Дикий, дикий запад

Озноб прошел.

– …вновь же найдем много… позаимствованного.

– Где Рим, а где это.

– Ну, мой друг, все не так однозначно. Вспомним, что некогда континенты были едины, а люди… люди населяли самые разные места.

– Ты в это веришь?

– Я верю, что память – странная штука, особенно совокупная.

– Сиу могут память передать, - влезла я, хотя никто и не спрашивал.

– Тоже слышал о подобном явлении, хотя и не сталкивался. Было бы интересно встретиться.

Я покачала головой. Что-то подсказывало, что сиу эта встреча не обрадует.

– Но интересно иное… если подытожить все, что я услышал, получается донельзя занятная картина. Сиу и орки лишились племенных артефактов, оказывающих немалое влияние на жизнь их народов. Более того, рискну предположить, что артефакты эти были наследием некогда весьма могущественной цивилизации. Но проще приписать их появление божественной сути, чем признать себя обязанными тем, кого искренне ненавидишь.

Что-то у меня от всего этого черепушку ломить стало.

– Мой артефакт тоже родом из Мертвого города. Вы… не знаю, что с вами не так, возможно, действительно дело в деньгах. Но три случая показательны. Кто-то, полагаю, весьма осознанно собирает вещи оттуда.

– Вопрос – зачем? – Чарли поднялся.

А я подумала, что ответ-то мне и не больно надобен. Что иные знания действительно только во вред.

Но тут поезд загудел.

И дверь открылась.

И Эдди, просунувши голову, сказал:

– Собираться надобно. Час до прибытия… если наговорились.

Вместо эпилога

Вместо эпилога

Потом уже оказалось, что спала я долгехонько, целый вечер и еще ночь. И во сне пропустила возвращение Эдди, и знакомство его с некромантом, и с орками, решившими, что всем им в город не так и надобно, а хватит только вождя.

Пропустила момент, когда мы выехали за пустыню.

И еще другой, когда пробирались сквозь рукотворное кольцо гор, закрывшее город и от пустыни, и от мертвяков. Да, пропустила я многое. Но не прибытие.

Поезд снова издал протяжный сиплый звук и замедлился. Паровоз окутало клубами пара, и ветер растащил их, кинул мне в лиц, заставив поморщиться от алхимической их горечи.

– Милисента! – рев Эдди перекрыл грохот колес. – Вывалишься.

Не дождетесь.

Я бы ответила, но в лицо вновь пахнуло паром. И я захлебнулась в нем, закашлялась, но исключительно из упрямства высунулась еще больше.

В конце концов, не каждый день такое увидеть случается.

Город Мастеров… он был городом.

Огромным.

Больше всех городов, в которых случалось бывать. И теперь, когда поезд летел по узкому мосту – а в низу в туманах да зыбях скрывалась бездна – я могла видеть это… это чудо?

Пожалуй.

Скалы брали город в плотное кольцо. Они казались стеклянными, полупрозрачными и восходящее солнце отражалось в укрытых ледниками вершинах. И я смотрела.

На солнце.

На скалы.

На пропасть эту вот, через которую протянулись тончайшие спицы мостов. И сердце замирало от восторга и ужаса одновременно. Не может такого быть, чтобы это люди построили! И в то же время оно было… вон там, сбоку, далеко, но не так, чтобы вовсе не разглядеть, висит еще один мост. И по нему тоже летит поезд, низкий и приземистый, закованный в медную броню, по которой время от времени пробегают искры. А мосты, подвешенные на тросах, гудят.

И поезда.

И сама бездна…

– Милли, - Эдди все-таки втащил меня в вагон и нахмурился. – Веди себя прилично.

– Мамы ж нету.

– Я есть.

Не хватало еще.

– Тут… тут так! – я не находила слов.

– Небезопасно, - вздохнул Эдди. – Они… не любят чужаков. Я ведь говорил.

И ладонью по башке провел. А на макушке волосы пробиваться стали, такие полупрозрачные пока, жесткие, что осока.

– Знаешь, такое дело… мы пока поезд чинили…

– Ты чинил?

– Помогал. Там кое-что поднять надо было. И подержать. Да и вообще, я ж давно хожу, кой-чего и нахватался. Вот оно и пригодилось.

Тогда понятно, куда он пропал. Небось, тех, кто воевать может, в поезде хватало, а вот таких, чтобы чинить вряд ли много. И сердце наполнила запоздалая гордость.

Эдди у меня самый умный.

– Не в том суть. Главное, Итон уверен, что в городе неладно. Что… они готовятся к войне.

– С кем? – графчик был тут же, держался вроде поодаль и так, словно совсем ему даже не интересно, чего там, за окном.

– Со внешниками, - Эдди поглядел в окно. – Вроде как хотят, чтоб их признали. Ну и по закону все… послов к Императору и все такое. Объединенные штаты будут. Племена и мастера, и остальные, кто есть…

– Сомневаюсь, что император согласится.

Пропасть жила внизу.

А город приближался.

Он сиял металлом, он пыхал паром, который поднимался выше, карабкаясь по гладким стенам железных башен. А меж ними протянулась паутина дорог. И медленно плыли в ней воздушные суда, словно рыбины в сетях.

– Вот и я… сомневаюсь. А стало быть, будет война.

– Империя огромна.

– А они в заднице мира. И хрен кто сюда доберется… тут много магов. Ну и не только их… и Итон уверен, что дело даже не в магах и мастерах. Что неладно там, по другую сторону гор. Что все это неправильно.

И я согласилась, что неправильно.

Чего ради воевать-то?

– А еще Итон сказал, что далеко не все внешники довольны императором. И… в определенной ситуации может выйти так, что император… он ведь тоже не вечный. Дети маленькие. Императрица же… женщина.

Эдди уставился на город.

Чем ближе он становился, тем больше я могла разглядеть.

Дома в тени башен.

И путы веревок, их соединившие. Переходы. Галереи. Будто кто-то выгрыз скалу изнутри, источил её до крайности. Огромное сооружение из железа и стекла, в котором отражаются окрестности. И медленно проворачиваются колеса, черпая что-то, выливая, перемешивая. А из коротких труб вырываются клубы желтого вонючего пара.

Он расползается, накрывая и колесо, и людишек, что суетятся вокруг. Он выползает по-за ограду, чтобы растечься по улицам желтою жижей.

Он…

Я закрываю лицо, ибо дышать этим невозможно. И сгибаюсь в приступе кашля. Эдди же, зараза этакая, заботливо хлопает по спине и говорит так, ласково:

– Вот и я думаю, что поспешить бы тебе надобно.

Графчик же поворачивается к окну, сквозь которое и пробивается алхимическая вонь странного города. И смотрит вниз так… молча.

Долго смотрит.