Дикий, дикий запад

Только синего больше становится.

– Милли… пожалуйста, прервись ненадолго? – голос Чарли вовсе дрогнул.

– Да? – я ниточку и перехватила. А потом подумала, что этак она и распуститься может. Матушка всегда в клубках закрепляла. Ну и я закреплю, стало быть.

Мысленно.

Бантиком. Бантик получился аккуратный, ровненький.

Шарик в моих руках был небольшим, пожалуй, меньше, чем изначально, размером с гусиное яйцо. И беленьким с голубой искрой, которая внутри, стало быть, скакала бешеным зайцем.

– Милисента… пожалуйста, осторожно, очень осторожно… - Чарли протянул руки. – Отдай это мне.

– Зачем?

– Затем, что крайне опасно создавать малые структуры высокой энергетической плотности.

Ничего не поняла.

Но ниточка силы держится крепко. Я еще узелок добавила. Ну, на всякий случай. И Чарльзу протянула.

– Они как правило нестабильны, - продолжил бубнеть графчик. И руки дрогнули, когда на них шарик упал. А снаружи он, к слову, не горячий даже. – И потому…

Он икнул.

И замолчал, уставившись на шарик. Ну и я поглядела. И Звенящий поток тоже. Она как-то все время держалась, словно и в стороне, а все поблизости.

– Ты его стабилизировала? – словно не способный поверить в этакое чудо, поинтересовался Чарли.

– Не знаю, - я пожала плечами. – Я бантик завязала. Двойным узлом.

– Бантик?

И не надо на меня так глядеть! Я ж предупреждала, что не ученая.

– Красиво, - Звенящий поток протянула палец, но Чарли не позволил коснуться шарика.

– Не надо. Все-таки структура хрупкая и… - он сделал глубокий вдох. – Милисента. Сила – это серьезно. Очень серьезно. Твой дар велик. Я даже затрудняюсь оценить его, возможно, что ты куда сильнее меня.

Круто.

Наверное.

Или нет? Матушка говорила, что мужики страсть до чего не любят, когда кто-то в чем-то их лучше. Особенно, если баба. То есть, женщина. Матушка же говорила, что баба – это не вежливо.

И что теперь?

– Но ты совершенно не представляешь себе границ этой силы, - Чарльз вздохнул и потер переносицу. Второй рукой, ибо в первой все еще лежал, посверкивая, шар. – Что ж… пойдем.

И зашагал в степь.

Бодро так. Едва ли не вприпрыжку. Мы со Звенящим потоком переглянулись. И сиу постучала по лбу. Мол, все ли с ним ладно? Я покачала головой. Не знаю, но на одержимость не похоже. Так что камнями кидаться погодим.

– Милисента! – крик Чарльза разнесся по прерии, спугнувши падальщика, которому аккурат вздумалось спуститься чутка ниже. Может, несчастная птица надеялась, что мы не настолько живые, как выглядим.

– Тут я, чего разорался, - проворчала я, прибавляя шагу.

Ушли мы недалече. Впрочем, в прериях расстояния – дело такое… сомнительное. Главное, что отсюда наша хижина была едва заметна, да и еще немного, вовсе она сроднится с окрестными пустотами.

– Смотри, - Чарли подкинул мой шарик на ладони, а после взял и швырнул его куда-то туда, за горизонт. И главное, со всей дури, которой в нем изрядно нашлось. Шарик мелькнул синей искоркой.

И исчез.

– И чего? – мне стало обидно. Я тут пыжусь изо всех сил, а он раскидывается.

Свои бы сделал и швырялся.

Но додумать я не успела. Земля содрогнулась, а после раздался грохот, навроде того, который был, когда Дин Томпсон подорвал ящик динамита в скалах. Светлая ему память. Всегда был придурком и помер также.

Небо прорезали белые молнии, которые то ли били в землю, то ли из земли. И в лицо пахнуло горячим воздухом.

– Это… что? – поинтересовалась я осторожненько, уже наперед догадываясь, чего услышу. – Мой шарик?

– Шарик, - подтвердил Чарли.

А Звенящий поток покачала головой.

– Красиво. Тебя быстро убивать надо будет.

От этих слов Чарли закашлялся. А может, не от них, но просто в горле запершило. И я похлопала его по спине, пообещав:

– Я больше не буду.

Правда, кажется, мне не слишком поверили.

К хижине возвращались вдвоем. Звенящий поток, которая была, вдруг взяла и сгинула. Сиу. Что с нее взять.

– Извини, - тихо сказала я, спрятавши руки в карманы.

– За что? – вздохнул Чарли.

– За то, что ученица из меня… я вправду стараюсь. Но не выходит.

И не выйдет. Может, я уже старая, чтобы учиться. Слышала, как пастор наш говорил, что дети учатся легче, а я ведь не дитё уже.

– Может, потому и не выходит, что я учитель никакой? – он потер лоб. – Думал, помогу. А вместо этого… а если бы оно у тебя в руках рвануло?

Ну… тогда Дин Томпсон перестал бы значиться самым большим придурком по эту сторону реки. Ага.

– Но не рвануло же?

Второй вздох был ответом. Оно и понятно. Сегодня не рвануло, а завтра – как знает?

– И что делать-то?

Не учиться вовсе? А если оно… вот пока силу я сдерживаю, но вдруг вырвется? И этими вот молниями. Или огнем? Я же ж… я ж дом спалить могу! И не только дом.

В груди заныло.

– Пока оставить, как есть. На Восток тебе ехать придется, - Чарли остановился и повернулся ко мне. – Не хмурься, Милисента. Дело не в нашем договоре… ты же знаешь о нем?

Я кивнула.

Чего ж не знать-то. Эдди от меня никогда и ничего не скрывал.

– Так вот, ни я, ни твой брат не собираемся принуждать тебя к чему-либо. Более того, искать тебе мужа, пока ты в нынешнем… гм, состоянии… неразумно.

Ну… да.

Наверное.

Не знаю. Я уже даже почти привыкла к этой мысли. Живут же люди и замужем.

– Мне не кажется, что ты согласишься носить блокирующие браслеты, тем более это не слишком-то полезно, - Чарльз посмотрел на хижину, которая виднелась вдали.

И она.

И колодец.

Лошади.

Сиу, забравшаяся на крышу. Сама эта крыша, выглядевшая слишком хрупкой, чтобы на нее забираться.

– А без них с твоей силой справится… сложно. Поэтому сперва тебе нужно будет выучиться.