Дикая Охота

— Пальцы оттяпает — я не виноват, — отпуская поводья, проговорил Кадош.

— Такой красавец не пальцы оттяпает — а сразу пол-тела, — засмеялась Виктория, пока конь фырчал, тряс гривой и подставлялся под ласку. Другой спрятался за девушку, ухватившись за подол епанчи и с опаской выглядывал из-за её спины. — Спасибо, Кадош.

— Что только не сделаешь ради дружбы, — пробормотал он. — Я могу идти?

— Да, разумеется, — Вика развеяла заклинание призыва, и инкуб снова испарился.

— Другой не полезет на это, — пробормотал Другой.

— Не заставляй меня связывать тебя, — нахмурилась Виктория, обернувшись к нему лицом.

Другой с опаской посмотрел на коня, опасно оскалившего неестественные для лошадей острые зубы. Когда он перевёл взгляд на девушку, глаза той опасной сверкнули.

***

Город спал, лишь тускло горели некоторые огни в окнах и на улице. Тощая дворняга с жадностью ела помои, выкинутые на порог корчмы. Иногда она вскидывала узкую морду, прислушиваясь к ночным звукам. В корчме кто-то опять буянил, а в остальном было тихо.

Раздался приближающийся цокот копыт. Всадники в подобное время были редкостью. Дворняга вскинулась и повернула голову к источнику звука, пытаясь понять, исходила ли опасность от нежданных гостей. Прежде чем разглядеть всадников, в такой темноте можно было увидеть как мощёные улицы покрывались тонким слоем инея, буквально звеневшего в ночной тиши.

Огромные чёрные кони с сверкающими алым глазами несли на себе таких же огромных всадников в лёгких доспехах, покрытых изморозью, и уродливых шлемах. В ногах коней бежали изуродованные гончие, больше походившие на воскрешённые некромантом уже гнившие тела собак. Они скалили пасти с несколькими рядами острых клыков, и их глаза также горели алым в этой темноте.

Дворняга поджала хвост и заскулила, кинувшись вдоль улицы в поисках укрытия, когда была настигнута одной из гончих, что молниеносно перегрызла ей глотку и с довольным рычанием склонилась над обезглавленным телом.

Ведущий всадник остановил своего коня и подал жест остановиться другим.

— Выводите всех. Убивайте слабых. С остальными разберёмся позже, — пророкотал его низкий хриплый голос под шлемом. Всадники спешивались, и к ним подтягивались те, кто шёл пешком.

Они грубо вытаскивали из домов жителей, заставляя их толпиться на улицах под завываниями ледяного ветра, несущего снег, босыми и в исподнем. Стариков и больных убивали сразу, кидая изуродованные тела на потеху своим гончим и лошадям, жадно сжирающим плоть и слизывающим текущую ручьями кровь.

Всех девушек и женщин их главный осматривал с особой тщательностью, но при этом продолжал вести себя также грубо как прежде: хватал окованной в металлическую перчатку рукой за подбородок, разглядывал лицо каждой, царапая длинными когтями своей перчатки нежную женскую кожу.

— Господин будет доволен, — пророкотал он, грубо оттолкнув одну из девушек в руки стоявшего рядом с ним воина. — Её принесём в дар. С остальными повеселимся.

— А что делать с детьми и мужчинами? — пробасил из-под шлема другой.

— Девчонок в Дорха’слад. Тех, кто силён — обратим. Из остальных выпьем жизнь, — он не торопясь дошёл до одной из пленниц. — Давно я не чувствовал вкуса жизни, — всадник медленно снял с себя шлем. Сначала обнажилась нижняя часть его лица, больше походившая на череп, обтянутый тлеющей кожей, с жёлтыми неровными зубами. После показалась вся его безносая физиономия, с глубоко впавшими глазами, светящимися в этой темноте подобно кошачьим глазам. Его лицо полностью походило на череп, на котором кое-где сохранилась кожа, а с макушки головы патлами свисали вниз тёмные волосы. Девушка, перед которой он стоял, от ужаса оцепенела. А всадник схватил её за подбородок, впиваясь лишённым губ ртом в её губы.

Прекрасное личико девушки в миг начало высыхать. Её кожа тускнела, покрывалась трещинами и лопалась, обнажая череп. Когда она безжизненно повисла в руках всадника, он отстранился с довольной улыбкой на преобразившемся лице. Оно снова наполнилось жизнью, частично разгладилась кожа, уже делая его лицо просто похожим на лицо сильно измождённого человека, чем на мертвеца.

Он с брезгливостью оттолкнул высохшее тело девушки под ноги другим пленницам, и те испуганно сжались, кто-то из них зарыдал от страха.

— Молчать! — рявкнул всадник, взмахнув когтистой перчаткой в опасной близости от них. — Открывайте Врата, — обратился он уже к своим. — Пора преподнести наши дары Господину и отдохнуть. Четверо скоро сами придут к нам в руки.

Глава восьмая

Орэдна встретила Вику весьма шумно. Её появление на коне демонического происхождения произвело на ведьмаков весьма сильное впечатление. И хотя старшие ведьмаки смотрели на неё с явным неодобрением и желанием убить призванную тварь, молодняк шушукался и пытался подобраться поближе, чтобы погладить чудного коня.

Конь фырчал, недовольно переступая копытами и не желал слушаться кого-либо ещё, кроме своей хозяйки.

— Спокойно, — Вика погладила мускулистую шею животного, и то послушно опустило голову, замерев на месте. Девушка спрыгнула вниз. Среди толпы ведьмаков к ней продирались и её спутники.

Менсис удивлённо разглядывал коня, Хагалаз с нескрываемым интересом рассматривал животное, в то время как Райдо и Элера легко догадались о его сущности и не выразили каких-либо ясных эмоций. В прочем, было ещё две детали, привлёкшие внимание присутствовавших.

Виктория была без своей привычной епанчи, зато к седлу было привязано нечто бубнящее, обёрнутое в эту епанчу так, что ничего из-под неё не было видно. Один из молодняка ведьмаков подобрался достаточно близко к коню и ткнул подобранной палкой свёрток с нечто, и то издало короткий резкий звук, заставивший юнца с криками ужаса побежать обратно в толпу и прятаться за старшими. Некоторые ведьмаки рефлекторно схватились за оружие.

— Он не опасен, — попыталась успокоить всех Вика.

— Ты говоришь о твари в свёртке, или об этой твари? — прошипел Ауррис, выходя вперёд всех.

— Они оба не опасны, — пожала плечами девушка. — Только коня не трогайте, он этого не любит.

Словно в подтверждение её слов, животное одобрительно фыркнуло и ткнулась носом в плечо своей хозяйки, за что получило ласку. Ауррис подал жест, чтобы свёрток отвязали от седла. Когда двое ведьмаков выполнили его приказ, нечто внезапно зашевелилось в свёртке. Епанча сползла так, как и должна была сидеть на человеке, но сильно болталась на существе. Капюшон слез с лысой головы, бесцветные глаза тут же зажмурились и нечто завопило фальцетом: