Деяния святых Апостолов

Во–вторых, их радикальное отношение привело к жертвенным актам, а именно, все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов, так что те могли распределить деньги между нуждающимися (346–35). О тех же действиях продажи и распределения упоминается в 2:45. В обоих случаях продажа была добровольной и происходила периодически, по мере возникновения в общине нужды в деньгах.

В–третьих, и радикальное отношение, и практические действия были основаны на принципах справедливости, что приводило к распределению средств пропорционально истинной нужде. В обоих рассказах использованы идентичные слова kathoti an tis chreian eixen, означающие: «в чем кто имел нужду» (356, ср.: 2:45). Однако во втором повествовании Лука сообщает о последствиях, к которым привел принцип распределения по имеющейся нужде: не было между ними никого нуждающегося (34а).

Кальвин так писал об этом в своем комментарии:

«Наши сердца должны быть тверже камня, если нас не трогает то, о чем написано в этом повествовании. В те дни верующие щедро отдавали принадлежавшее им. Мы же в наши дни довольны не только тем, что ревниво оберегаем то, чем владеем, но безжалостно обкрадываем других… В те дни они продавали собственные имения; в наши дни мы похотливо покупаем то, что считается самым лучшим. В то время любовь делала собственность человека общей принадлежностью для тех, кто нуждался; в наши дни многие бесчеловечно укоряют бедных за то, что они живут рядом на земле, пользуются вместе с ними водой, воздухом и небом» [126] .

126

Кальвин, I, с. 130.

В попытке оценить так называемый «иерусалимский эксперимент» нам следует мудро избегать крайних позиций. Мы не имеем права исключить этот опыт, как опрометчивую и глупую ошибку, продиктованную ложным ожиданием скорой parousia, ставшую впоследствии причиной обнищания, а в результате Павлу пришлось залечивать эту бедность сбором пожертвований с греческих церквей. У Луки и в мыслях этого нет. Однако мы также не можем утверждать, что Иерусалимская церковь, исполненная Духом, явилась примером обязательной модели — типа примитивного христианского «коммунизма», которую Бог хочет видеть скопированной во всех исполненных Духом общинах. Тот факт, что продажа имущества и пожертвование денег было актом добровольным, является достаточным основанием для того, чтобы отказаться от такого вывода. Вместо этого, мы должны всегда проявлять заботу о нуждающихся и жертвенную щедрость, которую создает в верующих Святой Дух. Конечно, многие общества мечтали о том, чтобы положить конец нищете. Греки, например, ностальгически оглядывались на Золотой век, когда вся собственность была общей, а Пифагор, говорят, практиковал это со своими учениками и в связи с этим придумал короткую фразу: «среди друзей все общее» (koina). Позже Платон использовал этот идеал в своем видении утопической республики. Затем Иосиф писал о ессеях, которых мы знаем как Кумранскую общину, так: «Это секта, образ жизни которой устроен по образцу школы греческого мудреца Пифагора» [127] . И все же воодушевление для общей жизни и любви пришло в Иерусалимскую церковь не от Пифагора, не от Платона, не от ессеев, но из Ветхого Завета, как показано Иисусом. Ибо закон совершенно четко говорит: «Разве только не будет у тебя нищего» (Втор. 15:4). Кроме того, Лука подчеркивает в учении Иисуса, что Евангелие Царства есть «благовестие нищим» (напр.: Лк. 4:18; 6:20; 7:22). Но как оно может им стать, если не предложить им справедливость и отмену нищеты вместе со спасением и освобождением от грехов?

127

Иосиф, «Древности», XV. 10.4, с. 131.

Нарисовав картину согласия и любви, в которой жила Иерусалимская церковь, Лука предлагает читателям два контрастных примера: Варнаву, который щедро и открыто воплотил идеал Христовой любви (4:36–37), и Ананию с Сапфирой, чья жадность и лицемерие явились полным противоречием первому (5:1 и дал.). «Варнава» {«сын утешения») было, фактически, прозвищем человека по имени Иосия, и он был левит, родом Кипрянин (36). У него была своя земля и он, продав ее, принес деньги и положил к ногам Апостолов (37). Это был акт доброй воли, полностью соответствовавший его характеру, как выяснится впоследствии в повествовании Деяний. Лука вводит здесь этот персонаж намеренно.

2. Анания и Сапфира наказаны за лицемерие (5:1—11)

История обмана и смерти этих супругов имеет важное значение по нескольким соображениям. Она показывает честность Луки как историка — он не утаил этот скверный эпизод. Автор проливает свет на внутреннюю Жизнь первой исполненной Духом общины; она не была соткана из романтики и праведности. Кроме того, это еще и очередной пример, иллюстрирующий стратегию сатаны. Несколько комментаторов предложили провести параллель между Ананией и Аханом — тем Аханом, который сокрыл деньги и одежду после разрушения Иерихона. Так, Бенгель пишет: «Грехи Ахана и Анании во многом были схожи, они произошли в начале становления церквей Ветхого и Нового Заветов, соответственно» [128] . Ф. Ф. Брюс продолжает дальше эту аналогию: «История Анании для Книги Деяний играет ту же роль, что история Ахана для Книги Иисуса Навина. В обоих повествованиях акт обмана прерывает победоносный прогресс Божьих людей» [129] . Итак, некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, сначала продав имение (1), затем утаил из цены, с ведома и жены своей (или «попустительства», ИБ), а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов (2). На первый взгляд, Варнава и Анания сделали одно и то же. Оба продали имение. Оба принесли цену проданного Апостолам и отдали деньги в их распоряжение. Вся разница в том, что Варнава принес все вырученные деньги, а Анания — только часть. Таким образом, Анания и Сапфира согрешили дважды. В их поступке сочетались нечестность и ложь. В том, что они оставили часть денег себе, казалось бы, не было ничего плохого. Как Петр ясно сказал, их собственность была их собственностью как до, так и после продажи (см. стих 4). Их никто не заставлял продавать свою землю или отдавать часть вырученных — не говоря обо всех — денег. Однако это еще не вся история. Здесь есть нечто, наполовиту скрытое. Ибо Лука, заявляя, что Анания утаил часть денег для себя, выбирает глагол nosphizomai, что обозначает «неправильное присвоение» (БАГС). Тот же глагол был использован в Септуагинте, когда речь шла о краже Ахана (И. Нав. 7:1), а в другом, единственном кроме этого случая употреблении данного слова в Новом Завете, оно имеет значение «красть» (Тит. 2:10). Поэтому мы приходим к выводу, что перед продажей Анания и Сапфира заключили какой–то договор, согласно которому они взяли на себя обязательство отдать церкви полную сумму вырученных денег. И когда эти люди принесли лишь часть из вырученного, они стали повинны в присвоении чужого имущества.

128

Бенгель, с. 556.

129

Брюс, «Английский», с. 110.

Однако Петр говорит даже не об этом грехе, но о другом, а именно, о лицемерии. Упрек Апостола состоит не в том, что им недоставало честности (принесли лишь часть денег), но в том, что им недоставало порядочности (принеся лишь часть, сделали вид, что принесли все). Они были не столько жадными, сколько ворами и, более того, лжецами и лицемерами. Они хотели приобрести уважение и престиж своей жертвенной щедростью, без всяких связанных с этим неудобств. Поэтому, чтобы приобрести хорошую репутацию, они бессовестно солгали. Отдавая деньги, они хотели не оказать помощь бедствующим братьям и сестрам, а польстить собственному самолюбию.

Петр сумел разгадать за действиями Анании тонкую политику сатаны. Он вопросил Ананию: Анания! для него ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить [опять nosphizomai] из цены земли? (3). Петр обвиняет его в присвоении чужой собственности и в нечестности, в краже и во лжи. Но не было никакой необходимости грешить. Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? для чего ты положил это в сердце твоем? ты солгал не человекам, а Богу (4). Кстати отметим, что Петр утверждает божественность Святого Духа, поскольку солгать Духу (3) значило солгать Богу (4).

5 Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех слышавших это. 6 И вставши юноши приготовили его к погребению и вынесши похоронили.

7 Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся. 8 Петр же спросил ее: скажи мне, за столько ли продали вы землю?

Она сказала: да, за столько.

9 Но Петр сказал ей: что это согласились вы искусить Духа Господня? вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут.

10 Вдруг она упала у ног его и испустила дух; и юноши вошедши нашли ее мертвою и вынесши похоронили подле мужа ее. 11 И великий страх объял всю церковь и всех слышавших это.

В повествовании нет ответа Анании на обвинения и вопросы Петра. Лука только рассказывает, что на него пал суд Божий: «он упал замертво» (5а, NEB). Вполне понятный великий страх, тот восторг торжественного благоговев ния, которое испытываешь в присутствии Святого Бога, объял всех слышавших это (56), когда юноши приготовили его к погребению (6). Часа через три после сего все опять повторилось. Не зная о смерти мужа, пришла Сапфира. Петр дал ей шанс покаяться, попросив ее назвать цену, которую они выручили за землю, но она лишь повторила лицемерную ложь мужа (7–8). Петр в своем праведном негодовании выразил мысль, что они согласились искусить Духа Господня, думая, что смогут избежать наказания за обман, и предупредил, что похоронившие ее мужа похоронят и ее (9); и тут же она упала у ног его и испустила дух, а молодые люди, вынеся ее, похоронили подле мужа ее (10). Второй раз Лука сообщает нам о том, что великий страх объял всю церковь и всех слышавших это (11).

Многих читателей не оставляет ощущение жестокости суда Божьего. Некоторые даже надеются, что «Анания и Сапфира являются вымышленными героями» [130] . Другие пытаются оправдать Бога, перекладывая ответственность за смерть Анании и Сапфиры на Петра, который, как они говорят, либо призвал на них проклятие, либо оказал психологическое давление. Но Лука мудро подводит нас К пониманию, что это был Божий суд. Приняв такое заключение, нам следует извлечь из этого опыта три ценных урока.

130

У. Л. Нокс, цитируется Хенченом, с. 237.

Первое, о серьезности их греха. Петр неоднократно подчеркивал, что их ложь была направлена в первую очередь против Святого Духа, то есть против Бога. А Бог ненввидит лицемерие. Лука писал, что Иисус отвергает лицемерие (напр.: Лк. 6:42; 12:1,56; 13:15) с предупреждением, что те, кто богохульствует против Святого Духа (намеренно отвергая известные истины), не будут прощены (Лк. 12:10). Кромк того, грех Анании и Сапфиры был направлен и против церкви. Не случайно Лука впервые употребляет здесь слово ekklesia (11). Таким образом, он утверждает развитие христианского сообщества как продолжение ветхозаветной линии искупленных и собранных вместе Божьих людей [131] . Лука подчеркивает, что грех, совершенный против Божьих людей, есть великое зло. Фальшь разрушает братство. Если бы лицемерие Анании и Сапфиры не было открыто изобличено, христианский идеал открытого братского общения не сохранился бы и с самого начала можно было бы слышать недовольство современников тем, что «в церкви так много лицемеров».

131

Ср.: ekklesia в 7:38 и в Септуагинте, напр., стих И. Нав. 8:35. Это слово в обоих стихах переведено на русский как «собрание». — Прим. перев.