Дикий, дикий запад

Вот родного брата мне продать еще не предлагали.

– Я возьму его мужем, - сказала сиу. – У меня есть дом. Хороший. Есть шкуры. Мягкие.

– Поздравляю. Но… понимаешь… - я мысленно прокляла себя, что вообще этот разговор затеяла. – У нас так не принято. Мужчина сам выбирает женщину, с которой хочет… жить.

Сиу чуть склонила голову.

И смотрит с любопытством.

– И это он приводит жену в свой дом. Содержит её. Заботится. Во всяком случае, так положено. Но иногда не выходит.

И сказала бы хоть что-нибудь.

– Мой брат, он… он вообще другой крови!

Сиу слегка пожала плечами.

– Главное, сильной.

– И не имеет значения, какой? – а это уже, чую, может быть интересно.

– Если Сердце вернется, то нет. У нас мало мужчин. Очень. Они уходят. И редко возвращаются. Они ищут славы и крови. Злые совсем, - пожаловалась сиу.

– Наши тоже далеко не все добры.

Кажется, разговор сворачивал на ту самую тему, которая способна была объединить женщин. Даже матушка моя при всей своей воспитанности порой снисходила до вечерних бесед с мамашей Мо. Ну, о том, что мужики – сволочи.

Почти все.

– Выбрать сложно. Правильно выбрать.

Едва слышный вздох потревожил пламя. Кажется, у сиу была схожая проблема. И не то, чтобы я от этого вдруг прониклась к ней доверием. Скорее уж давно хотелось поговорить, но с кем? Не с Эдди же.

Сидит.

И пялится в пламя. И живой. Я слышу, что живой. А городу не отдам.

– У нас там, - я мотнула головой в степь. – Особо и выбрать не из кого. Край мира, считай. Или охотники, или ковбои, которые тоже уходят. А возвращаются через раз. Еще есть игроки. И те, которые без бутылки себя не помнят. Отребье всякое. Искатели удачи. Нет, бывают и нормальные… тот же Доусон. Приехал с Востока, с сыновьями. Землю прикупил. Серьезный. Матушка ему моя нравится.

Сиу слушала превнимательно, а по лицу её нельзя было понять, что она думает о моих вот откровениях.

– Но таких мало. И на кой я им сдалась? Папашу моего помнят. Матушка… она тоже без родни, а это вот… ну… нехорошо, - подобрала я правильное слово. – Эдди опять же. Его боятся. Уважают. Но жениться на мне? Настолько дурных нет.

Где-то в траве застрекотал сверчок. И голос его успокоил.

– Братец мой носится с мыслью, что отправит меня на Восток. Там города. И людей больше. Цивилизация. Он думает, что я там найду себе мужа. И заживу с ним счастливо.

– А ты?

Хороший вопрос.

– Не знаю. Я… понимаешь, до недавнего времени эти планы – они только планами и были, - я протянула руки к огню. – А почему на костях? И что за кости такие, которые всю ночь горят и не сгорают?

– Старых зверей, - ответила сиу, усаживаясь на скрещенные ноги. Она вытащила из сумки горсточку сушеных ягод, которые протянула мне. – Там, в горах, много таких. Хорошо горят.

Это я вижу.

И тепло идет. Не совсем такое, как от нормального пламени, но идет же. Хорошо. Вдруг похолодало. И главное, что холод этот накатил волной. Будто ветром зимним пахнуло, выдув остатки тепла. Завозился на своем одеяле графчик, скручиваясь клубком. Эдди лишь покачнулся.

И руку поднял, будто желая костер накрыть, но не удержал. Рука упала, а брат слегка наклонился.

– Может, его положить? – спросила я у сиу.

– Не стоит. Он сильный, - та осторожно потрогала руку. – И теплый. Хорошо зимой, когда муж теплый.

Я подумала и согласилась. В нашем доме зимой вечно сквозило. Казалось, сколько дров в камины не кидай, старые стены тепло не удержат.

С мужем спать, наверное, всяк удобнее, чем с грелкой.

Хотя… матушка говорила, что на Востоке муж и жена в отдельных комнатах спят. И тогда в чем вообще смысл-то? То есть, я, конечно, знала, в чем. Благо, Беттины шлюшки были девушками веселыми, общительными и охотно делились знанием.

Теоретическим.

О практическом не заикались даже, полагаю, из-за Эдди.

– Не уверена, что вообще найду мужчину, с которым… который… на востоке ведь все иначе, - я поежилась и пересела ближе к огню. – Ты… не бывала ведь?

Сиу покачала головой.

– И я нет. Но к нам доходят модные журналы. Старые, конечно. Новые дорого стоят, а если старые и по случаю… Эдди всегда подбирает для матушки, ну, когда возможность выпадает. Ей нравится читать о модах и вообще. Не важно.

Я помолчала.

– Что для вас важно? Для женщины?

– Не понимаю?

– Ну… скажем… там, на Востоке, нужно, чтобы девушка была скромной, - я загнула палец. – Миловидной. Воспитанной. Чтобы умела вести дом. Мама так говорила, а еще, что я к этому не способна. Скромной меня, подозреваю, тоже не назовут. Миловидной? Даже тут меня миловидной не считают. Вот и выходит, что там я… ну… не только чужая, но и не самый лучший выбор.

– Я умею охотится, - сказала сиу, тоже палец загнув. – Я могу бежать по следу оленя два дня.

– Много.

Она кивнула не без гордости.

– Я убила медведя. Освежевала его. И ела сырую печень.

Мне подумалось, что на Востоке у нее было бы еще меньше шансов, чем у меня.

– Я ходила по ледяным камням и собирала кости. Я подняла два пера, и теперь могу повелевать мертвецами.

Определенно.

– Я получила память своей матери и её матери, и матери её матери. Это тоже много.

И совершенно не понятно.

– Я хорошая… - она чуть замолчала. – Невеста? У нас нет такого слова.

– Почему?

– Моя сестра говорила, что мы разные. Вы, люди, выбираете себе пару на всю жизнь.

– Это она несколько преувеличила.

– Мы сходимся, чтобы зачать дитя. А для этого не нужны лишние слова.

– А потом? Ну, когда получается?

– Мужчина уходит. Нашего рода. Раньше… Великая мать говорила. Были рощи. В них приходили женщины, которые желали зачать. И мужчины тоже, которые хотели оставить семя. Но это давно. У меня нет той памяти. Сейчас сиу стало меньше. Много.

Она подняла руку, словно желая схватить что-то невидимое.

– Мы живем в большой роще. В горах. Есть еще несколько. Но это все, что осталось. И мужчины редко приходят. Мы ищем других. Великая мать помогает. Помогала.

Звенящий поток смолкла.

– Если не вернуть сердце, получается… вас…

Я запнулась. Как-то даже моего чувства такта хватает, чтобы понять: не стоит задавать подобных вопросов.

– Не станет. Да. Думаю. И думаю, что моя сестра не сама ушла.

– Твоя сестра – это… её дочь? – я указала в темноту, которая скрывала других сиу. И готова поклясться, что весь наш разговор слушали.