Дикая

— Кстати, а что ты делаешь на большой дороге? — спросила меня Лу с переднего сиденья.

Я пустилась в рассказ об МТХ, начав с самого начала, с идеи пройти его в одиночку, объясняя тонкости, связанные с маршрутом, с рекордными снегопадами этого года и сложными маневрами, которые мне пришлось предпринимать, чтобы добраться до Олд-Стейшен. Они слушали меня с уважительным отстраненным любопытством, и все трое дымили сигаретами, пока я рассказывала.

После того как я выговорилась, Спайдер промолвил:

— У меня есть одна история для тебя, Шерил. Думаю, она перекликается с тем, о чем ты тут толкуешь. Я недавно читал о животных, и там был этот долбаный ученый из Франции, который в тридцатых или сороковых годах, или когда это там было, ставил опыты на животных. Он пытался заставить мартышек рисовать картинки — настоящие художественные картинки, вроде тех, что нарисованы этими долбаными художниками и висят в музеях и во всяком таком дерьме. В общем, эти ученые постоянно показывали мартышкам разные картинки и раздавали им угольные карандаши для рисования. И в один прекрасный день одна из мартышек что-то нарисовала, но нарисовала она вовсе не художественную картинку. Она нарисовала прутья своей собственной долбаной клетки. Своей собственной долбаной клетки! Господи, и в этом-то вся правда, верно?! Эта история задевает меня за живое, и я спорить готов, что и тебя тоже, сестренка.

— Да, и меня тоже, — честно сказала я.

— Нас всех это задевает за живое, приятель, — проговорил Дейв и повернулся на своем сиденье, чтобы обменяться со Спайдером серией характерных жестов, принятых в байкерском братстве.

— Хочешь, расскажу тебе кое-что про этого пса? — спросил Спайдер. — Я взял его в тот день, когда умер Стиви Рэй Воэн [33] . Вот так он и получил свое долбаное имечко.

— Я люблю Стиви Рэя, — сказала я.

— А тебе нравится Texas Flood? — спросил меня Дейв.

33

Американский гитарист и певец, один из самых известных и влиятельных гитаристов в мире.

— Ага, — кивнула я, погружаясь в сладкую грезу при одной мысли об этой песне.

— Она у меня с собой, — сказал он, вытащил компакт-диск и сунул его в бумбокс, стоявший между ним и Лу. Через мгновение блаженные звуки электрогитары Воэна наполнили машину. Эта музыка для меня была как помощь, как пища, как все те вещи, которые я некогда воспринимала как должное и которые ныне стали для меня источниками экстаза, поскольку мне в них было отказано. Я смотрела, как деревья проплывают мимо, заблудившись в звуках песни Love Struck Baby.

Меня тоже вполне можно назвать чем-то вроде распутного старого ублюдка, подумала я.

Когда песня закончилась, Лу проговорила:

— Мы тоже ударенные любовью, и я, и Дейв. На следующей неделе мы решили пожениться.

— Поздравляю, — сказала я.

— Хочешь выйти за меня замуж, золотко? — спросил меня Спайдер, на мгновение царапнув мое голое бедро тыльной стороной своей ладони, острыми гранями бирюзового кольца.

— Не обращай на него внимания, — посоветовала Лу. — Он всего лишь распутный старый ублюдок. — Она расхохоталась и поймала мой взгляд в зеркальце.

Меня тоже вполне можно назвать чем-то вроде распутного старого ублюдка, подумала я, пока один Стиви Рэй — пес — методично вылизывал мое колено, а другой Стиви Рэй пустился в головоломную каденцию песни Pride and Joy. Казалось, весь мой пульс переместился в то место на ноге, которого коснулся Спайдер. Мне хотелось, чтобы он снова это сделал, хотя я и понимала, что это смешно. Какая-то заламинированная фотокарточка с крестиком болталась на зеркальце заднего вида вместе с полинялой елочкой салонного освежителя воздуха, и когда карточка развернулась, я увидела, что на ее обороте изображен маленький мальчик.

— Это твой сын? — спросила я Лу, когда закончилась песня, указывая на зеркальце.

— Это мой маленький Люк, — ответила она, постучав по карточке пальцем.

— А он будет присутствовать на свадьбе? — спросила я, но она не ответила. Только приглушила музыку, и я сразу же поняла, что сказала что-то не то.

— Он умер пять лет назад, когда ему было восемь, — ответила Лу через несколько минут.

— Боже мой, прости меня, — пробормотала я. Наклонилась вперед и похлопала ее по плечу.

— Он катался на своем велике, и его сшиб грузовик, — проговорила она ровным голосом. — Он не сразу умер. Еще неделю продержался в больнице. Ни один из врачей не мог поверить, что он не умер сразу.

— Он был крепкий маленький ублюдок, — одобрительно проговорил Спайдер.

— Да уж, это точно, — отозвалась Лу.

— Точно как его мама, — проговорил Дейв, сжимая колено Лу.

— Мне так жаль, — снова проговорила я.

— Я знаю, что тебе жаль, — сказала Лу и снова включила музыку на полную громкость. Мы ехали дальше, не разговаривая, слушая гитару Воэна, завывающую в песне Texas Flood, и сердце мое сжималось при ее звуках.

Через несколько минут Лу крикнула:

— Вот он, твой перекресток! — Она притормозила и выключила мотор, потом глянула на Дейва. — Почему бы вам, мальчики, не сводить Стиви Рэя отлить?

Все они вышли вместе со мной из машины и стояли вокруг, прикуривая сигареты, пока я вытаскивала из багажника свой рюкзак. Дейв и Спайдер выпустили Стиви Рэя в заросли деревьев вдоль обочины дороги, а мы с Лу стояли на затененном островке неподалеку от машины, пока я застегивала Монстра. Она расспрашивала, есть ли у меня дети, сколько мне лет, замужем ли я сейчас и была ли когда-нибудь.

— Нет. Двадцать шесть. Нет. Да, — отвечала я ей.

Она сказала:

— Ты красивая, так что с тобой будет все в порядке, чем бы ты ни занималась. А со мной не так. Люди всегда покупаются только на то, что сердце у меня доброе. А вот красоты у меня никогда не было.

— Но это неправда, — запротестовала я. — Я думаю, что ты красивая.

— Правда? — спросила она.

— Правда, — сказала я, хотя «красивая» — это было не совсем то слово, каким бы я ее описала.

— Серьезно? Ну, спасибо. Приятно слышать. Обычно Дейв — единственный, кто так думает. — Она бросила взгляд на мои ноги. — Девочка, да тебе надо бы побриться! — гулким басом воскликнула Лу, а потом рассмеялась тем же самым грубым смехом, что и тогда, когда отпустила замечание насчет веса моего рюкзака. — Да нет, — добавила она, выдувая изо рта струйку дыма. — Я просто над тобой смеюсь. На самом деле, я думаю, это здорово — делать что хочешь. Если спросишь моего мнения, так немногие цыпочки делают это — просто говорят обществу и его ожиданиям, чтобы те шли в задницу. Если бы большее количество женщин было на это способно, мы жили бы куда лучше. — Она сделала затяжку и снова выдула дым тонкой струйкой. — Кстати, знаешь, что случилось после того, как моего сына убили? После того как это случилось, я тоже умерла. Внутри, — она похлопала себя по груди рукой, в которой держала сигарету. — Я выгляжу точно так же, но здесь я больше не такая. Я имею в виду, жизнь-то идет дальше, жизнь и все прочее дерьмо, но смерть Люка забрала ее у меня. Я стараюсь этого не показывать, но так и есть. Она забрала Лу у Лу, и я никак не могу получить эту Лу обратно. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Понимаю, — сказала я, глядя в ее ореховые глаза.

— Я так и думала, — кивнула она. — У меня возникло такое же чувство насчет тебя.

Я попрощалась с ними, миновала перекресток и пошла по дороге, которая должна была привести меня к Олд-Стейшен. Жара была такая, что нагретый воздух поднимался от земли видимой рябью. Ступив на дорогу, я увидела в отдалении три покачивающиеся фигуры.

— Стейси! — завопила я. — Трина!

Они увидели меня и замахали руками. Один тоже пролаял свое приветствие.