Дикари Гора

– Тем не менее, помни, что Ты красива.

– Спасибо, - прошептала она.

Безусловно, опасность, о которой она говорила, существовала, и была довольно реальной. Для ценностей одних довольно трудно не быть затронутым ценностями других, тех, кто находится вокруг. Даже изумительной красоты и глубины человеческой сексуальности, бывает недостаточно, в некотором окружении, стремящемся вызвать причудливые реакции беспокойства, затруднения и позора. Среднему гореанцу такие реакции показались бы непостижимыми. Возможно, подобное окружение, могло бы просто быть признано безумным. Трагедией является то, что в такое окружение попадают дети, и впитывают окружающее их безумие.

– Вы действительно думаете, что я красива?

– Да.

– Ну тогда заберите меня с собой!

– Нет.

– Вы оставите меня с ними?

– Да.

– Почему?

– Это развлекает меня.

– Тарск! – крикнула она.

Я поднёс хлыст к её лицу.

– Ты можешь поцеловать это, или быть избита этим, - предложил я ей.

Она поцеловала гибкую, тонкую кожу хлыста.

– Ещё раз, и медленно, - приказал я.

Она подчинилась, а потом взглянула на меня.

– Вы назвали меня наемницей, - вспомнила пленница.

– Я ошибся. Ты – теперь только бывшая наемница, - поправился я.

– И что я теперь?

– Думаю, Ты можешь сама догадаться, - усмехнувшись, сказал я.

– Нет! – крикнула девушка.

– Да, - заверил её я.

Она вновь безрезультатно попыталась вырваться из ярма.

– Я - беззащитна, - простонала она.

– Да.

Она выпрямила тело, и вскинула голову.

– Если Вы заберёте меня с собой, то, несомненно, я стану вашей рабыней.

– Полностью, - подтвердил я.

– Получается, что большая удача для меня, что Ваниямпи уведут меня в их лагерь. Там я буду свободна.

– Все Ваниямпи - рабы, рабы краснокожих дикарей, - объяснил я.

– Дикари живут в загонах? – спросила она.

– Обычно нет. Они обычно предоставляют Ваниямпи самим себе. Они не очень заботятся, присмотром за ними.

– Значит, с практической точки зрения, они - рабы без хозяев, -заключила она.

– Возможно.

– И значит я, тоже, буду рабыней без хозяина, - сделала она вывод.

– С практической точки зрения, насколько я знаю, большую часть времени, Ваниямпи, принадлежат всему племени, а не конкретному человеку. Таким образом, их рабство есть нечто отдаленное и обезличенное. Принадлежность общности, конечно, может затенить рабство, но не отменить его.

– Это - наилучшая ситуация для раба, быть одному без владельца, -сказал она.

– Так ли? – переспросил я.
– Одинокий и ненужный раб без хозяина.

– Когда я была пленена, я боялась, что меня сделают рабыней, истинной рабыней. Я боялась, что, мне придётся бежать в стойбище краснокожего хозяина, вспотевшей у взмыленного бока его кайилы, с верёвкой, завязанной на моей шее, что там одетая в рабские тряпки, я буду использоваться для грязной работы и удовольствий Господина. Я боялась, что меня унизят до состояния домашнего животного. Я боялся, что бисерный ошейник будет завязан на моём горле. Я боялась, что за малейшую провинность меня подвергнут жестокому наказанию веревкам и плетьми. А главным образом я боялась остаться в вигваме наедине со своим Господином, где я, по его знаку, должна буду служить ему глубоко, смиренно и долго, исполнять все его малейшие прихоти, что он сможет пожелать, с полной внимательностью и услужливостью рабыни. Вы можете вообразить себе мой ужас от простой мысли о том, чтобы оказаться так беспомощно принадлежащей мужчине, быть такой беспомощной в его власти, и стать беспомощным объектом его господства и владычества.

– Конечно.

– И вот теперь, - сказала она, - я могу радоваться, что буду избавлена от всего этого. Я поражена своей удаче. Насколько же глупы, оказались дикари, чтобы быть настолько снисходительными ко мне!

– Они не глупы, - заверил я пленницу.

– Я слышала, что они взяли в свои стойбища других женщин, - сказала она.

– Да.

– Но это не было сделано со мной.

– Нет.

– Они оставили меня.

– И почему же они так поступили? – поинтересовался я.

– Я не понимаю, - ответила она.

– Тебя нашли среди солдат, - напомнил я, и, отвернувшись от неё, запрыгнул в седло.

– Да, и что?

– Других девушек просто обратили в рабство, - пояснил я.
– Им дарована честь, служить достойным владельцам.

– А я? – не понимала она.

– А Ты, будучи найденной с солдатами, и очевидно некая важная персона, была выбрана для наказания.

– Наказания? – Удивилась она.

– Да.

Насколько же краснокожие должны были ненавидеть солдат, и тех, кто пришёл с ними, чтобы настолько хитроумно и коварно отомстить, размышлял я.

– Но мне оказали уважение и предоставили честь, - сказала она, стоя на колени на земле, в ярме.
– Меня решили послать жить с Ваниямпи!

– Это - твоё наказание.

Я тогда развернул кайилу, и оставил её в одиночестве.

18. Кувигнака, Слин, Жёлтые Ножи, Кайила.

– Это, тот парень, о котором говорили Ваниямпи, - показал Грант. Я присоединился к остальным на гребне невысокого холма, на восточном краю бывшего поля боя. Ему было приблизительно двадцать лет. Он был раздет, и привязан к шесту в траве. Около него, в грунт было воткнуто копьё, обмотанное белой тканью. Оно отмечало место в траве, где он был привязан. Тогда я ещё не знал, значения этого копья, ни ткани на нём.

– Это тот самый парень, про которого Ты рассказывал?
– спросил Грант.

– Да, - ответил я, гладя вниз на юношу.
– Это – тот самый, что был с колонной наёмников.

Теперь он не был прикован цепью. Цепи с него сняли. Его обездвижили способом, наиболее распространённым в Прериях.

– Он - Пыльноногий, - предположил Грант.

– Я так не думаю, - усомнился я, и спросил.
– Ты говоришь по-гореански?

Краснокожий открыл глаза, и сразу же закрыл их.

– Я говорил с ним на языках Пыльноногих, Кайила, и немного на языке Пересмешников, - сказал Грант.
– Он не отвечает.

– Почему?

– Мы - белые, - объяснил торговец.

– Он не очень хорошо выглядит, - заметил я.

– Я не думаю, что он долго протянет, - предположил Грант.
– Ваниямпи, исполняя приказ, давали ему немного воды или пищи.

Я кивнул. Насколько я помнил, они должны были поддерживать его, до тех пор, пока они не покинут это место, и оставить его здесь, в одиночестве умирать. Я осмотрелся с вершины холма. Я мог видеть как Ваниямпи, собирают и складывают обломки. Я мог видеть остатки фургонов, а также, и тот, позади которого я оставил девушку в ярме.

– Даже не думай вмешиваться, - предупредил мой товарищ.

Но я спешился, подошёл к своей грузовой кайиле и принёс кожаный бурдюк с водой. Он был ещё наполовину полон.

– О нём заботятся Ваниямпи, - напомнил Грант.

Я присел около парня, и мягко просунул одну руку ему под голову. Он открыл глаза, смотря на меня. Подозреваю, что ему потребовались некоторое время, чтобы сфокусировать взгляд.

– О нём заботятся Ваниямпи, - настойчиво повторил Грант.

– Мне не кажется, что они заботились достаточно хорошо.