нишу, медленно и осторожно проплывая вдоль дальней стены. Он явно не хотел, чтобы мы прошли Лабиринт. И добрался до места, которое было точно напротив его начала. Выбора у меня не было — нужно было продолжать свой путь, а он уводил меня изгибами и поворотами, пряча от моих глаз этого человека. Я дошел до следующего изъяна в Лабиринте и, пересекая его, почувствовал, что разлом заделан. При этом, кажется, послышалась очень тихая музыка. Сияние в освещенной зоне тоже усиливалось, перетекая в линии и оставляя позади меня отчетливый яркий след. Отставшему на несколько переходов Юрту я прокричал еще один совет, хотя он, следуя по своему пути, иногда оказывался от меня на расстоянии вытянутой руки, при желании можно было бы дотронуться до него. Теперь голубое пламя поднялось еще выше, достигнув середины бедра, волосы у меня встали дыбом. Но я не торопился. Повороты продолжались. Потрескивание, та же тихая музыка и мой голос: