Дикая фиалка Юга

– Но распоряжаться средствами отца ты сможешь, когда тебе исполнится двадцать один год. Если раньше, то твой супруг может снимать деньги и передавать тебе.

Я про себя усмехнулась: "А может и не передавать!"

Банкир продолжал:

– Так что мой совет тебе, девочка - выходи поскорей замуж!

– За кого? За вас?
– я горько усмехнулась.

– Почему за меня? У меня жена есть! У тебя и самой жених есть! Хотя... да…

Эту оговорку я не поняла и уточнять не стала. Зато банкир достал из ящика своего стола какие-то документы с кучей печатей.

– Вот заодно, раз уж ты здесь, то вот, держи. Это документы на налог на плантацию и на имение. Оплатить надо до первого числа августа. Иначе, сама понимаешь, и плантация, и имение уйдет с молотка за долги! Анри не успел оплатить, теперь тебе, как наследнице, придется.

Я дрожащей рукой приняла пачку документов. Глянула на итоговую сумму и у меня в глазах потемнело - такой суммы мне до августа ни в жизнь не собрать!

– То есть, мсье Робер, деньги я получить не могу, потому что мне нет двадцати одного года, а налоги я обязана платить, невзирая на возраст? А почему два налога? Отдельно на плантацию и отдельно на имение. Это как?

– Да, обязана!
– почти радостно подтвердил финансист - А два налога, это потому, что считается, что плантация - это земли, поселок, что стоит на твоих землях, сахарный завод тоже к плантации относится. Имение же - это дом и прилегающие к нему земли внутри ограды.

– Так нет же ни дома, ни полей с тростником - в отчаянии почти выкрикнула я.

Де Грасси развел руками.

– Это налог за прошлый год, а тогда все это было!

Из банка я вышла на подгибающихся ногах и побрела в сторону рынка.

Глава 9

Дошла до рынка, увидела Клери, неторопливо складывающую пустую тару и мешки в телегу. Ну, хоть тут все нормально. Клери, увидев меня, тут же доложилась:

– Все продали, мисс Вайолетт! Хорошо брали! Сейчас много плантаций с этой стороны Уичито разорены или сожжены, некому продукты поставлять. А с другого берега, куда нордлинги и не сунулись даже, везти далеко, получается. Сахар вообще был только у нас. Прошлогодний весь урожай распродан, нового ещё нет. Торговцы подходили, предлагали купить весь наш остаток сразу.

Я отрицательно качнула головой.

– Нет, Клери, не будем им продавать! Торговцы заходят сбить нам цену, так как берут оптом, а мы сами вот так продадим дороже. Пойдем, надо семян свеклы купить.

Клери искренне изумилась.

– А зачем нам ее столько? Скотины теперь у нас почти и нет совсем! Ну, штук с пяток поросят можно купить, пожалуй.

Я усмехнулась.

– Клери, из этой свеклы можно варить сахар, не хуже тростникового! Вот вернёмся и попробуем запустить цех, только вместо тростника будем варить сахар из того запаса свеклы, что лежит у нас в складе. Получится - попробую купить излишки свеклы в деревне да на окрестных плантациях.

Экономка только недоверчиво покачала головой. Но ничего против говорить не стала, потому как уже знала, что с новой мною спорить не надо. Я все равно сделаю по-своему. Семена мы купили, благо, вырученные деньги за проданное позволяли это сделать. Да и стоили они здесь очень даже дёшево, так как считался конечный продукт только как корм скоту. Поскольку покупала я семена в промышленном объеме, то впоследствии вызвало упорные слухи, что я намерена разводить стада скота. И что я вовсе не так бедна, как может показаться - то ли я успела из Батон-Руж что-то спрятать и привезти, то ли здесь родительская кубышка не сгорела. Эх, если бы это было так!

Нам пора было возвращаться домой, но и есть хотелось очень сильно. Поэтому приняли компромиссное решение - я тихо сижу на телеге, не отсвечиваю, а Клери бежит в ближайшую едальню и покупает нам еды с собой. В дороге и поедим, нам не впервой.

И сидела я, как и договаривались - тихо и не отсвечиваю. Солнышко пригревало, и я, видимо, задремала. Из сонного оцепенения меня резко вырвал тоненький детский то ли крик, то ли визг. И ещё тоненькое ржание жеребёнка, которого убивают. Раскрыв глаза, я завертела головой. Неподалеку, возле забора той самой едальни, волновалась толпа местного люда. И где-то там, внутри, творилось что-то ужасное. Ребенок уже не кричал, а только скулил.

Такого я не могла вынести. Соскочила с телеги и резко ввинтилась в толпу. И с такой силой распихивала толпу, что меня просто выкинуло вперёд инерцией движения. Картина, открывшаяся мне, и в самом деле была ужасна. Прижавшись к забору, на земле лежал небольшой пони, весь бок был исполосован кровавыми рубцами, места живого на нем не было. На лошадке, раскинув руки, пытаясь прикрыть собой несчастное животное, лежал небольшой мальчишечка, лет десяти, максимум. Одетый в какие-то лохмотья, и те пытался разорвать на нем до конца здоровый пьяный мужик с кнутом в руках. Он размахивал кнутом, стараясь ударить посильнее, с оттяжкой, и ребенка, и пони. Толпа отшатывалась назад, когда мужик начинал размахивать своим оружием во все стороны.

Было ясно, что ребенка и животное просто убивают. И никто не вмешивался. Как такое возможно? Я кинулась вперёд, пытаясь вырвать кнут из рук озверевшего мужика. Правда, пришлось подпрыгивать. Мужик повернул ко мне свою пьяную харю, пытаясь стряхнуть меня со своей руки. Морда была перекрашена, глаза налиты кровью, как у племенного быка, только пены изо рта не хватало. Стряхнуть меня этому дуболому ничего не стоило, я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие.

Мужик в очередной раз взмахнул кнутом, проревел: "Убью!"

И мою руку ожег хлесткий удар кнутом. Рукав платья мгновенно вспух кровью. Из толпы послышался выкрик:

– Ривз, опомнись, это же леди, тебя ж стражники сейчас схватят!

Но мужик уже ничего не слышал, не видел. Он был уже одержим только одним - желанием убивать. Все равно кого. Но этого не случилось. Неожиданно, неизвестно откуда появился высокий мужчина в сером костюме, с пышным белоснежным галстуком, видневшимся из-под сюртука. Он легко выдрал кнут из рук несостоявшегося убийцы и мощным ударом немаленького кулака отправил его в глубокий нокаут. Пока я пыталась осознать все происшедшее, сквозь толпу, наконец-то, пробились и стражники, которых до этого не было ни видно, ни слышно.

Строгим голосом приказали рассказать, что здесь происходит. Где же вы были, родимые, минут двадцать назад? Вот и увидели бы все сами! Но мужчина в сером костюме, морщась, спокойно сказал:

– Господин стражник, я вмешался в это, когда увидел, что этот гражданин пытается убить леди… - он повернулся ко мне.

Я торопливо сказала:

– Леди Вайолетт Лафойе. Я увидела, что пьяный мужчина забивает до смерти ребенка и животное. Попыталась остановить его, но не получилось. Вот мистер…