Девятое зеркало

Я вошла в воду, погрузилась в один из бассейнов, не сдерживая стон блаженства. Горячая вода мигом расслабила каждую мышцу, потянула в сон.

Рэйкон был на удивление спокоен. Не взирая на то, что он обрел силу, он просто наблюдал за происходящим, предпочитая не вмешиваться.

У меня, наконец, выдалось время подумать. Каким даром он наделил меня? Этот вопрос все еще оставался без ответа. И был ли этот дар вообще?

Согревшись вдоволь, я насладилась минутами уединения, которые предоставил мне Акар.

Я постоянно твердила себе, что на поиски Светоча у меня есть целых три дня, а после я должна сбежать из дворца.

Надев чулки и штаны, грубую серую рубаху и жилет из овчины, я завязала мокрые волосы узлом и вернулась в покои, которые отвел для меня хозяин гор. Предполагаю, это была спальня самой Эморы, потому что апартаменты были украшены былой позолотой, мрамором, тяжелой черной парчой и зеркалами. Постель, усыпанная подушками – теплая, как объятия любимого – была украшена черными лентами балдахина.

Я взобралась на нее, скрестила ноги и медленно разглядывала все вокруг. Одна из дверей вела в будуар с круглым кованным столиком, другая – в гардеробную комнату, заполоненную мрачными манекенами, облаченными в одежды Эморы. Такой роскошной одежды я не видела ни у одной благородной дамы. Даже у жены архитектора Энталя, Агнес, а ведь она была первой модницей Молберна.

По периметру пьедестала, на котором стояла кровать, располагались желоба для огня – наверное, когда работала Кузница, они пылали пламенем Борогана.

Огромные железные чеканные двери дрогнули и отворились, пропуская внутрь мужчину, который нес в руках черный плащ, отороченный мехом.

Я перестала дышать, наблюдая, как он идет к моей постели, а затем боязливо замирает и опускается на колени.

– Приветствую, госпожа, – незнакомец, который, определенно, не был Акаром, склонился, касаясь лбом пола в знак глубочайшего уважения.

Темноволосый, сероглазый, смуглый и совершенно юный – он, похоже, был из Драгмы.

– О, боги! – задохнулась я от изумления и соскочила с кровати. – Проходи, пожалуйста!

Он поднялся и подошел ко мне, предлагая на вытянутых руках принесенный плащ.

– Ты – драгманец! – возликовала я. – Как твое имя?

– Ашарес, великая госпожа гор, – произнес он с покорностью, которую сложно ожидать от жителя Драгмы.

Наконец, он поднял голову, и я увидела его лицо и вздрогнула.

– Простите, не хотел пугать вас, – прошептал он, снова склоняясь в поклоне, – прошу принять этот дар от хозяина гор, – и он снова протянул плащ, – он согреет вас в любые морозы.

Глядя на чудовищный шрам на его лице, я прошептала раздавлено:

– Это от меча Акара…

– Я остался жив, приняв бессмертие от моего хозяина.

– Он тебе не хозяин!

Ашарес склонил голову ниже.

– Прошу вас, примите его дар, – простонал он, теряя голос от страха. – Умоляю.

Я схватила плащ, начиная ненавидеть Акара чуточку сильнее. Если это, вообще, возможно.

– Почему Акар сам не пришел?

– Волки, великая госпожа, – пояснил драгманец. – Волки в горах. А я здесь, чтобы показать вам дворец, если вам угодно.

– Волки?

– Лесной король не оставляет попыток вызволить вас отсюда.

Значит, Дерион не смирился. Не знаю, радует это меня или наоборот.

– Сколько ты уже находишься в Зазеркалье, Ашарес?

– Сотни лет.

Сильный некогда воин, драгманец, теперь вынужден преклоняться перед жестоким духом, пленившим его. Нет, в сотый раз убеждаюсь, у Акара действительно нет сердца!

– Хорошо, – прошептала я сквозь стиснутые зубы. – Я буду рада, если ты покажешь мне дворец.

Это, в конце концов, поможет мне сбежать отсюда.

Я все-таки накинула плащ, подаренный Акаром. Скорее, это была мантия, длинная и теплая, расшитая по подолу серебряной нитью.

– Я здесь тоже пленница?

– Нет, великая госпожа, – произнес Ашарес. – Вы – избранница моего хозяина, и я буду служить вам так же, как служу ему.

– Приму только твою дружбу. Мне служба ни к чему, я не аристократка. Я из Меясы, как ты мог догадаться. Со мной сюда прибыл драгманец по имени Ха-шиир, сын эдигора Драгмы.

Ашарес слушал внимательно и подавленно, будто каждое произнесенное мною слово о Драгме отзывалось болью в его сердце.

– Все там… в моем прежнем доме, наверно, сильно изменилось, – тихо сказал он. – Я бы хотел поговорить с Ха-шииром хоть немного, прежде, чем он умрет.

Я резко остановилась, ощущая, как сознание наполняет паника, щемящее чувство потери, тревога.

– С чего ты взял, что он умрет?

Ашарес лишь склонил голову ниже, скрывая глаза за длинной челкой.

– Великая госпожа, – прошелестел его тихий печальный голос, – кто-то из вас должен погибнуть, иначе проклятие заберет обоих. Я знаю. Я и сам прошел через это. Но в свое время я был упрям и глуп. Я посчитал, что, победив соперника из Меясы, я смогу одолеть самого хозяина гор. Я безрассудно бросился с ним в схватку, и вот, что вышло, – уголок его губ дернулся, искажая пересеченное шрамом лицо. – Я истекал кровью, изрубленный его мечом и молил, чтобы он сохранил мне жизнь. И он сохранил. И вашу гибель он не допустит. Вы останетесь с ним навечно.

– Я не собираюсь становиться бессмертной.

– Тогда вам придется вырезать сердце Ха-шиира из груди и принести к Асмату. Но и это мой господин не позволит вам сделать. Вы нужны ему здесь.

Я умолкла, следуя за Ашаресом вглубь дворца, который открывался мрачными холодными коридорами.

– Дворец стоит на вулкане? – спросила я, – в моих покоях очень тепло.

– Старый дремлющий вулкан Острок, который временами бывает недоволен, – отозвался Ашарес. – Он слушает великого господина и дает ему тепло, когда это необходимо. Но Острок живет благодаря Светочу, как и все каменные творения моего повелителя.

Я сбилась с шагу.

– Светочу? – переспросила сухими губами.

– Неугасающее пламя. Я покажу.

Мы брели по дворцу бесконечно долго, петляя в нем, как в лабиринте, попадая то в коридоры, наглухо залитые мраком, то в гигантские залы, в которых гуляло громогласное эхо.

И вот один из залов, вытянутый точно эллипс, привел нас к обрыву, где, внизу, бурлила раскаленная до красна магма. Реками бежала лава, остывая черными разводами на камне, а у самого обрыва в каменных тисках была зажата огненная стрела, пылающая светом, точно солнце. Острая, с золотыми зазубринами и сверкающим оперением.