Дикарка для волка

— У меня нет ответа на твой вопрос, — прохрипел.

— Лоу… Ты дал красивое имя нашей дочери. Когда вы обретёте счастье, мне откроется дорога к покою, — рука призрака коснулась моей макушки.

Это не было физическим контактом в полном смысле, но я ощутил заботу. Ту, которую потерял вместе с женой и так и не нашёл в других женщинах.

— Мне жаль, Лейла. Мне очень жаль… — в горле собрался крутой комок горечи.

— Тебя ждут тяжёлые испытания, Михей.

— Это ты предупредила старую кость? — догадка дёрнулась в звенящей от боли голове.

— Я и так много сказала — тебе и Акуре… Обретёшь счастье — освободишь меня.

В лицо ударил холодный ветер, Лейла пропала, а у меня перед глазами всё поплыло. О том, чтобы сейчас добраться до шаманки, и речи быть не могло. Я опустился на пол. Надо немного полежать…

* * *

Ворвалась в дом и, на ходу расстёгивая куртку, понеслась к комнате Михея. Только бы с ним всё нормально было! Только бы… Слова старой волчицы сильно меня напугали. Если с вожаком беда, а я постучала и ушла? Господь бог!

Лупила ладошкой по двери, звала, а в ответ тишина. С папой было так же. Он не открывал, а мне надо было в школу, мама спала пьяная и… я ушла. Потом комнату вскрыли полицейские, потому что отец уже никому не мог открыть. Никогда.

Прижалась лбом к прохладной стене, до боли кусая губы.

— Пожалуйста, прошу… — дёргала дверную ручку. — Михей! — сорвалась на крик.

После смерти отца я научилась вскрывать замки на дверных ручках. Зачем? Бог его знает. Не пригодилось… Ну и дура, Рокси! В груди холод.

Разворот на сто восемьдесят и бегом в гостиную. Вчера убиралась на полках стеллажа и видела там маленький ножичек — то, что нужно! Благо — дверные ручки в доме вожака мало отличались от тех, что были у нас.

Вернувшись к порогу спальни Михея, кое-как трясущимися руками вставила тонкое лезвие в замочную скважину.

— Дава-а-ай! — умоляла железяку поддаться. — Давай, давай, давай… — щелчок.

Дёрнула ручку вниз, толкнула дверь и практически ввалилась в комнату. Нож полетел в сторону, а я к порогу ванной. Голый оборотень лежал на полу без движения. Грохнулась на колени, сжала ладонями его щёки. Обычно смуглый латинос сейчас напоминал мел, но был невыносимо горячим — еле руки терпели.

Жив! Боже, спасибо!

Открыла холодную воду в кране и, зачерпнув пригоршню, плеснула ему на лицо. Замычал.

— Михей, — снова опустилась на колени, — ты меня слышишь?

— Уходи, — он открыл глаза.

— Не дождёшься, — у меня дрожал голос. — Вставай, надо перебраться на кровать.

Такого бугая я не подниму. Огромный мистер вожак своим весом мне хребет сломает. Уговаривала его встать. Даже не попытался, только бормотал что-то…

Я оставила попытки переместить почти невменяемого оборотня на кровать и положила ладонь ему на лоб — жар усилился. Схватив первую попавшуюся под руку тряпку, сунула её под струю ледяной воды и только тогда сообразила, что это рубашка Михея, которую я вчера здесь бросила, когда принимала душ. Скрутила ткань, чтобы отжать, и из кармана выпала бутылочка — подарок Марка.

Чёрт!

На полу красовались осколки стекла, а в воздухе метался сгусток тумана. Прижимая к груди мокрую рубашку, я шагнула назад и упёрлась лопатками в стену. Дымка подлетела к моему лицу. Затаила дыхание. Было полное ощущение, что эта субстанция разумна и чего-то от меня ждёт. Младший брат вожака сказал, что в случае опасности мне надо просто открыть бутылочку — считай, открыла, только мне не грозила опасность. Нужна помощь. Михею. Дымка, словно прочитав мои мысли, дёрнулась и полетела к лежавшему на полу латиносу. Я с ужасом наблюдала, как туман заползает в приоткрытый рот оборотня, забирается ему в ноздри. Господи, пусть его это не убьёт…

— Рокси? — Михей приподнялся на локтях и посмотрел на меня абсолютно ясными чёрными глазами.

Отшвырнула мокрую рубашку и с замершим сердцем бросилась к нему. Стук в груди возобновился — пульс зашкаливал, я вцепилась в оборотня. Кажется, мои руки на его шее не разомкнуть даже при помощи инструментов.

— Напугал меня… Напугал… — целовала заметно остывшее лицо Михея.

Он поймал мои губы своими, и всё стало хорошо. Совсем. Пожалуй, это был первый наш настоящий поцелуй. Вожак не трахал мой рот языком, не рвал на мне одежду, не пытался запустить руки между моих ног. Он был нежен, а я чувствовала его благодарность, а ещё… счастье.

— Что ты сделала? — разорвав поцелуй, он прижал меня к себе.

Охнула. Михей не умеет рассчитывать силу, у меня кости хрустнули.

— Пусти, — выжала из себя, вцепившись в мощные предплечья волка.

— Прости, — он ослабил хватку. — Рокси, что ты сделала?

— Я?! — подскочив на ноги, выставила вперёд указательный палец. — Что ты сделал?! Заперся тут, не открывал никому. Тебе ведь стало плохо! А если… — задохнулась собственными страхами. — А если бы ты тут… — голова закружилась, я прислонилась к дверному косяку.

— Серьёзно? — волк принял вертикальное положение, стиснул меня в стальном капкане тёплых объятий. — Ты испугалась за меня?

— Нет! — врезала кулаком по голому плечу оборотня, ощущая, как мне в живот упирается твердеющая мужская плоть. — Ни капли! Нет!

Волк озабоченный! В чёрной бездне глаз Михея снова вспыхнули золотые искры. Он только что был похож на полумёртвого, а теперь вон чего!

— Что произошло? — в открытую дверь комнаты вошла Акура.

Шаманка заглянула, как и обещала и, конечно, не обошлось без самого популярного вопроса сегодняшнего дня. Ответа нет… Меня словно ледяной водой окатило — только я здесь знала про бутылочку с туманом. Говорить об этом совсем не хотелось.

Михей у шкафа с одеждой выглядел вполне бодро — тихо матерился, натягивая штаны, а старая волчица бродила по спальне, раздувая ноздри — нюхала. Мне оставалось только молчать и мысленно читать молитву.

— Мне вчера стало хреново, — заговорил вожак. — Думал, перебрал с приключениями, отдохну и приду в норму. Акура, я не могу превратиться.

— Как интересно… — задумчиво промурлыкала шаманка.

Она не прекращала броуновское движение по спальне, иногда что-то шептала себе под нос и, кажется, почти не слушала Михея. Оборотень, словно на приёме у доктора, рассказывал, что с ним произошло вчера вечером, чем это обернулось для него утром.

А у меня по спине ползли капельки холодного пота. Во-первых, я благодарила господа, что смогла вовремя попасть в комнату — латиносу действительно было очень плохо, а во-вторых, чем больше он говорил, тем понятнее становилось — придётся рассказать про бутылочку.

Волчица скользнула в ванную комнату и вышла оттуда, сжимая в морщинистых пальцах осколок. Она остановилась напротив меня, подняла руку, так что стекляшка оказалась на уровне моих глаз и сощурилась. Дышала я через раз, а то и через два. Мне вообще показалось, что в спальне стало невыносимо душно, захотелось открыть окно и сбежать на свежий воздух.