Диктиона и планета баларов

Слава без разговоров уступил мне его. Я с чувством полузабытого наслаждения села за сенсорный пульт. Прямо передо мной был гладкий штурвал ручного управления. Все пилоты, проходившие у меня практику, теперь предпочитают штурвалы, а ведь когда-то считалось, что они скоро выйдут из моды!

Я положила ладони на поблескивающие рукоятки и тут же отдёрнула их. Из-под потолка раздалась оглушительная сирена.

— Я включила противозахватную систему? — испугалась я.

— Нет! — воскликнул Слава. — Мы не стали исключать твои данные из списка допуска. Таково было решение экипажа. Что это такое?

Он выключил сирену, и мы услышали оглушительный визг и громкие проклятия. Обернувшись, мы увидели, как Ингар втаскивает в командный отсек отчаянно сопротивляющегося Тахо. Его руки были искусаны в кровь, но это не заставило его выпустить щенка.

— Это что такое? — пробормотал Слава. — Почему он здесь? Элис же увёл его!

— Элис в бытовке в бессознательном состоянии, — сообщил вошедший вслед за этим Ян. — Мы уже вызвали доктора, но, по-моему, всё, итак, ясно, — он швырнул на пол дамский парализатор. — Отобрали у этого «зайца».

— Сам ты заяц! — Тахо с оскорблённым видом вырвался из рук Ингара, и с деловым видом направился ко мне. — Мне нужно с тобой поговорить!

— Слушай, парень, ты что, собирался с этим захватить «Эдельвейс»? — поинтересовался Слава, указав на парализатор.

— Слушай, парень, — передразнил его щенок сердитым тоном. — Если у тебя и у твоего звездолёта мания величия, то у меня её нет. И вообще, объясни своим подчинённым, — он мотнул ушастой головой в сторону Ингара, — что с детьми следует обращаться мягко и доброжелательно, не травмируя их несформировавшуюся психику. Его действия называются физическим и психическим насилием.

— Ишь какой умный! — съязвил курсант.

— Я в папу! — огрызнулся Тахо.

— Ты зачем это сделал? — спросила я.

— Чтобы лететь с тобой.

— Зачем?

— Должен же я о ком-то заботиться, если даже родной дядя меня бросил! Ты мне подходишь.

— Что будем делать? — спросил Слава

— Ну, не выкидывать же его в космос, — вздохнула я.

— Ладно, слетает до Диктионы с нами, а потом отвезем его обратно.

— Ага, — саркастически усмехнулся Тахо. — Я тебе такую жизнь устрою, что ты меня с радостью на Диктионе высадишь!

— Ты не устроишь такую жизнь моему сыну, — заметила я.

— Сыну? Я-то думаю, чего это он так на тебя похож! Замётано, старик. Работай спокойно! Я прослежу, чтоб всё было тип-топ!

IV

— Ну, что ты натворил! — покачала головой я, когда мы остались с Тахо вдвоём. Он сидел на кровати в моей каюте, упрямо склонив лобастую голову и стиснув сложенные ладошки между коленей. — Я под свою ответственность просила ребят показать тебе корабль, а ты…

Щенок вздохнул и поднял на меня большие грустные глаза. Знаете, какие глаза бывают у брошенных собак? Только эти глаза принадлежали ребенку с собачьей головой, красивые, умные и очень тоскливые.

— Ну, что вы все, в самом деле… — жалобно проскулил он. — Что вы все меня бросаете? Я же не могу совсем один. В колледже меня уважают, но там все старше меня. Они все в науках, зубрят, рефераты сочиняют, экспериментируют. Мне и поиграть не с кем. Дядя сделал меня умным в своей лаборатории и бросил, а что мне потом с этим умом делать? Лучше б я оставался дураком с висячими ушами.

Он вздохнул и рукавом вытер слёзы. Я села рядом и обняла его худенькие плечики. Я ещё помнила его страшненьким нервным малышом, который так стремился найти ласку и любовь. Тогда он не подавал особых надежд и наверно стал бы одним из грязных и злых анубисов, если б его дядя, один из величайших генетиков современности не продолжил на нём эксперимент, начатый на себе. Он сумел воплотить свою мечту: создал красивого прогрессирующего анубиса, но теперь, видимо, слишком увлёкся новыми идеями, позабыв, что Тахo, при всех его способностях, всего лишь ребёнок.

— Ну, понимаешь… — проговорила я. — Честное слово, я бы взяла тебя с собой, но это слишком опасно. К тому же я не знаю, насколько это затянется.

— Ну и что! — воскликнул он. — Я уже на пятом курсе! Могу годик и пропустить. Потом наверстаю!

— А что со мной сделает твой дядя, если узнает? — усмехнулась я.

— Да он же в тебя влюблён до кончиков ушей! Он будет только рад, что я был рядом и мог, если что, тебя защитить!

— Ну, конечно!

Хотя, скорее всего, Тахо был прав. В том, что он рассказал о себе Славе, Саше, Глебу и Кентавру не было ни слова лжи. Но не могла же я признаться, что самый опасный в прошлом пират — мой друг, к тому же уже давно в меня влюблён, не говоря уж о том, что и я когда-то отвечала ему взаимностью. Наши отношения с этим незаурядным человеком всегда были довольно запутанными, а знакомство приносило одно открытие за другим. Сначала оказалось, что земной генетик является на деле императором пиратов, потом, что родился он анубисом и лишь позже в результате генетического эксперимента стал человеком. После известия о его самоубийстве в космической тюрьме, выяснилось, что он таким образом порвал со своим прошлым и начал новую жизнь, связав её с таинственными Обителями Вечности, затерянными где-то во Вселенной. И последним откровением оказалось, что он одной с нами крови, Воин Духа в первой инкарнации. Хоть моя жизнь и богата крутыми поворотами, но о таком слаломе даже и думать страшно. Вполне возможно, что такой человек, и правда, отнесся бы спокойно к моей идее взять Тахо с собой, тем более что сам нередко брал его на опасные дела, чтоб иметь под рукой сообразительного и расторопного помощника. Но мне тащить ребенка на войну?

— Нет, Тахо. Тебе нужно учиться. Подрастёшь…

— Поздно будет! — мрачно перебил он. — Скажи лучше честно, что дело секретное, и постороннему соваться в него нечего.

— А если так?

— Да знаю я ваши секреты! — отмахнулся он. — Звёздные странники! Миссии Добра! Блуждающие Боги!

— Что-что? — привстала я, чувствуя, как начинаю злиться на болтуна, выдавшего ребенку сокровенную тайну, которую нельзя доверить даже ветру. — Это он тебе сказал?

Тахо какое-то время напряженно думал, а потом кивнул.

— У него не было другого выхода,

— Ты что, угрожал ему смертной казнью? — съязвила я.

— Нет, — он мотнул головой и вдруг спросил: — Хочешь, фокус покажу?

— Не уклоняйся от темы! — потребовала я.

— Я и не уклоняюсь. Дай мне твой перстень!

Он указал на обручальный перстень с Кристаллом Истины. Такие камни носят все Звёздные Странники, только у Слуг Тьмы они чёрные, а у Воинов Духа приобретают оттенки голубого и синего цветов. Они служат верными индикаторами, как принадлежности к касте, так и ориентации Скайрейнджера.

Я задумчиво взглянула на свой перстень и сняла его с пальца.

— Только верни.

— Обижаешь, — проворчал Тахо и взял его из моих рук. В следующий момент камень резко изменил окраску. Он стал молочно-голубым с зеленоватым оттенком.

— Боже правый… — пробормотала я.

— Дядя сказал то же самое, — вздохнул Тахо. — И ещё он добавил, что я бедный ребёнок.

Он вернул мне перстень, и в моих пальцах Кристалл снова засверкал ярко-синим светом. Тахо расстегнул комбинезончик на груди и показал мне зеленоватый осколок на тонкой и прочной цепочке. Мне бы и в голову не пришло, что это тоже Кристалл Истины, но стоило мне прикоснуться к нему, как он стал прозрачным и засветился синевой.

— В общем, он прав. Я влип! — кивнул Тахо, внимательно следивший за моей реакцией. — Правда, он говорил со своим Блуждающим Богом Ренко, и тот сказал, что пока я не вырасту, меня не призовут на служение, но готовиться-то уже сейчас нужно, верно?

Теперь он уже довольно хитро заглядывал мне в глаза. Вряд ли он знал, что по Кодексу Чести старший Скайрейнджер не может отказать младшему в обучении, но всё же надеялся, что это известие изменит мою точку зрения. Этот дьяволёнок из всего умел извлечь выгоду!