Диковинки Красного угла
Шрифт:
— Меня, — сказала, улыбаясь, учительница, — можно спрашивать обо всём.
— Вы ведь крещеная?
— Да, и не когда-нибудь, а в самый день рождения, 14-го марта. Правда, спустя год после рождения. Бабушка тайком от моего дедушки меня крестила. Меня бабушка и вырастила, и воспитала. Дедушке было не до нас — работал на износ на идеологическом фронте, чтоб таких, как вы, побольше извести.
— Не надо так про дедушку...
— Да чего уж... Мама от родов умерла, а отца я вообще никогда не видела. Он бросил маму еще до моего рождения и не появлялся. Да бабушка и не пустила бы его...
Никогда не думала Клара Карловна, что такое будет рассказывать среди своих учеников.
«Мой папа не крал у меня кораллы, а я не крала у него кларнет»...
Ученики тоже
— В замечательный день вы родились и крестились, — громко сказал вдруг Игнатий Пудович, листавший Православный календарь и остановившийся на какой-то странице. — Ведь имени Клара в наших святцах православных, увы, нет. Зато есть Евдокия. В ее день вы родились, в ее день и крестили вас. Это и есть ваше настоящее имя. Вот так. Великая святая, преподобномученица. Пожалуй, изо всех чудотворцев она больше всех мертвых воскресила силой своей молитвы и ответным к ней расположением Господа нашего Иисуса Христа. И Карла тоже нет в православных святцах.
— А я знаю его крещеное имя, — сказала учительница. — Он Николай. Давно... ой, гляди ж ты, надо же как вспомнилось... Бабушка в храм записочку подавала, а я из-под руки глядела, вижу, написано: «заблудшего Николая». «Кто это?» — спрашиваю. «Это, — говорит, — отец твой, которого мы на порог не пустим. Он же Николаем крещен и рожденье у него на Николу вешнего. Карлом, — говорит, — его в честь этого назвали, Карлы Марлы. А поминаю его... чтоб ему... как Николая». Так и сказала. Надо же, вспомнилось!..
— Ай, какая умница у вас бабушка. А вспомнилось не зря. Ничего не бывает просто так. Вот и выходит, что... что вы теперь — Евдокия Николаевна!
Тут учительница всё-таки опешила слегка. И ученики тоже.
— И что же мне теперь? — растерянно-задумчиво проговорила она. — Приду я в класс и объявлю, что я теперь — Евдокия Николаевна?
— Я думаю, так и надо. Думаю, все поймут. А вы как думаете, ребята?
— Поймут, Евдокия Николаевна, — уверенно сказал Ваня.
— Да ты-то поймешь...
— А я уже поняла и поддерживаю! — громко заявила Евдокия.
— Точно, — сказал, ухмыляясь, Антон. — То одна была Дуська, а теперь — две.
И тут все от души расхохотались. И было это как бы утверждением — поймут. А кто не поймет... Так имя же свое крещеное для себя носишь, а не для всяких непонятливых.
Когда отсмеялись, Игнатий Пудович сказал:
— А житие у преподобномученицы Евдокии совершенно дивное...
Житие преподобной Евдокии
— Жила Евдокия очень давно — почти две тысячи лет назад, в Палестине, в городе Илиополе, что означает «город солнца». Где Палестина находится, знаете? — Игнатий Пудович обвел всех изучающим взглядом. В ответ шестиклассники только плечами пожали.
— Где-то на юге, — предположил отличник Павел Фивейский.
Точнее всех место Палестины в нашем мире объяснил Петюня, объявив, что Палестина — это страна, где арабы с израильтянами воюют. Это он почерпнул из теленовостей, которые всегда показывали перед его любимым мультсериалом.
Игнатий Пудович вздохнул печально и сказал:
— Палестина — это Святая земля, деточки, где Иисус Христос и Пречистая Матерь Его провели свою земную жизнь. Тогда Палестина была частью Римской империи. Царствовал император Траян в начале II века...
— Траян у нас со следующего занятия, — вставила учительница.
— Не волнуйтесь, я не буду спрашивать про Траяна, а вот рассказать про него могу многое. Сложный был человек и, в общем, не злой. Когда ему доложили о том, как принял смерть мой небесный покровитель Игнатий Богоносец, опечалился он и велел гонения на христиан прекратить и оставить их в покое. Преподобномученицу Евдокию казнили уже не при Траяне. Шестьдесят шесть лет после своего крещения провела она в монастыре в посте и молитве, наставляя и укрепляя слабых и просвещая неверных, и смиренно и радостно встретила воинов, посланных новым гонителем, чтобы отрубить ей голову. Шестьдесят шесть лет исполинского молитвенного
христианского делания! А до этого... до этого, деточки, она была жуткая грешница, блудница, которая этим своим грехом накопила богатств не меньше, чем их имелось в государственной казне. Вот так... Во все времена, деточки, грехом добывалось гораздо больше денег, чем зарабатывалось честным трудом. И тем хуже для обладателей богатств, грехом собранных. Вот и красавица Евдокия наполняла свои сундуки греховным золотом, а душа ее при этом опустошалась.Чем полнее сундуки да карманы, тем опустошеннее душа. В духовной жизни — это такой же закон, деточки, как в физике — закон сохранения энергии. Он для всех и для вся без исключений. Красоту, ей Богом данную, использовала Евдокия для опустошения своей души — самого главного дара от Бога, что есть у нас. А красота у нее была такая, что люди замирали завороженно, ее увидав. Всей империи и соседним странам известна была красота Евдокии. А душа, деточки, от греховной жизни не только пустеет, но и каменеет, и с каждым греховным шагом все меньше и меньше восприимчива к слову, которое может столкнуть ее со страшного гибельного пути. А путь — гибельный! Хотя поначалу грешнику кажется, что он очень удобен, ну, прямо — шоссе роскошное! Шоссе-то, шоссе, но в конце его — пропасть в ад. На краю этой пропасти и стояла уже красавица Евдокия, богатейшая греховодница Римской империи. Но оставалось в ее душе, почти опустошенной и окаменевшей, зернышко живое, способное слышать и воспринимать Слово Божие.
Никогда, деточки, по милости Своей и по могуществу Своему не допускает и не допустит Господь полного опустошения, полной окаменелости души нашей, всегда оставит зернышко. Наша задача — не дать этому зернышку пропасть, как пропали из-за нашей дурной воли остальные, узреть и учуять прорастание его от гласа Божия. А глас Божий для разных людей разный: кому надо кирпич на голову, чтоб у пропасти опомниться, а кому и кирпича мало, чтобы осознать содеянное в жизни как ужас и испытать ужас от содеянного. Евдокии хватило тихого голоса путешествующего монаха по имени Герман. Его она услышала через стену, когда он читал Священное Писание и пел молитвы. И пошли из зернышка в опустошенную душу ростки Божией благодати. И началось преображение души. Сначала были смятение и смущение от услышанного. А строки Священного Писания, деточки, когда еще не совсем опустошенная душа их слышит, всегда пронзают ее. То, что она услышала, она назвала «страшным и удивительным». Потом она умоляла инока Германа рассказать ей подробнее, что же такое она слышала, потом было к ней слово Германа, слово обличающее, увещевающее, и — обнадеживающее. И главная суть надежды — это покаяние за свою жизнь. И только этого ждет Господь Бог, ибо больше ничего мы не можем. И если мы можем разбудить свое покаяние, мы можем всё! Но можем мы это только с Божьей помощью.
О Господе нашем Иисусе Христе услышала тогда впервые Евдокия, и, ужаснувшись, что при такой ее жизни ей неизбежно гореть в геенне огненной, спросила растерянно инока:
— И что, из-за моего богатства я теперь обречена? Что, ваш Бог так жесток и неумолим к богатым?
— Нет, — последовал ответ, — Он не отвращается от богатых. Он ненавидит неправедное приобретение богатства в греховных негах и наслаждениях.
— Но ведь я и на милость всегда щедра была, — ответила Евдокия.
— Для тебя этого мало, дочь моя. Тебе, чтобы смыть свою нечистоту, надо очистить себя от всего твоего богатства.
Ты должна принять святое крещение, уйти из этого мира и остаток дней своих провести в молитвенном труде и нищете телесной. Выбирай: вечную погибель или спасение.
И она выбрала.
А во время первой своей постной и молитвенной седмицы, которую она провела в уединении по благословению отца Германа еще до крещения, она была наяву удостоена явления Света Божия, голоса Его, и сам Архангел Михаил водил ее по Царствию Небесному и показывал его. И Господь Бог сказал ей, что Сам будет с ней во все дни ее жизни. Вот такого укрепления она удостоилась. И когда предстала снова перед старцем после своего недельного затвора, сказала ему: