Девятнадцать минут

За двустворчатой дверью зала суда его поджидали Хьютоны.

Что это было, черт возьми? – набросился на него Льюис. – Мы же платим вам за работу в суде!

Джордан посчитал в уме до пяти и сделал глубокий вдох.

– Я обсудил все со своим клиентом, Питером. Он дал мне свое разрешение отказаться от слушания.

– Но вы же ничего не сказали, – возразила Лейси. – Вы даже не дали ему никакой возможности!

– Сегодняшнее слушание не принесло бы пользу Питеру. А вот ваша семья оказалась бы под пристальным вниманием всех находящихся сегодня здесь видеокамер. Это все равно случится. Но разве вам кажется, что раньше лучше чем позже? – Он перевел взгляд с Лейси Хьютон на ее мужа и обратно. – Я оказал вам услугу, – сказал Джордан и оставил их наедине с этой правдой, которая висела между ними, словно камень, становясь все тяжелее и тяжелее.

Патрик направлялся на предварительное слушание по делу Питера, когда зазвонил его мобильный телефон, заставив с визгом развернуть машину и мчаться в противоположном направлении к оружейному магазину в Плейнфилде. Владелец магазина, круглый человек небольшого роста, с бородой, потемневшей от табачного дыма, сидел на бордюре. Рядом с ним сидел дежурный офицер, который кивнул в сторону открытой двери.

Патрик подсел к хозяину магазина.

– Я детектив Дюшарм, – сказал он. – Вы можете рассказать мне, что произошло?

Мужчина покачал головой.

– Все произошло очень быстро. Она попросила показать пистолет, «смит и вессон». Сказала, что хочет, чтобы в доме было оружие, для защиты. Она спросила, есть ли у меня инструкция к этой модели, а когда я отвернулся, чтобы посмотреть… она… – Он покачал головой и замолчал.

– Где она взяла пули? – спросил Патрик.

– Я ей не продавал, – сказал владелец. – Наверное, они лежали у нее в сумочке.

Патрик кивнул.

– Оставайтесь здесь с офицером Родригесом Возможно, у меня возникнут еще вопросы.

В магазине стена справа была забрызгана кровью и частицами мозга, Судмедэксперт, Понтер Франкенштейн, уже склонился над телом, лежащим на полу.

– Как ты добрался сюда так быстро? – спросил Патрик.

Понтер пожал плечами.

– Я был в городе на выставке бейсбольных карточек.

Патрик присел на корточки рядом с ним.

– Ты собираешь бейсбольные карточки?

– Ну я же не могу коллекционировать печени, правда? – Он посмотрел на Патрика. – Нам пора прекращать встречаться при таких обстоятельствах.

– Хотелось бы.

– Тут все понятно, – сказал Понтер. – Она вставила пистолет в рот и спустила курок.

Патрик заметил сумочку на стеклянном прилавке. Он порылся в ней и обнаружил коробку патронов и чек из супермаркета, где она их купила. Затем открыл кошелек и достал удостоверение личности – как раз в тот момент, когда Понтер перевернул тело.

Несмотря на то что ее лицо потемнело от следов пороха, Патрик узнал ее еще до того, как прочел имя. Он разговаривал с Ивет Харви. Это он сообщил ей, что ее единственный ребенок, дочка с синдромом Дауна, погибла во время выстрелов в Стерлинг Хай.

Патрик понял, что количество жертв Питера Хьютона продолжает расти.

– То, что кто-то коллекционирует оружие, не значит, что он собирается его использовать, – сердито сказал Питер.

Было необычно жарко для конца марта – тридцать градусов, – а кондиционер в тюрьме сломался. Заключенные ходили в одних трусах, охранники еле держались. Рабочие, которых вызвали, чтобы починить систему кондиционирования воздуха – признак того, что заключенные содержатся в человеческих условиях, – работали так медленно, что Джордану казалось, они научатся своему ремеслу как раз к следующей зиме. Он сидел с Питером в комнате, превратившейся в парилку, уже два часа и чувствовал, что его костюм промок насквозь.

Ему хотелось все бросить. Он хотел поехать домой и сказать Селене, что не надо было вообще браться за это дело. Тогда бы он уже отвез свою семью на побережье, всего в каких-то восемнадцати километрах, и прямо в одежде прыгнул бы в прохладную воду Атлантики. Смерть от перегрева ничем не хуже смерти от того, что приготовили для него Диана Левен и окружной прокурор на суде.

Та слабая надежда, которая появилась у Джордана с идеей линии защиты – хотя раньше ее никто не использовал, – за недели, прошедшие после несостоявшегося предварительного слушания, постепенно угасала – под прессом материалов, которые продолжали поступать из прокуратуры: горы бумаг, фотографий и улик. Судя по объему информации, присяжных вряд ли будет интересовать, почему Питер это сделал, – им будет достаточно самого факта.

Джордан сжал переносицу.

– Ты хранил оружие, – повторил он. – Полагаю, ты хранил его под кроватью! в ожидании, когда появится возможность купить подходящий шкафчик.

– Вы мне не верите?

– Люди, которые собирают оружие, не прячут его. Люди, которые собирают оружие, не отмечают фотографии своих жертв в альбоме.

Пот выступил на лбу Питера, над воротником его тюремной одежды и вокруг плотно сжатого рта.

Джордан наклонился вперед.

– Кто эта девочка, которую ты вычеркнул из списка жертв?

– Какая девочка?

– В альбоме. Ты обвел ее. А потом написал: «Пусть живет».

Питер отвел глаза.

– Она моя бывшая знакомая.

– Как ее зовут?

– Джози Корниер. – Питер помолчал, потом опять посмотрел на Джордана. – С ней все в порядке, правда?

«Корниер», – подумал Джордан. Единственная Корниер, которую он знал, была судьей по делу Питера.

Не может быть.

– А что? – спросил он. – Ты ее ранил?

Питер покачал головой.

– Это сложный вопрос.

Неужели случилось что-то, о чем Джордан не знал?

– Она была твоей девушкой?

Питер улыбнулся, но глаза остались грустными.

– Нет.

Джордан несколько раз работал с судьей Корниер в районном суде. Она ему нравилась. Она была строгой, но справедливой. Честно говоря, она была наилучшим вариантом для Питера. Альтернативной кандидатурой был судья Вагнер – очень старый, бюрократичный судья. Джози Корниер пострадала от выстрелов, но не только это может повлиять на объективность судьи Корниер. Джордан вдруг подумал о подкупленных свидетелях, о сотнях других моментов и ситуаций, которые могут пойти не так. Он размышлял о том, каким образом узнать, что известно Джози Корниер о выстрелах, но так, чтобы о его заинтересованности никто не узнал.

Он думал, известно ли ей что-нибудь, что может помочь Питеру.

– Ты разговаривал с ней с тех пор, как попал сюда? – спросил Джордан.

– Если бы я с ней разговаривал, то разве спрашивал бы вас, все ли с ней в порядке?

– Тогда не разговаривай с ней, – проинструктировал Джордан. – Не разговаривай ни с кем, кроме меня.

– Это все равно что разговаривать с кирпичной стеной, – пробормотал Питер.

– Знаешь, я могу перечислить тысячу вещей, которыми я предпочел бы заняться, вместо того чтобы торчать с тобой в этой раскаленной, как сковородка, комнате.