Девятое правило дворянина

Он привычно свернул на очередную узкую улочку, переступил торчащий из мостовой камень, об который поначалу частенько спотыкался и вдруг услышал шаги за своей спиной.

Хотя, точнее будет сказать — просто почувствовал, что кто-то идет за ним. Шаги были настолько тихими, что могло показаться будто это эхо от его собственных.

На мгновение Болотова сковал страх. Ему захотелось вдруг завыть от охватившего его чувства безысходности и невозможности, что-либо сделать в этой ситуации.

Не оборачиваясь он рванул вперед и попытался закричать, но чей-то могучий удар обрушился ему в затылок, и он издав жалобный писк, распластался на теплых серых камнях мостовой.

Затем чья-то сильная рука схватила его за волосы, подняла голову вверх, и он увидел жуткий кривой клинок, который светился нежно-белым холодным светом. Он будто был выкован из луны.

В голове герцога молнией пронеслась мысль, что нет в мире ничего страшнее этого клинка. Он собрал все силы и рванул вперед снова.

Жуткий треск в голове смешался с болью от вырываемой копны седых волос, которые отделялись сейчас от его головы вместе с кусочками кожи. Он завыл как пес, а из его глаз хлынули слезы. Только бы уйти от этого врага, кем бы он ни был!

На мгновение ему показалось, что у него это получается, но уже через секунду удар по ногам вновь сбил его на мостовую.

— Сука! — услышал он чей-то сдавленный хрип, а потом что-то холодное, словно кусок льда, вонзилось ему в сердце.

— Хах… — выдохнул герцог и это был последний звук, который он издал в своей жизни.

Кинжал вспыхнул и на долю секунды озарил узкую улочку ярким светом. Тело Болотова начало дергаться, будто его охватил сильнейший приступ лихорадки. Затем кинжал вспыхнул еще раз и все закончилось.

Чья-то рука медленно вытащила клинок из тела мертвого старика, лицо которого было залито кровью. Затем кинжал вытерли об одежду покойного и бережно вложили в ножны. Пьющий души сделал свое дело, а значит и тому, чья рука сжимала его секунду назад, тоже здесь нечего было больше делать.

Глава 19

После совещания у Гринева мы вышли немного взволнованными. Нужно было переварить полученную информацию и как-то привыкнуть к ней.

Поход наметили через четыре дня, так что на все про все у нас оставалось не так уж и много времени, а сделать нужно было много чего. Никто ведь не знал на сколько затянется этот поход и чем он закончится, так что дел у всех хватало.

Во-первых, нужно разобраться со всеми деловыми вопросами и сделать соответствующие распоряжения. Завещание, разумеется, это перебор, но и без этого вопросов нашлось немало.

Во-вторых, необходимо было ознакомиться с личными делами всех новеньких, которыми дополнили мою группу, в которой теперь было ровно двадцать человек.

Никого из них я не знал, так что нужно было изучить их былые заслуги и вообще опыт в подобного рода делах. Хотя нет, одного новенького я знал. Любомира Щетинина забрали у Сазонова и перевели ко мне, чему я был искренне рад. Когда этот странный парень ошивался рядом, мне было как-то спокойнее. Хоть голова у него и работает как-то странно, но зато всегда в нужном направлении.

Я изучил состав нашей группы и выходило так, что из старых в ней оставалось всего-то три человека: Подарина, Воронов и Минин. Надо же… Так много Мироходцев было под моим началом за все это время, а осталось лишь трое… Долбаные некроманты…

Что касается специализации новеньких, то тут Уваров был прав — Департамент постарался сделать так, чтобы все группы были сбалансированы. Например, в моей команде из четырнадцати новичков, семеро были стихийниками различного профиля, четверо целителей и трое защитников.

Вот целителя могли бы и еще одного подкинуть, у меня с ними вечно какая-нибудь хреновина происходит. Такое ощущение, что на мою команду специально кто-то проклятие наложил, от которого лекари то и дело мрут.

Тосик тоже чувствовал, что готовится нечто покруче обычного похода и сделался в последние дни особенно серьезным. Все больше времени проводил со слоном и в компании Никодима. Ежедневно проверял содержимое Рюкзака, который я уже приготовил. В общем, к делу подходил ответственно.

Лишь только Шушику все было по-барабану. Наевшись эфириума, которого мне на этот раз выдали с большим запасом, он устроил себе лежбище в столовой и практически все время дрых.

Просыпался только когда происходило что-то заслуживающее его внимания. Ну, например, Бьянка апельсинов притащит и положит перед его обленившейся наглой мордой или еще что-нибудь в этом роде.

Так, за хлопотами и приготовлениями, несколько дней пролетели в одно мгновение. Последний вечер перед походом мы с Василисой решили провести на яхте, вдвоем. Ну а почему нет? Выход намечен на полдень, так что выспаться успеем. Да мы и не планировали засиживаться до утра, просто хотели побыть вдвоем.

Было около одиннадцати вечера, когда вдруг у меня зазвонил телефон. Терпеть не могу поздние звонки… Новости или вопросы, которые не могут терпеть до утра, как правило не очень хорошие. Но и проигнорировать их нельзя, потом сильно пожалеть можно…

Однако, как только я увидел кто звонит, то мое настроение сразу улучшилось — этого звонка я ждал давно. Теперь оставалось надеяться, что звонивший не хочет расписаться в собственном бессилии.

— Слушаю вас, магистр.

— Доброй ночи, Владимир Михайлович, — поприветствовал меня Кардинал. — Прошу прощения за поздний звонок, но мне подумалось, что вы будете не против…

— Зная вас, не думаю, что вы стали бы тревожить меня просто так. Значит вопрос достаточно серьезный.

— Совершенно верно, граф, — старик выдержал театральную паузу, чтобы придать моменту более высокую важность и ему это удалось — я с нетерпением ждал какие слова последуют дальше. — Я бы хотел вернуть вам кинжал, который вы мне дали.

— Как мне следует это понимать?

— Вам больше не о чем беспокоиться, ваше сиятельство. Как я и сказал, ваше поручение было особым для меня. Оно выполнено, а вы просили вернуть вам кинжал…