Диггер по прозвищу Жгут (Нечто)

Когда он вернулся, Витек сказал:

— А ты это… молодец, вощем. Убрал тут все, прямо приятно сидеть… А то вечно говно кругом… Вот ты, Геныч, смотришь на нас и думаешь, типа бомжи, говно всякое пьют… — Витька явно тянуло на разговор. — А я тебе вот что отвечу — мы, по сравнению с другими бичами, еще нормально живем. Сами раньше тормозуху и стеклоочиститель хлестали, будь здоров!

— Моя ссать, — объявил во всеуслышание Джеки Чан и, взметнув пыль полами шинели, отправился в кусты.

— А что, обязательно об этом всех ставить в известность? — спросил Рост у Витька. Тот пожал плечами.

— Он всегда докладывает, как в армии, хе-хе.

— Откуда он вообще взялся?

— А хрен его знает, прибился как-то… Как все узкоглазые здесь оказываются? — рассуждал вслух Витек. — Приехал шабашить, думал, тут ему горы золотые. А можа, хотел кружок шаулиня открыть или еще чего. Где-то накосячил, может, бухал на работе… не знаю. Его, по ходу, и выкинули. Паспорт посеял. Или скурил, как тот чукча в тайге. Устраивает биография? — весело спросил он, щелчком грязного ногтя сбрасывая пепел с сигареты.

— Как нога, Дрюня? — спросил Рост, но тот молчал, нахохлившись. В глазах бомжа плясали отблески огня. Через какое-то время Дрюня встал и, с усилием подволакивая больную ногу, ушел в дом.

— Витек, если завтра его не отвезти к врачу, он потеряет вторую ногу, — сказал Рост.

— Знаю, — сердито ответил Витек. — Ну нельзя ему туда, Геныч, объяснял же.

— Чего он натворил-то? То бишь за что мусора его ищут? — спросил Рост.

— Дочка его с наркоманами связалась.

— Дочка? — не поверил Рост. — Сколько же ему лет?

— А Бог его знает. Ну, может, сорок.

— И что дочка? — Рост все еще сомневался: на вид Дрюне можно было дать не более двадцати пяти.

— Не знаю, какие у них там дела, но она заяву на него накатала, типа трахнул он ее. Он в бега. Хотя какой там в бега — на костылях-то. Говно сплошное… А потом у него жбан перекосило.

— А он ее трахал?

— Геныч, я свечку не держал.

— Слушай, фраерок, чего прицепился? — хрипло спросил Жгут. — Терзают меня смутные сомненья… Мил человек…

Рост решил не реагировать на реплику Жгута. Тот снова отпил из пузырька, и в теплом вечернем воздухе поплыл резкий запах одеколона.

— Вот Кешка, например, — Витек, очевидно, решил посвятить Роста в биографию каждого из их коммуны. — Нормальный мужик, интеллигент, два высших образования. Работал в каком-то литературном издательстве, так? Книжки всякие умные писал, про пестики, тычинки и прочее говно. И что? Жена отдала богу душу, тот и запил. А тут появляется родной племянник. Которому срочно захотелось приватизировать Кешкину хату.

— И что? — скорее для виду спросил Рост, зная наверняка ответ.

— Не хотелось бы возвращаться к подробностям этой гнусной истории, — скромно сказал Кеша. Он взял со стола яблоко и стал аккуратно резать его на дольки. — Кислые яблочки — самая отличная закуска в наших условиях, — заметил он. — А главное — они полезны.

По кругу пустили бутылку портвейна, которую принес Джеки Чан. Когда очередь дошла до него, он выпятил нижнюю губу и сказал:

— Моя, однако, пить… нам добро! Хорошо.

— Золотые слова, — зацокал языком Жгут, чокаясь с чукчей пузырьком одеколона. — Присоединяюсь к тосту.

— Или возьми Дашку. Отец ее поимел, когда ей еще шести лет не было, — продолжал Витек. Он докурил сигарету до основания и кинул изжеванный фильтр в огонь. — Потом квартиру продал кому-то, а сам на зону загремел и, прикинь, оказался со Жгутом в одной упряжке. Так они с Дашкой, кстати, и познакомились. А Дашку на улицу, как котенка, вышвырнули. Кстати, ее отца-то Жгут сам… вощем, ты понял.

— Ну все, базар окончен, — осек его Жгут, которому эта тема явно не нравилась. Даша вообще предпочитала молчать, изредка робко поглядывая на Роста.

— Кого он пробовал? — спросил Рост, и Кеша прыснул. Рост еще хотел спросить, в качестве кого был сам Жгут во время этой процедуры, но раздумал — тот наверняка снова схватится за нож.

Жгут хмуро посмотрел на Роста.

— Знамо на ком пробовал, студент, — процедил он. — Уж не на Черномырдине, ясен перец.

— Моя есть друг, однако, — влез в разговор Джеки Чан. Его усы находились в положении гарды морского кортика — левый наверху, правый внизу. — И мы… моя друг дружка. Дырка. Дружка, однако. Пипка.

— Чего? — сморщился Рост. — Какая пипка?

Витек хихикнул и, глотнув водки, сказал:

— Пора бы уже научиться понимать Джеки Чана. Он сказал, что у него был кореш, и у этого друга была девка, и они трахались.

Джеки Чан удовлетворенно закивал, ни дать ни взять буддийский мудрец. Усы плавно двигались вслед кивкам, отчего Джеки Чан напоминал экзотического сома.

— Друг чум. Дружка чум тоже, однако. Водка, буби-буби, попа, — как бы нехотя проговорил он, широко зевнув.

— И что это значит? — поинтересовался Рост.

— Они сняли квартиру, и друг впердолил своей подружке под хвост, — терпеливо, словно ребенку, объяснил Витек, передавая бутылку Джеки Чану. Тот сделал огромный глоток, рыгнул, вытер усы и продолжал:

— Однако, попа — пипка. Дружка пипка попа.

— Ну, это я уже слышал, — сказал Рост, но Витек сделал жест рукой, дескать, не перебивай.

— Друг пипка помидор, — добавил Джеки Чан. Затем он наклонился вниз, издавая звуки, которые обычно издает человек, которого сильно тошнит:

— Блюэ-э-ээээ! БЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ!!!

— Замечательно, — сказал Рост слегка обалдевшим голосом. — Весьма содержательно и, главное, поучительно.

— Он не закончил, — строго произнес Витек.

— Попка пипка буби-буби никогда. Однако, — подытожил Джеки Чан. Его лицо светилось такой гордостью, словно после завершающей фразы должны последовать бурные и продолжительные аплодисменты.

— А менты здесь часто шастают? — спросил Рост.

— Не. Сюда почти не заходят, а что им тут ловить? — размеренно отвечал Витек. — Тащить нас в трезвяк? Смысл? Закон не нарушаем, свалка — не общественное место. Штрафовать за то, что документов нету?