Действуй, жена!
Шрифт:
— А спросить ты у него не пробовал? — огрызаюсь я и, войдя во двор, замедляю шаг.
На моем законном месте снова стоит Мазда Нефертити. А она сама сидит под подъездом.
— Кажется, у нас гости, Леша, — вздыхаю я театрально. — Сейчас начнется представление.
— Нет, — мотает башкой Воскобойников. — Симона — девочка спокойная.
— Трусливая и истеричная дура, — морщусь я и уже хочу добавить, чтоб разбирался сам, когда Симона подскакивает с лавки и во всю прыть несется в нашу сторону.
На автомате я успеваю остановить ее, прежде чем эта идиотка
— Какого на людей прыгаешь, Нефертити?
— Лешенька, — театрально заламывает руки царица Египта, — мне передали, что ты женишься… На этой старой кошелке! Я не стала верить сплетням и приехала сама. Скажи мне, что это неправда, — в надежде смотрит на него Симона.
— Правда, — кивает Леха, как ни в чем не бывало продолжая продвигаться к подъезду. — Это моя любимая женщина, Симона. Боюсь, нам с тобой теперь не по пути…
— Но как же, — лопочет она непонимающе и бежит, словно собачка, следом. — Вы же только вчера познакомились… И то случайно…
— Мы давно знаем друг друга, — бросает на ходу Леха.
— С детского сада, — сварливо встреваю я в разговор.
— Да нет же, — отмахивается от меня Воскобойников. — Я ходил в «Василек», а ты — в «Солнышко».
— А потом «Василек» закрылся, и всех детей к нам перевели!
— А-а, точно, — кивает Леха. — В последний год перед школой…
— Лешенька, — пищит рядом Симона, о которой мы в одночасье забыли, — зачем тебе эта пожилая и неухоженная женщина? Я же лучше и красивее!
«Истинная правда, — хочется заорать мне. — Молодая девка, в самом соку. Сиськи, попа, все на месте. Она моложе меня и явно опытнее. И спортивное платьишко от Армани выигрывает сто очков вперед против моего серого офисного платья. Балетки, пусть и от Гуччи, не идут ни в какое сравнение с летними узорчатыми сапожками в тон платья. Как и сама старая ведьма Шакира Мансурова проигрывает Нефертити».
— Все кончено, Симона, — привычно бросает Воскобойников. И девочка разом поникает. Плечики опускаются вниз, а из груди вырывается всхлип.
— Ты еще пожалеешь, — шипит она ядовитой змеей.
«Тебе хоть официально дали отставку», — думаю я, бросая на девчонку жалостливый взгляд. И заходя в подъезд вслед за опытным сердцеедом, шепчу раздраженно:
— Мог бы как-то цивилизованно отказать. Объяснить ей, что наша помолвка временная.
— Обойдется, — фыркает Леха, поднимаясь по лестнице. — С такими людьми делиться секретами — себя не уважать…
— Тогда зачем связываешься? — огрызаюсь я. — Еще вон кольцо купил…
— Но его носишь ты, — отрезает он жестко и, поднявшись на площадку, с ужасом смотрит на входную дверь.
— Етить-колотить, — рычит он, а я рефреном повторяю привязавшееся «Твою мать!».
Все стены около квартиры и сама дверь расписаны фломастерами. И смысл наскальной живописи сводится к пяти словам «Лешенька, я тебя очень люблю!».
И если с двери удается сразу стереть весь этот ужас, то стены вообще не подлежат восстановлению. Только перекрашивать.
Войдя в квартиру, я стремительно несусь в кухню и, выпив стакан
воды для успокоения, звоню своему прорабу.— Виталя, — прошу слезно. — Мне нужно срочно перекрасить две малюсеньких стеночки. Пришли человека, пожалуйста!
— Кира Михайловна, милая, — пыхтит в трубку Виталий. — Конец рабочего дня… я даже не знаю…
— Двойной тариф, — пресекаю я его стоны. Волшебная фраза творит с прорабом чудеса. Голос мгновенно меняется, и тон становится деловым.
— Да при чем тут тариф, — будто нехотя, отмахивается он. — Сейчас постараюсь прислать к тебе человечка. Если никого не найду, приеду сам.
— Спасибо тебе, друг, — воркую я, прекрасно зная, что Виталя, жадный до денег, заявится лично.
И точно, не успеваю нацепить джинсы и белую рубашку, как в дверь звонят.
Толстый мордатый Виталя по-свойски заходит в дом и сразу же натыкается на сидящего на диване Воскобойникова.
— Здрасьте, — бормочет благоговейно. — А я ваш поклонник. Все фильмы смотрел, — замечает добродушно-дурашливо.
— Я очень рад, — вздыхает звезда экрана и, поднявшись с дивана, демонстративно удаляется в мою спальню. В мою спальню, мать вашу!
— А это правда Воскобойников? — все еще не веря, что по моей квартире босиком разгуливает знаменитость, шепчет Виталя. — Я даже не знал, что вы знакомы…
— Дружим, — многозначительно сообщаю я. — Давно, — добавляю веско.
— То-то я смотрю, все стены расписаны, а внизу какие-то девки толкутся. И баннер напротив дома повесили. Я вот подъезжал, его монтировали.
— Какие девки? Какой баннер? — будто попугай Кеша, повторяю я. — Где?
— Так я ж и говорю, — бурчит прораб. — Девчата внизу. Баннер на рекламном щите напротив дома.
— А что там написано? — не отстаю я, наблюдая, как Виталя достает из пакета валик и краску.
— В этом доме живет Алексей Воскобойников, и дальше какие-то ругательства. Ну и стрелочка к вам во двор.
— Леша! — ору я, устремляясь в спальню. — Ты слышал? Нам теперь из дома не вырваться! Все твоя Симона…
— Прекрати кричать, — спокойно останавливает меня Воскобойников. Этот наглый тип лежит посредине моей кровати и качает больную руку. — Лучше принеси мне обезболивающее. Там классный состав. Моча единорога и белладонна.
— Что делать будем? — шиплю я, не двигаясь с места.
— Да ничего, — отмахивается мой жених. — Переночуем здесь. А завтра с утра моя охрана подтянется.
— И она расстреляет всех твоих поклонниц?
— Нет, — бурчит он и смотрит на меня с раздражением. — Взрослая баба, а такая непонятливая. Просто выведут нас из дома и увезут. В фильмах наверняка видела…
— Я никогда не смогу вернуться сюда, — вдруг осеняет меня. — Не смогу спокойно жить, когда ты отчалишь в дальние дали…
— Ты пока живешь со мной, — рыкает он, вставая с кровати и подходя ко мне. — И мы не договаривались, что поселимся тут. Собери чемодан. Делов-то! — шепчет Леха, обнимая меня. Чуть касается губами лба, откидывает в сторону непокорные кудряшки. — Зачем думать, что будет потом? Мы вместе, Кира.