Диагноз: Измена. Лечение: Развод

Я могла провалиться в сон на несколько часов, и он не будил, не дёргал по пустякам, не требовал внимания, занимаясь ребёнком самостоятельно.

А теперь его словно просто… нет. И я подозреваю, что он сознательно сбегает из дома, от нас.

Приподнимаюсь с кровати, стараясь не шевелить матрас, но дочь тут же ворочается и хмурит бровки.

Замираю, не дышу. Сердце колотится так, будто сейчас вырвется из груди. Моя нервная система не выдержит, если придётся снова укладывать её.

Сбегаю на кухню, чтобы хоть немного перевести дух. Эти бесконечные укладывания, капризы, ночные пробуждения… Я так устала. Кажется, сил больше нет. Не физических. Скорее, моральных.

И как назло, дочь словно специально тренирует мою нервную систему тем, что при появлении моей мамы или свекрови закатывает истерики с требованием не оставлять её без моего присутствия.

До рождения Сашки мне казалось, что во мне куча энергии, и я вытяну и рождение ребёнка, и дом, и спорт, и кучу других вопросов. А сейчас кажется, что во мне остались лишь капли от того, что было во мне живого, и черпать мне эту энергию уже неоткуда.

Теперь я ненавижу быт, и при этом точно понимаю, что сейчас я в нём утонула по самую макушку.

Беру в руки телефон. Открываю чат. Пальцы замирают над клавиатурой.

Что написать мужу?

«Где ты?» – получится словно допрос. Ответ очевиден: «На работе».

«Когда вернёшься?» – бесполезно. Он ответит: «Как освобожусь».

И всё-таки звоню. В конце концов, я имею право знать, где он!

– Алло, – сухо. – Да, Полин, – практически официально. – Что ты хотела?

Что я хотела? Действительно, а что я хотела? Наверное, чтобы мой муж наконец-то почаще начал появляться дома, а не только спать приходил? Чтобы помог мне с нашей дочкой, ещё, например.

– Спросить, когда домой вернёшься.

Молчание.

– Алло, Макс. Ты здесь?

– Поль, конечно, я здесь. Я скоро. Как там у вас дела?

– Температура опять. Купи лекарство. Кончается.

– Надо, чтобы её врач посмотрел.

Не успеваю ответить, как слышу где-то на заднем фоне заливистый женский смех.

– Ладно, сейчас собираюсь.

Без прощания кладу трубку.

Вот вроде ничего особенного, я понимаю, что среди его коллег есть и женщины, но всё равно, после этого смеха, тихое и настойчивое чувство ревности словно довитая змея заползает под кожу.

Не понимаю себя. Раньше я была спокойной. Разумной. Уверенной. Теперь же во мне появилось что-то совсем чуждое мне: ревность, острая и необъяснимая.

Умом понимаю, что он на работе, среди коллег, медсестёр, пациентов. Но раньше это не цепляло, а теперь…

Полагаю, я просто его ревную к жизни. К жизни, где он сам себе хозяин, и не как я – заперт в четырёх стенах.

Замечаю, как в чате мессенджера появляются три точки. Муж что-то мне печатает.

«Извини, толком не поговорили. В ординаторской очень шумно».

Слышу, как дочка снова возится в кровати.

Раньше я ждала бы его, пока не придёт, а теперь не хочу. Ложусь рядом с дочкой. Усталость сваливает с ног, и бороться с ней совершенно не хочется.

Но не проходит и несколько минут, как я ловлю звук отрывающийся двери.

Прислушиваюсь.

Максим приехал домой. Муж словно крадётся. Задерживает дыхание, остановив движение после скрипа петли, и, кажется, он теперь совсем не дышит, чтобы не нарушить тишину, и не разбудить нас.

Что это? Забота или желание скрыть своё позднее возвращение с последующей необходимостью объяснений?

Притворяюсь спящей. Но ресницы, наверное, дрожат. Я никогда не умела хорошо врать.

Он крадётся на цыпочках, но старые половицы предают его желание остаться незамеченным.

– Ты почему так долго сегодня? – мне вдруг кажется, что мой голос звучит очень резко в этой тишине.

Он вздрагивает, оборачивается на него.

– Я тебя разбудил? – Не отвечает на мой вопрос. – Как Сашка? – следом спрашивает, чуть громче шёпота, стягивая с себя пиджак.

– Тяжело. Постоянно на мне, – сглатываю обиду от недавнего равнодушного разговора. – Сейчас вот тоже уснула не сразу. Беспокойная очень.

– Из-за температуры. Зубы проверяла? Привози её завтра. Педиатры посмотрят.

– Думаю, со здоровьем всё в порядке. Да, возможно, и зубы. А что капризная, так она кроме всего прочего ещё… скучает по тебе, Макс. Всё повторяет «папа, папа» и смотрит на меня с вопросом в глазах.

Не могу признаться, что не только дочь по нему скучает. Я тоже безумно скучаю, но сказать ему об этом почему-то стыдно.

Глава 2.

Глава 2.

– Ты Сашку на прививку записала? – Утром, не поднимая глаз от телефона, спрашивает меня.

Молчу.

– Полин… – поднимает наконец-то на меня глаза. – Полин… Внимание на меня обрати. Ты обиделась из-за вчерашнего? – допытывается он. Он заранее знает ответ, но спрашивает, словно обязан спросить. Так сказать – проявить заботу. – То, что я поздно пришёл?

– Да.

Не хочу врать. Да и зачем? Он и так всё видит по моему поведению, уверена.

– Понимаю... – кивает в ответ, говорит, но в этих словах снова нет никакой искренности. Только привычная, заезженная пластинка.

Резко поворачиваюсь к нему.

– Слушай, ну хватит, а, твоих дежурных «понимаю». Нет, ничего ты не понимаешь. – Голос мой дрожит, но мне уже всё равно. Как и то, что снова поссоримся.

– Тебе нужен повод поругаться?

– Считай, что так, если тебе удобнее. Скажи, когда мы сможем хотя бы поговорить? Но не так, чтобы на бегу или ночью со страхом Сашку разбудить, а чтобы можно было не отвлекаться и не торопиться? За последние пару месяцев можно сосчитать, сколько слов мы друг другу сказали. Примерно... двести.

Он поднимает на меня взгляд, медленно наливая себе кофе. Берёт кружку в руки и сжимает её так, что костяшки белеют. Вижу, злится.

Отличительная черта моего мужа в том, что даже если очень сильно злится, всё равно будет держать себя в руках, и сделает всё, чтобы свести со мной конфликт на «нет».

Иногда меня в этом это восхищает, а иногда жутко бесит.

Сегодня как раз та ситуация, когда он жутко меня раздражает своим внешним спокойствием.

– А о чём говорить? О моей работе? Не думаю, что это будет тебе приятно слушать. О Сашке мы говорим когда есть вопросы. Ещё о чём?