Дикая принцесса

Двое мужчин стоят по обе стороны от Левина, один из них сцепился с ним, а другой пытается сделать четкий выстрел, не задев своего союзника. Я могу убить одного из них, понимаю я, и сердце болезненно колотится, когда я поднимаю пистолет трясущимися руками. Я могу сделать так, что у Левина останется только один противник.

Не думаю, что смогу убить человека. Но я могу помочь.

Я стреляю ему в ногу. Целюсь в колено, но попадаю низко, в заднюю часть икры. Я стреляю еще раз, когда он вскрикивает и падает, пуля попадает в основание позвоночника, и он падает вперед, а я в немом ужасе наблюдаю, как другой мужчина, с которым борется Левин, отвлекается достаточно долго, чтобы Левин успел схватить его.

Я уверена, что треск, который я слышу, когда Левин ломает ему шею, еще долго будет преследовать меня во сне. И я никогда не смогу забыть выражение лица Левина, когда он наводит пистолет и стреляет в лоб человеку, которого я поставила на колени.

Все мое тело дрожит. Я все еще сжимаю пистолет, а Левин идет ко мне, поправляя джинсы, приседает и обхватывает меня за талию, чтобы поднять на ноги.

— Отдай мне пистолет, — говорит он, и я качаю головой.

— Есть кто-то еще? — Мой голос дрожит так же сильно, как и руки.

— Я не знаю. — Он тянется вниз, помогая мне поправить юбку, чтобы она упала с того места, где была скомкана на талии. — Мы должны идти. Кто-то нашел нас. Елена, дай мне пистолет.

— Нет. — Я тяжело сглатываю. — Я не хочу быть беспомощной.

Левин ругается себе под нос, глядя на меня, отпускает мою талию и идет к телам, срывая балаклавы и задирая рукава и подол рубашек. Он снова ругается, когда видит татуировки, покрывающие их кожу, - чернила, которые ничего не значат для меня, но явно что-то значат для него.

— Я знаю эту банду. — Он жестом приглашает меня подойти ближе. — Должно быть, Диего нанял их, чтобы они пришли за нами. Нам нужно убираться отсюда, скорее всего, их будет больше.

Я беззвучно киваю, глядя на трупы, обхожу их и следую за Левином к двери. Я смутно ощущаю боль в лодыжке, но это похоже на отдаленную пульсацию, на которой я не могу сосредоточиться из-за стука сердца и прилива крови к ушам.

— Оставайся рядом со мной, — говорит Левин. — И если ты не собираешься отдавать мне пистолет, то, черт возьми, будь с ним поосторожнее.

Я игнорирую последнее замечание и киваю, когда он открывает дверь.

— Держись рядом, — повторяет он. — И держись позади меня.

Мы находимся всего в десяти футах от дома, когда мимо нас раздается еще один выстрел.

— Черт! — прорычал Левин, хватая меня за руку. — Елена, беги!

Я не знаю, куда мы бежим. Все, что я знаю, это следовать за ним, пока мы бежим через стоянку к небольшому флигелю. Левин тащит меня за собой и, забежав за угол, делает несколько выстрелов. Я слышу отдаленные крики боли, когда он отпрыгивает назад, вставляя в пистолет еще одну обойму, а затем снова наклоняется и стреляет.

— Вперед! — Кричит он мне мгновение спустя, указывая направо. — На этот раз я буду позади тебя!

Я не спрашиваю его. Какой-то глубинный инстинкт предупреждает меня, что это может означать смерть вместо того, чтобы выбраться из этого живой. Поэтому я бегу, шлепая босыми ногами по шершавому асфальту, сжимая в одной руке пистолет, готовая выстрелить во все, что угодно и в кого угодно, кто выйдет на меня. Это не самый лучший план, но это все, что у меня есть.

Я слышу за спиной шаги и надеюсь, что это шаги Левина, я бросаюсь за стену, задыхаясь, сердце колотится в груди так сильно, что становится больно. Я крепко сжимаю пистолет, напоминая себе, что нужно дышать и не стрелять, пока не увижу, кто это, и я благодарна за эту осторожность, когда вижу, как Левин выходит из-за угла.

— Не останавливайся! — Настоятельно ворчит он. — Они все еще идут. Я буду за тобой.

Я чувствую, что мне требуется все, чтобы двигаться по переулку. Во мне бурлит адреналин, я нахожусь под кайфом, но мой разум застыл. Я не знаю, куда мы идем, и не знаю, знает ли это Левин, если это что-то иное, кроме как прочь отсюда. И если это означает, что мы уйдем от этих людей, которые хотят нашей смерти, то все будет в порядке.

Я дергаюсь, услышав позади себя выстрелы, и чуть не спотыкаюсь. Я чувствую, как тротуар раздирает подошвы моих босых ног, которые всего несколько дней назад были нежными и мягкими. Я не помню, чтобы когда-нибудь бегала босиком, и теперь с ужасом думаю о том, на что могу наступить, но я почти ничего не вижу, так как мчусь по темному переулку, а Левин идет за мной по пятам. Я слышу его указания, произносимые достаточно тихо, чтобы я поняла, что он старается, чтобы их не услышали преследующие нас люди, и в то же время убеждается, что я знаю, куда идти.

За следующим углом он хватает меня за руку и прижимает к стене, прислонив к углу.

— Подожди, — бормочет он, и я замираю на месте, чувствуя, как пульс бьется о горло, пока я жду звука шагов.

Когда они раздаются, то доносятся из противоположного переулка, слева от меня.

— Блядь! — громко ругается Левин, крутясь передо мной, пытаясь прикрыть меня, пока он стреляет. К нам приближаются пятеро, и он валит двоих, но пока он пытается перезарядиться, я даже своими неопытными глазами вижу, что они доберутся до нас раньше, чем он это сделает.

Я поднимаю пистолет и стреляю.

Сначала я не знаю, попаду ли я в них. Я даже не целюсь ни во что конкретное, а просто направляю на них, пытаясь напугать их настолько, чтобы они замедлились. Но потом я вижу, как один из мужчин хватается за руку, воет от боли, и я стреляю снова. И снова. И еще раз.

Никто не падает. Я виновато благодарна за это, потому что, несмотря на то, кто они такие и что пытаются сделать, я не знаю, смогу ли я справиться с убийством человека. Я не уверена, что способна на это, несмотря ни на что. Но это возымело желаемый эффект.

Застигнутые врасплох, они замедляют шаг, пытаясь понять, откуда раздаются выстрелы, и слишком поздно осознают, что это стреляет женщина гораздо меньшего роста, стоящая за мужчиной, который, по их мнению, представляет собой единственную реальную угрозу. К тому времени, как они это поняли, Левин успел перезарядиться.

Один из них успевает сделать еще один выстрел, пока он валит двоих. От выстрела трескается штукатурка над моей головой, и я чувствую, как часть ее попадает мне на волосы, когда я визжу и отступаю назад, но мужчина успевает сделать лишь несколько шагов, прежде чем его тело тоже замедляется, и он падает на грязный тротуар.

— Пошли! — рычит Левин, хватая меня за руку. — Нам нужно зайти в дом и скрыться из виду.

Помещение вне поля зрения - это еще один захудалый мотель в нескольких кварталах отсюда. Левин практически швыряет деньги на стойку, выхватывает ключ из рук смуглолицего мужчины, а затем тащит меня к номеру и заталкивает внутрь, захлопывая за нами дверь и запирая ее. Он даже не смотрит на меня, пока тащит комод и два стула перед дверью, все его тело напряжено, а выражение его лица, когда он наконец поворачивается ко мне лицом, заставляет меня дрожать.