Действуй, жена!

— Как долго? — требовательно спрашиваю я, поднимая лицо и тыкая пальцем ему в грудь.

— Ну откуда я знаю, Кирюшенька? — бубнит звезда экрана, ласково убирая мой палец и нежно целуя его. — Пока рано строить прогнозы, дорогая.

Глава 8

Леха сильно ошибался, говоря, что поздним вечером или ночью охрана нас сможет вывести. Фиг вам, называется! Национальная индейская изба, как говаривал незабвенный Шарик. Хочется, чуть переделав, привести еще одну простоквашинскую цитату — «Поздравляю, Леша, ты — балбес!». Но мне удается сдержать порыв ярости. Еще со всех сторон сыплются вопросы и советы.

— А правда, Кира, у тебя роман с Воскобойниковым? — интересуются люди, недавно знающие меня и совершенно ничего не ведающие о моем бурном прошлом.

— Ты, мать, там с дуба рухнула? — осведомляется Марфа Елецкая, моя самая близкая подружка. Уж она-то точно в теме нашего с Лешкой романа. И, слава богу, ей ничего рассказывать не надо. Все знает и помнит моя Марфушка! Но сейчас я мастерски ухожу от ответа. Не сказать правду и не соврать — высокое искусство, не правда ли?

В обоих случаях я блею что-то нечленораздельное, вот только с родителями и Маликой приходится говорить серьезно.

— Да, мама, — вздыхаю я в трубку. — Мы с Лешей снова вместе, — заверяю я родную под настороженным взглядом Воскобойникова. — Придем в гости обязательно… как только эта дурка закончится, — добавляю раздраженно и неожиданно понимаю, что уже боюсь выглядывать в окно или выходить на балкон. Народу во дворе прибавляется. Да и по шуму, несущемуся из-за входной двери, несложно догадаться, что и подъезд оккупирован самыми прыткими.

— Бедлам какой-то, — бессильно хнычу я, бросая зверские взгляды на Леху. Вот прибила бы, честное слово! Спас от Пирогова, молодец! Только мне теперь эту славу до конца жизни терпеть. Неее, я на такое не подписывалась.

— Леш, — бубню я в который раз, — может, как-то избавиться от этого ужаса? Ну, полицию вызвать, например!

— Я тебе уже объяснял, Кирюшенька, — нахально улыбается звезда экрана. — Придется переждать. Их никакой силой не сгонишь. Обратная сторона популярности, — довольно хмыкает он. — Выгляни в окно, посмотри, сколько человек меня любит!

— Меня это должно вдохновить? — фыркаю я. Тянусь за телефоном, собираясь полистать ленту Вконтакте и в Инстаграм, но наткнувшись на первый же пост, останавливаю себя. Из всех новостей лидируют сообщения о нас с Лехой. Написал каждый, кто только смог дотянуться до клавиатуры! Несколько человек с моей работы, пара сотрудников из других офисов, Симона — по голове бы ей сковородкой — разродилась плаксивым постом разнесчастной брошенки, и даже парочка моделей выложила фотки с парковки, где эти идиотки обливали мою машину кефиром и посыпали конфетти.

«Мы за тебя отомстили, Симона!» — заверили дурбалайки свою подружку.

— Спасибо большое, девочки, — пробурчал, усмехнувшись, Леха и позвонил брату. — Пока ты там штаны протираешь, бро, я узнал, кто изгадил машину моей Кирочки!

«Вот это талант — все ставить себе в заслуги», — думаю я, накидывая на плечи тонкую шаль. Меня трусит то ли от усталости, то ли от нервов. «Это надо было так влипнуть, — ругаю саму себя и снова пытаюсь понять, каким образом на меня вышел Пирогов. — Я же нигде не наследила! — в который раз сокрушаюсь мысленно. — Как? И где? Обидно, но я всегда была так аккуратна! Но спалилась… вот только на чем?»

Передача «Что? Где? Когда?», транслируемая сейчас в моей голове, сильно утомляет, но я, расхаживая по квартире, продолжаю перебирать факты. И к своему ужасу ни одного не нахожу. А это означает полный провал…

— Не бегай туда-сюда, — фырчит Воскобойников. — Отдохни немного, малыш, — добавляет он вкрадчиво и, подойдя сзади, пытается обнять за плечи.

— Мы тут одни, — отмахиваюсь я, как от назойливой мухи. — Нефиг приставать…

— А как же тренировки, Шакира? — пожимает он плечами и все-таки притягивает меня к себе. Даже мой локоть, просунутый между нашими телами, не имеет для него значения. — Пора тренироваться, мать. Если ты на публике станешь вырываться, то у нас обоих будут большие неприятности.

— Тебе-то что? — устало бурчу я.

Но Леха, игнорируя мой вопрос, накрывает мои губы требовательным и сладким поцелуем.

Сколько он длится, я не знаю, но чувствую, что меня накрывает с головой. И лишь трезвонящий айфон приводит меня в чувство. Малика! Только на нее стоит песня Таркана «Дуду».

Привычно бурча «алло», я точно знаю, что вот только сейчас предстоит самый трудный разговор. Невозможно уклончиво ответить или соврать человеку, который знает все или даже чуточку больше.

— Выйди в степь, — бубнит Малика в трубку, имея в виду наш секретный аккаунт в Телеграм.

И буквально через пару минут я пишу сестре всю правду.

— И что теперь делать? — спрашивает она и тут же успокаивает. — Керри обещал помочь. Пришлет человека. Он поможет тебе выбраться из страны. Пересидишь у нас. А может быть, выйдешь замуж за кого-то из наших друзей.

«Прекрасная перспектива, — фыркаю я и отвечаю с улыбочкой.

— Я не люблю восточных мужчин. Скажи Керри, пусть никого не присылает. Бесполезно, — пишу, тяжело вздыхая. — Я тут под круглосуточным наблюдением. Мой господин и повелитель велит продолжать нашу деятельность, но только после его полного одобрения.

— Тогда я отправлю те стопятьсот фоток, присланных за последние полчаса. — Мы так разоримся, Шакира…

— Присылай, — соглашаюсь я, — но больше не покупай. Зачем платить за козла в собственном огороде? Если хочет красивые фотки, пусть организует съемку будто бы со стороны.

Как только письмо попадает в почтовый ящик, показываю снимки Воскобойникову. Как ни странно, Лехе эта идея приходится по душе. Он слишком придирчив и непримирим к снимкам поклонников.

— Смотри, — морщит нос. — Здесь у меня лицо засвечено, а тут у тебя виден второй подбородок…

— Нет у меня никакого второго подбородка, — рычу я и норовлю двинуть Воскобойникова кулаком в печень. Но нельзя… У мальчика больная рука!

— Пусть опубликует эту, — тыкает он пальцем в экран моего сотового. — Гляди, какая фотка милая. Мы идем с тобой за ручку и смотрим друг на друга как любовники. Да я бы и сам решил, что между нами полыхает пожар!

«Гори оно все синим пламенем, — мысленно огрызаюсь я, а вслух деловито осведомляюсь. — А что писать, ваше превосходительство?

— В обычной манере, Кирюха, — солидно кивает он, входя в роль барина. За что и получает пяткой по голени.

— Хорошо, — ухмыляюсь я и за несколько минут стряпаю текстик, суть которого сводится к простому вопросу «Зачем нормальной бабе этот выпендрежник?»

— Отличный текст, любимая, — кряхтит Леха, читая мою нетленку. — Здорово получилось. Через месяц-другой напишешь, что поняла. И только великая любовь может притянуть двух таких непохожих людей.

— Сомневаюсь, что это кому-то интересно, — пожимаю плечами я. — Твой отход от шаблона может тебе стоить карьеры, — предупреждаю строго. — Люди опасаются всего, что им непонятно.