Die Rache (Месть)

— Аро так и не ответил? — подошла к мужу Эсми и положила голову ему на плечо.

— Последний раз он передавал, что пришлет кого-то на разведку, но с тех пор я ничего от него не слышал, — ответил Карлайл. — У него в Италии свои заботы. Фашисты национализировали его замок, а потом устраивали оргии прямо в его тронном зале. Аро это оскорбило, и Вольтури убили их всех. После чего местные власти решили всё там обследовать и разместили в замке и в его подземельях военный гарнизон. И Аро пришлось временно переехать со всем кланом в какую-то деревеньку, где местные жители быстро что-то поняли, когда там стали пропадать люди, и теперь охотятся за Вольтури с факелами и осиновыми кольями. Ему сейчас не до нацистов.

— Бедный Аро, — усмехнулась Эсми.

— А кто такой Аро? — с любопытством спросила Алиса.

— Аро Вольтури — глава старейшего вампирского клана в мире, — сказал Карлайл. — Его клан — самопровозглашенная вампирская полиция, которая следит за соблюдением порядка среди вампиров. И главное наше правило — не раскрывать свой секрет людям. Я сообщил ему, что Ханс и его соратники собираются открыться всему миру и провозгласить власть вампиров над людьми.

— А Аро не может примкнуть к ним? — с беспокойством проговорила Эсми.

— Аро не захочет делиться ни с кем своей властью, а Ханс видит в роли фюрера только себя, — сказал Карлайл. — Аро нравится царствовать в тени, так что уверен, ему не нужна вампирская мировая война…

И тут Карлайл замер на полуслове, потому что сзади послышались шаги, и в дверях появились трое офицеров, удивленно смотревшие на мир ярко-красными глазами.

— Что же, пришла пора им все объяснить, — произнес вампир, и все вместе они окружили растерянных новорожденных.

— Значит, вампиры-нацисты собираются захватить весь мир и провозгласить вампирский Четвёртый Рейх? — проговорил американский майор с медового цвета волосами, который представился, как Джаспер Уитлок. Он воспринял новость о своем превращении на удивление спокойно, и Белла отчего-то подумала, что его вряд ли что-то удерживало в человеческой жизни.

Новорожденные, поначалу совершенно обезумевшие от новых странных и пугающих ощущений, постепенно осознали, кто они и где, выпили принесенной Эсми животной крови и теперь могли уже понимать обращенную к ним речь. И спустя несколько часов Карлайл, наконец, смог рассказать им всю правду о том Апокалипсисе, который готовили для человечества Ханс и его соратники.

— И мы теперь тоже вампиры? — воскликнул другой офицер — капитан по фамилии МакКарти, тот самый, к которому оказалась неравнодушна Розалия. — Ну и ну. А почему у меня нет клыков?

Удивительно, но и он ничуть не расстроился из-за своей смерти. Только третий — тот самый, прежде зеленоглазый, капитан, которого звали Эдвард, смотрел сейчас на них в глубокой задумчивости.

— У нас нет клыков, — сказал Карлайл. — Мы не спим днем в гробах. Не боимся солнца и чеснока, как впрочем, и серебра с осиновыми кольями.

— Вы какие-то неправильные вампиры, — хмыкнул капитан МакКарти.

— Это мы потом обсудим, — вдруг с тревогой воскликнула Эсми. — Они уже здесь!

Подойдя к окнам, они увидели, как к их домику из леса приближаются десятки вампиров. Во главе этого войска шел Джеймс-Ханс в серой форме офицера СС со свастикой на плече, позади него — Виктория и Хайди в форме женских вспомогательных подразделений СС (17). Такая же форма была и на всех остальных валькириях. С ужасом Белла увидела, что кроме женщин к домику шли и мужчины — больше десяти незнакомых ей вампиров в форме вермахта.

— Их слишком много, — с беспокойством проговорила Эсми.

— Новорожденные вампиры — самые сильные, — сказал Карлайл и повернулся к офицерам. — Если вы выступите вместе с нами, у нас будет шанс.

Американцы переглянулись, и майор Уитлок на правах старшего по званию озвучил их общее мнение:

— Мы победили нацистов пивососущих. Победим и кровососущих.

Армия Ханса остановилась в двух сотнях метров от домика, оцепив его со всех сторон.

— Ты сказала, что американцы мертвы, — в ярости повернулся штурмбаннфюрер к своей любовнице, когда увидел стоящих на крыльце красноглазых янки.

— Они получили смертельную дозу зарина, — проговорила Виктория с досадой. — Я не думала, что они обратят их…

— Ты не должна думать. Ты должна подчиняться, — зло одернул ее Ханс, и Виктория громко выкрикнула:

— Да, мой фюрер!

— И благодари Хайди за то, что она сегодня рассказала мне про их побег и они не успели уйти далеко, — сказал Ханс и с бешенством схватил свою помощницу за волосы. — Не лги мне больше, Виктория.

— Никогда, мой фюрер! — с жаром заверила его вампирша, и Ханс, откинув ее от себя, обратился к обдумывающим план действий беглецам:

— Guten Tag, meine Damen und Herren! (нем. — Добрый день, дамы и господа!) Мое имя Ханс фон Лютцов…

— И я грязный нацист! — выкрикнул Эмметт.

— Крайне неудачное для вас начало разговора, — усмехнулся Ханс и кивнул своим эсэсовцам. Кольцо вампиров вокруг домика тут же угрожающе сомкнулось, и Карлайл с соратниками оказался в полном окружении: — Но я дам вам еще один шанс. Ведь мы с вами больше не враги. Теперь мы одна раса. Высшая раса вампиров. Вы можете вершить историю вместе с нами. Создать новый лучший мир. Я чувствую вашу жажду, — произнес он, глядя в горящие глаза новорожденных вампиров. — И я утолю ее сполна. Вы больше не люди. Не цепляйтесь за свое прошлое. Идите вперед, в будущее. Идите со мной.

Как и все нацистские вожди Ханс фон Лютцов любил говорить красиво.

— Если ты не цепляешься за прошлое, зачем ты носишь знак своего дохлого вождя? — поинтересовался, показав на свастику, бесстрашный капитан МакКарти, которого ничуть не тронула пафосная речь штурмбаннфюрера.

— Это не знак Гитлера. Это знак силы, — улыбнулся с язвительной снисходительностью Ханс. — Силы, которая сейчас всецело на моей стороне. Присоединяйтесь к нам, и никто не пострадает.

— Даже если мы согласимся, он всё равно прикажет своим эсэсовцам разорвать нас на части, — сказал капитан Мэйсон, глядя на самодовольного нацистского офицера.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Уитлок и повернулся к Карлайлу: — Никаких переговоров с этим ублюдком?

— Никаких, — уверенно кивнул тот и с благодарностью посмотрел на американцев: — Пожалуй, хватит нам уже слушать эту пошлую нацистскую пропаганду. Лучшая защита — это нападение.

— Эх, мне бы сейчас мой Томми-ган (18), — воскликнул, приняв стойку боевого медведя, Эмметт.

— Томми-ган здесь не поможет, — сказал Карлайл.

— А что поможет? — спросил Эмметт, взяв в руки толстую чугунную кочергу.