Диагноз: Измена. Лечение: Развод

Он теряется. В его глазах мелькает что-то неуловимое – может, стыд, может, растерянность. Напряжение спадает, плечи слегка опускаются.

– Полина, нет никакого обмана! Пожалуйста, прекрати.

– Есть. Я знаю всё про тебя, понимаешь? Ты не потерял часы, а забыл их в другом месте. И обручалку, скорее всего, впопыхах надевал, потому что торопился. Ну, или мысленно развёлся. Сразу предупреждаю: если ты собрался выбирать между мной и своей беременной любовницей, то не утруждайся. Выбор прост. Знаешь, я сначала просто думала, что накручиваю себя, когда ты отдалился от меня. И мама убеждала меня, что я ищу проблемы там, где их нет. Сама себе я не раз говорила: мол, Сашка капризничает, и ты сбегаешь на работу из-за этого. Но нет, всё оказалось банальнее. Не в дочери дело. А во мне и... третьей лишней.

– Ты сериалов, что ли, пересмотрела, милая? – в его глазах уже тревога.

– Я не люблю сериалы.

– Тогда не понимаю, кто тебе такое вообще вкладывает в голову...

Показывает пальцем на свой висок.

Хватит разговоров. Подхожу к тумбочке, достаю оттуда часы и протягиваю их ему. Те самые, которые он «потерял» недавно.

Мой муж замирает. Смотрит то на часы, то на меня. Он словно не понимает, что происходит. В глазах снова неподдельное удивление и растерянность.

– Откуда они у тебя?

– Максим… – горло сжимается, продолжать страшно, но надо, потому что теперь всё равно без вариантов. – Ты хочешь развода, но из-за Сашки не решаешься уйти к любовнице?

Несколько минут теперь стоим молча.

– Поль, ну почему ты не веришь мне? – тихо, уставше. – Нет никакой другой женщины, кроме тебя. И откуда у тебя на самом деле мои часы? Я ведь реально их потерял.

– Любовница твоя принесла. Ксения. Брюнетка, высокая, стройная, красивая. И … беременная. Срок около шести, семи месяцев, примерно.

– Ксения? – переспрашивает зачем-то.

– Да.

Снова замолкает. Молчит довольно долго. Замечаю, как на переносице сходятся брови.

– Но я не знаю никакой Ксении в своём окружении, – пожимает плечами. – А уж тем более, чтобы какая-то Ксения была ещё и беременная от меня.

– Я тебе больше скажу: я в курсе, что ты с ней ездил на конференцию. Это для меня ты ездил один, а на самом деле… Всё, хватит этого спектакля. Хватит!

Я резко отворачиваюсь потому, что хочу уйти, но он делает шаг вперёд, и его руки обвивают меня.

– Пусти!

Вырываюсь, но Максим не отпускает. Наоборот – его объятия становятся железными, почти болезненными.

Он прижимает меня к себе так сильно, что дышать тяжело. Я пытаюсь вывернуться, но он не даёт.

– Ты никуда не пойдёшь! У нас дочь! Вспомни об этом!

– А ты помнил об этом, когда изменял мне?! – практически рыдаю, ослабевая в его руках.

Сил сопротивляться всё меньше.

– Да послушай же ты! Я клянусь тебе: никакой другой женщины нет! Что за безумие твориться в нашем доме, пока я на работе?! – Он наклоняется ближе, и тёплое дыхание обжигает ухо. – Я не хочу верить, что ты… нездорова, и в твоей голове твориться что-то, не связанное с реальностью.

Я молчу. Сердце колотится так, что, кажется, он чувствует его через одежду.

Он выдыхает, слегка ослабляет хватку, но не отпускает.

– Я дам тебе пару минут прийти в себя, а потом мы сядем и спокойно поговорим.

Его тон не терпит возражений. Но я не готова сдаваться.

Глава 9.

Глава 9.

Он так и не позволил мне уйти. Запер на ключ квартиру и положил себе в карман.

– Рассказывай. Всё. Полностью. Мне нужно понять, что происходит. И куда нам дальше двигаться.

Я выкладываю перед ним всё. Рассказываю всё честно, без утайки, потому что уверена: после он наконец-то перестанет врать.

– Ты хочешь убедить меня, что я ненормальная? – практически шёпотом говорю в итоге. – Но ты же сам видишь свои часы, и я девушку эту видела.

– Нет, конечно. Я просто понимаю: что-то происходит.

На вопрос о девушке он снова пытается убедить меня в том, что он ни в чём не виноват.

Сейчас уже я не злюсь больше из-за его лжи. Я скорее – разочарована.

Отворачиваюсь. Он понимает, что я ему не верю. Но, в любом случае скоро его любовница появится и всё встанет на свои места. А пока я не хочу находиться с ним в одной квартире.

– Ладно, единственное, что я могу предложить... я, наверное, с Сашкой поживу у мамы. Хорошо? Может, позднее, когда мы оба успокоимся, попробуем услышать друг друга. Я приду в выходные, и мы поговорим, например. Ты переосмыслишь у себя в голове всё, захочешь признаться...

– Нет! – говорит мне резко в ответ, без права на возражение. – Первое: мне не в чем признаваться. И второе: никуда ты с дочерью не пойдёшь! Полин… какая-то дура пришла, наговорила тебе какой-то ерунды, сказав, что она от меня беременна, и ты готова после этого уйти от меня?

– Эта, как ты говоришь, дура, знает о нас очень много. Например, имя нашей дочери.

Произношу это медленно, чётко, подчёркивая каждое слово.

– А также она знает моё имя. Но главное – у неё были в руках твои часы. Объясни, как случайная женщина с улицы знает то, что знают только близкие тебе люди? Согласись, даже уже трёх этих моментов достаточно, чтобы засомневаться именно в твоей искренности, а не в её. Ты отпустишь меня или так и будешь стоять посреди дороги?

– Хорошо! – вдруг резко выдыхает он, словно сдаётся, отбрасывая последние попытки оправдаться. – Что тебе нужно, чтобы ты успокоилась? Пожить одной? Если да, тебе уходить в этом случае никуда не надо. Уйду я! – бросает зло.

Я ухмыляюсь. Горько, без тени радости.

Он видит мою усмешку и тут же интерпретирует её по-своему.

– Ну давай, скажи, что я нашёл момент, чтобы сбежать из дома, обвинить тебя. Ты ведь именно так думаешь и такое мнение обозначила?

– Да, именно так, – отвечаю без колебаний.

– Полина, кто-то совершенно точно ведёт с нами непонятную игру. Я не знаю для чего. Я не знаю почему. Но я обязательно разберусь. Только прошу тебя, давай не будем вестись на эмоции. Это может очень плохо кончиться.

Он снова делает шаг ближе ко мне, и в его глазах вдруг мелькает что-то, что я не видела раньше – настоящий страх за наше будущее. Словно он понимает, что у нас его нет теперь.

– Зная твою категоричность, сразу прошу главное: не торопись с выводами, обвиняя меня. Мне на самом деле очень сложно принять, что ты не веришь собственному мужу, но веришь какой-то Ксении, которую я даже не знаю.

В его голосе настоящая, нескрываемая обида. И как бы он ни хотел скрыть её, я вижу это.