Действительность. Том 2

Как невыносимо тоскливо становится на душе, когда проникаешь в глубину бытия, в её «подземные коммуникации». И уж совершенно нестерпимо, когда проникаешь в сущность самого мира. Появляется чувство полной безнадёжности, и сомнения ко всему. Всё, чем ты жил до сих пор, – «Романтика», «Любовь», «Обещание», всё теряет свой смысл. Всё это становится какой-то игрой, не имеющей никакого значения. Ты ощущаешь, насколько бестолковы и мелки все твои желания. Твоя жизнь теряет радости, как дырявый мешок, теряет пирожки. С каждым шагом вглубь познания, этих «пирожков» становится всё меньше, они уже начали валиться чредой. Ты стараешься изо всех сил вернуть радостные минуты, но всё куда-то ушло. В тебе что-то умерло, что-то важное, по отношению к твоей жизни. Но как бы ты хотел? Ведь «сосуды твоего восприятия», – не резиновые. Ты наполняешь их «другим вином», заполняя их новыми конструкциями, новыми формами, а старые, неминуемо вытесняются.

Да, правы древние, говорившие, что познание преумножает скорбь. Я чувствую это на себе. Как ни стараюсь, наравне с мудростью проникновения в суть вещей, сохранить детскую весёлость и романтическую радость, ничего не получается. По-видимому, эти «вина» не смешиваются. Нельзя быть одновременно и «счастливым романтиком», и «мудрецом», копающимся в лабиринтах мироздания. Как не может оставаться «романтиком» патологоанатом, копающийся во внутренностях мёртвых. Он, неминуемо становится циником. А это первый шаг к атрофированнию всего романтического. Патологоанатомы ко всему этому привыкают. Ведь человек способен привыкнуть к чему угодно. Но привыкну ли я когда-нибудь к тому, что, копаясь в «анатомии мироздания», во мне постепенно умирает Надежда. Я смотрю в мир, уже совершенно другими глазами. Иллюзий, дающих пищу для надежды, всё меньше. В каком-то смысле, это напоминает то, как если бы смотря на человека, ты всегда видел его внутренности, его скелет, его мозг, и т. д. Эстетически, – не выносимое зрелище! А если мир, само мироздание, предстаёт пред твоим взором в подобном виде? Если пропадает иллюзия, эта «кожа мироздания», то с ней пропадает и радость жизни. Пропадают те ощущения, которые даёт «шелковистая кожа», когда ты поглаживаешь её. Только теперь ты начинаешь понимать истинную ценность иллюзии. И начинаешь ценить её, как нечто самое дорогое. Как хочется вернуть эту полную и благостную иллюзию. Как хочется снова посмотреть в мир, глазами ребёнка.

Как? Ты жаждешь обмана? Ты жаждешь лжи? Тебе ненавистна правда мира?! Истина, = слишком тяжела для тебя? Да. Не каждые плечи способны нести эту ношу. Многих, она раздавила своею тяжестью. Опасайся взваливать на себя непомерный груз истинности. Если хочешь сохранить душевное здоровье, и душевную радость жизни, сохрани хоть часть иллюзии в своём сердце. Редкий совет с моей стороны. Подумай, как следует, прежде чем ступать на эту дорогу. Нужна ли тебе истина? Ведь ложь, иллюзия – прекраснее, с ней в сердце легко, она не давит. Истина же напротив, угнетает и забирает силы. Ложь даёт надежду, – истина её отнимает. Разберись, чего ты хочешь на самом деле? Может быть всё-таки немного истины, немного иллюзии, немного света, немного тьмы, немного огня, немного воды? И круг замыкается на нашей внутренней сущности, где всегда немного огня, немного воды, где живёт синтез этих непримиримых стихий.

«Вперёд мой друг, ведь сказано не зря,

лишь тонкость мысли радовать должна тебя!..»

Материя природных сил

Как невозможно вычерпать бездонный колодец, как невозможно постичь всю глубину мироздания, так нет никакой возможности для человека, познать до конца свой разум. Что же нас заставляет после осознания невозможности достижения цели, достижения абсолютной истины в последней инстанции, не сходить с пути и продолжать идти в этом направлении, невзирая на разочарования, неминуемо уготованные здесь? Я думаю, что эта главная особенность нашего существа, прорастает в нас, как необходимый имманентный парадокс, присущий всему сущему в действительности. Одна из его главных особенностей олицетворяется отсутствием всякой возможности остановиться, в невозможности для мира действительности достижения своей сакральной цели, = приведения всего, и вся к абсолютному порядку, к абсолютному балансу сил. Ведь это именно то, к чему стремится действительность, и всё, что её наполняет. И эта фатальная невозможность заложена самой природой действительного бытия. Ведь это бытие только и существует благодаря отсутствию в нём, такой возможности. Будь у него такая возможность, и оно давным-давно пришло бы к этому великому и недостижимому коллапсу. И тем самым обрело бы свой покой, свою нирвану, где не пробежит ветерок и не колыхнётся лепесток, где безмятежность и забвение исключает собой существование всякой действительности.

И так. Убеждённость старых мыслителей в том, что материя для своего движения, якобы нуждается в неких природных силах, ныне исчерпала себя. Старые идеи, при всей своей совершенной идеальной глубине, на фоне современного мышления кажутся недостаточно проницательными. Эти мыслители полагали, что существуют две отдельные стихии, что есть материя, и есть природные силы, которые толкают материю, заставляя её трансформироваться, и видоизменятся. Что по логике вещей предполагает, будто не толкай они её, она бы оставалась неподвижной. Я позволю себе высказать на этот счёт, свои соображения. Я считаю, что материя не нуждается в посторонних толчках. Она сама – суть движение, ибо сама – суть действительность. А то, что называли и называют природными силами, есть лишь вопрос тонкости или грубости одной и той же материи, состояние её относительной инертности либо агрессивности. И наши отнесения одной и той же материи к различным категориям, происходят на основании тонкости или грубости этого состояния, которое, в одном случае, представляет относительную «инертность» (всегда присущую относительно грубой форме), в другом случае, относительную «мобильность и агрессивность» (как правило, присущую относительно тонкой форме). Взаимодействие различных форм одной и той же материи вызывает иллюзорное впечатление различности субстанций. Но именно эта разница состояний, собственно и порождает движение, воплощённое в нашем органоиде, в его «тонких трансмиссионных ганглиях», во всякое стремление. Именно на противостоянии, непримиримой разности состояний одной и той же материи, основывается та «разность потенциалов», которая заставляет всё двигаться, и порождает всякое стремление. Неся в себе – всю суть глобальной действительности. Материя – суть движение, движение – суть материя. И отсутствие движения в пространстве, подразумевало бы отсутствие материи, как таковой.

Далее. При более широком осмыслении, здесь просматривается явная сущностная связь между материей, пространством и временем. Время, не имеет остановок потому, что не имеет такой возможности сама материя. Время и пространство, как стихии, определяющие не только всякую форму, но и всякую субстанцию, как некие противоположные стороны всякого единого сущего, определяющие своим синтезом это сущее, сами по себе – без сущностны. Как время, так и пространство, – бесконечны в обе стороны от наблюдателя, но сходятся в нашем разуме в некий зенит, точку сферического бытия, и в своём синтезе образуют «существенное». И наконец, материя и пространство. – Одно, вытекает из другого, продуцируя в нашем представлении, – время. Материю мы обнаруживаем только в пространстве. Пространство же, можем ощущать только благодаря существованию материи. Синтез пространства и времени даёт нам нашу действительность, сущностная основа которой, есть – материя.

Так вот, именно эта особенность нашей сущности, которую мы имеем по наследству от сущностной особенности материального вообще, (невозможность остановиться), и является тем «генератором» нашего стремления, и нашего желания. «perpetu mobile», это не теоретический нонсенс, это – суть мироздания. И в этом вечном движении, не имеющем никакой возможности остановится, – всё. = Вся наша действительная реальность. Рассеивание и концентрирование, становление и разрушение, действие и противодействие, агрессивность и инертность, и т. д. Движение на всех уровнях, такое разное, но всегда сущностное, всегда материальное. И когда нам кажется, что что-то остановилось, замерло, то это значит лишь то, что мы не в силах заметить движения, оно вне наших возможностей, ибо наша сенсорика ограничена. Когда мы обнаружим действительно что-то неподвижное, (хотя уже здесь противоречие, = действительно, и неподвижно), это будет означать, что мы обнаружили «антиматерию», а значит «антимир». Но это уже будет за рамками нашего восприятия и осмысления. Ибо наш разум никогда не осмыслит то, что вне его мира, вне его сущности. Его мир – материя. И он способен функционировать только в этой области. Его суть – движение, он воплощение этого движения. За границами этого движения, кончится и его осмысление.

Но когда проникаешь достаточно глубоко в сущность явлений, в природу существующего, когда удаётся, хотя бы на время абстрагироваться от устоев общего мировоззрения, тогда начинаешь открывать совершенно новый мир. – Мир свободный от всякого стоицизма, и даже от присущей твоему разуму «логики рационального», и тебе начинают открываться такие истины, которые обжигают твою душу холодом «абсолютного ноля». Ибо эти истины, во всей своей наготе и первозданности, так же враждебны твоей сущности, как холод Южного полюса.

Здесь мир останавливается. Всякая действительность перестаёт иметь смысл. Всякое движение превращается в полную безмятежность. И ты стоишь пред бесконечной пустыней, где нет ни прошлого, ни будущего, а настоящее существует лишь как «чёрная дыра». Причём, именно это настоящее – существует вечно.

Дуализм сущего

Двойственность мира, его «полярность» – абсолютна во всём. «Полярность», как необходимый и вездесущий «динамический нонсенс», своего рода «коллапс противостояния». Вне этого «коллапса», нет ничего. «Сущее» не существует без внутренней войны, без внутреннего сопротивления, без внутреннего напряжения. Единство противоположностей, противоборство, как необходимый залог всякой действительности, и всякого существования вообще. Всякая вещь феноменального мира для нас, оказывается существующей, только если в ней существуют достойные противоборствующие силы. Где внутренняя война, не останавливается ни на секунду. Без равных соперников внутри, – не существует «Целого».

Условно говоря, наше тело разделено, как физически, так и метафизически, на два непримиримых лагеря. Наш мозг анатомически разделён на две половины. И потому наше мировоззрение, наша ментальность, наше грубое и тонкое разумение, вся наша психофизика, так же делится на два лагеря. И весь воспринимаемый нами мир в целом, и каждая его деталь, всегда имеет две равнозначные стороны.

«Два берега разных,

У всякой реки…»

Вы говорите, что война – не естественна? Что мир стремится к миру? Что война – это фатальное нарушение природы? Мир может, и должен существовать без войны? Как же силён в вас инстинкт самосохранения, что вы не хотите видеть очевидное. Если даже сущее, как таковое, не могло бы существовать в действительности, без внутреннего напряжения, без абсолютно необходимого креатива войны в себе. Наша психофизика, есть самое явное, а значит самое наглядное явление, подтверждающее выше изложенный тезис. Двойственность нашей натуры, – с одной стороны «животные инстинкты», – с другой «разум», с его «моральным апологетом естественности». Двойственность нашего разумения в целом, – с одной стороны «интуитивное», с другой «рациональное». Раздвоенность более мелких «ганглий» разумения и воззрения. Это можно продолжать бесконечно. И эта сущностная внутренняя раздвоенность нашего органоида, отражается на внешнем мире, налагая на всё и вся печать раздвоенности и непримиримости сторон. Всё наше мышление прорастает этими антиномиями. Эмпирические, созерцательные, императивные, и категорические конструкции нашего мышления, всегда содержат два противоположения в себе. Как я отмечал выше, как только мы что-то воспринимаем, в нём тут же появляется противоречие, вещь тут же начинает делиться. А главное всё, что попадает в наше поле зрения, все, на чём мы концентрируем своё внимание, всё, что мы можем идентифицировать как объект познания, как на пути прогрессивного исследования, так и на пути регрессивного, – делиться, – до бесконечности. Как делится в нашем разуме пространство, (сзади и спереди, слева и справа, сверху и снизу), как делится время, (прошлое и будущее), так и всякие субстанции, порождаемые синтезом пространственно-временного континуума, непременно делятся на две части, словно отражаясь в наших, поставленных под разными углами, зеркалах осознанности. А всякое «разделённое» тут же вступает в конфликт, – в противоречие, которого не было, пока мы не разорвали мир на две части. И по большому счёту, дело здесь не в самом мире, но в «системе зеркал» нашего сознания. Мир сам в себе – неделим. Ибо его самого в себе, как некой данности – не существует. Его суть – неопределённость и нейтральность. В нём, самом по себе, – нет никакой действительности, а значит, нет и никакой существенности. Мир таков, каким мы его представляем. И в своей самой сокровенной сути, где-то явно, где-то латентно или завуалировано, но он всегда воинственен именно потому, что воинственно наше существо, наш органоид, выстраивающий внешний мир в соответствии своим возможностям, адекватно своей сакральной природе. И фатальная и необходимая суть «сущего» – противостояние во всех, без исключения плоскостях, на всех без исключения уровнях, есть отражённая и воплощённая в реальную действительность парадигма нашей внутренней парадоксальной существенности.

И даже мораль как таковая, выступающая всегда против войны, возникла в результате раздвоения нашей внутренней сути на два достойных друг друга, противника. И у каждой из раздвоенных частей, мораль – своя. И эта неоднозначность морали, проецируется вовне, на всю внешнюю эмпирическую реальность. И так же как наша внутренняя мораль всегда на стороне одного из противников нашей раздвоенной души, так и своя мораль у каждой из противоборствующих армий, идущая, как правило, вразрез с моралью противника. При желании, оправдать можно почти любые действия, как и придать ореол благородности почти чему угодно.