Девятнадцать писем

— Я люблю тебя, Брэкстон Спенсер.

Это был первый раз, когда ты сказала эти слова вслух.

Я притворился спящим, так что мне не пришлось отвечать, но давай просто скажем, что в ту ночь я заснул с огромной улыбкой на лице.

То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

Брэкстон

Я прочитываю письмо ещё раз, прежде чем приняться искать на дне конверта свои подвески. Я широко улыбаюсь, когда нахожу крошечное яблоко и красивую лошадь.

Интересно, что случилось с моей Малышкой Тилли?

Глава 17

Брэкстон

Я жду, пока доктор сделает свой утренний обход, проверит моего отца, прежде чем пойду домой, чтобы принять душ и переодеться. Мне хочется поехать домой к Кристин, чтобы увидеть свою девочку. Сегодня она обещала меня обнять, и хоть я не слишком сильно надеюсь, что это на самом деле произойдёт, сообщений, которые она вчера мне прислала, было достаточно, чтобы поднять мне настроение.

Я сохраняю относительное спокойствие, пока еду туда. Я стараюсь не ожидать слишком много; за последние несколько месяцев у меня было достаточно падений, чтобы хватило на всю жизнь. Но я благодарен, что она по-прежнему хочет видеть меня в своей жизни.

— Доброе утро, — говорю я, выходя из машины и подходя к дому.

— Доброе утро, — отвечает она, спускаясь по ступенькам. На её лице милая улыбка, которая согревает мне сердце. Теперь, кажется, мне не так больно, когда я смотрю на неё, потому что она выглядит счастливее. Мне тяжело было видеть её печаль после аварии. Это всё, чего я когда-либо хотел для неё, — счастье.

Я протягиваю ей руку, когда она доходит до последней ступеньки, и она охотно принимает её.

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Хорошо. Я чувствую себя очень хорошо, — её взгляд опускается на дорожку под ногами, когда она останавливается рядом со мной. — Похоже, я должна тебе объятие.

Она выглядит неуверенно, когда её большие карие глаза, наконец, поднимаются к моим.

— Ты не должна обнимать меня, если для тебя это неловко, Джем.

— Но я хочу. Хочу по многим причинам. Я хочу обнять тебя из-за потери твоей матери. Я хочу обнять тебя за то, что спас меня от змеи. Я хочу обнять тебя за всё, что ты подарил мне после аварии. Неделями после моей комы… не было никакой надежды. Я даже не могу описать словами, что я тогда чувствовала. Были времена, когда я жалела, что выжила.

— Джем, — произношу я, когда к горлу поднимается комок. Я знал, что ей было грустно, по понятной причине, но никогда не думал, что всё было так отчаянно.

— Затем ты начал писать мне письма, — хоть в её глазах блестели слёзы, на её лице улыбка, пока она говорит. — Ты понятия не имеешь, что эти письма со мной сделали. Они дали мне надежду, когда её не было.

Её слова вызывают у меня улыбку.

— Я рад, что они помогают.

— Помогают, — на её лице появляется румянец, а выражение лица становится обнадёженным. — Так я могу тебя обнять?

— Всегда пожалуйста, — говорю я, широко раскрывая руки.

Она нервно хихикает, пока её руки обвиваются вокруг моей талии, её прикосновение пробуждает все мои нервные окончания.

Обхватив её руками, я притягиваю её ближе к себе.

— Тебе никогда не нужно спрашивать разрешения, чтобы обнять меня, Джем. Никогда. Считай меня своей личной машиной для объятий.

С её губ срывается сладкий смех, когда она зарывается лицом в мою грудь.

— Ммм. Ты так хорошо пахнешь.

Моя улыбка становится шире. Прежняя Джемма постоянно так говорила.

Всё во мне хочет зарыться лицом в её волосы и глубоко вдохнуть. У неё всегда был самый пьянящий запах, но я не хочу её напугать. Вместо этого я закрываю глаза и наслаждаюсь тем, что снова чувствую её в своих руках.

— Ферма моих бабушки и дедушки далеко отсюда? — спрашивает она, как только мы садимся в машину.

— В паре часов, — отвечаю я. — Моего отца сегодня выписывают из больницы, так что у меня не будет времени тебя отвезти, но мы можем съездить туда на выходных, если хочешь.

Когда я бросаю взгляд в её сторону, она улыбается.

— Мне бы этого хотелось, и я рада слышать, что твоему отцу лучше. Я бы хотела с ним встретиться.

— Когда будешь готова, только скажи.

— Я знаю, что технически уже знакома с ним, но…

— Ты могла бы поехать со мной в больницу после физиотерапии, если хочешь.

— Хорошо. Я бы с удовольствием.

Как и я.

* * *

— Мне нужно тебя предупредить, — говорю я Джемме, пока мы идём по длинному коридору к палате моего отца, — он может тебя не вспомнить, так что не расстраивайся, если этого не случится.

Полагаю, это работает в обе стороны, она тоже его не вспомнит.

— Почему он меня не помнит?

— У него Альцгеймер.

— О, Брэкстон, — с сочувствием произносит она. — Мне так жаль.

Вместо ответа я натягиваю улыбку. Мне тоже жаль. Я чувствую себя беспомощным, потому что не могу остановить прогресс этой болезни, но по большей части у меня болит за него сердце. Это так нечестно.

Когда мы заходим в его палату, он сидит в кровати с чашкой чая.

— Привет, пап, — говорю я, когда мы подходим к его кровати.

— И вам привет, — отвечает он, но я уже могу сказать по его ошеломлённому взгляду, что он не знает, кто мы.

— Ты сегодня выписываешься из этой конторы, — я поднимаю маленький пакет в руке, в котором лежит его одежда. — Я принёс тебе кое-какую одежду.

Я вижу, как его взгляд перемещается к Джемме, и когда я перевожу взгляд на неё, то вижу, как она с напряжением смотрит на него.

— А кто это милое создание? — спрашивает мой отец.

— Это Джемма.

— Приятно с вами познакомиться, мистер Спенсер, — говорит она, протягивая ему руку.

— Взаимно, юная леди.

Я подвигаю для Джеммы стул, и она просто сидит и смотрит на него.

Когда он допивает свой чай, я помогаю ему подняться с кровати и провожаю его в уборную, чтобы он мог переодеться. Я боюсь, что он снова упадёт. Печальная часть в том, что его тело по-прежнему разумно подтянутое и крепкое для его возраста. Его подводит только разум.

Я иду за Джеммой и своим отцом, когда мы доезжаем до дома. Она держит его под руку, пока они болтают. Это напоминает мне старые добрые времена, когда они обожали друг друга.