Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я

– Я думал, мы с НИМИ договоримся. По-честному, мы же все-таки ИХ дети. Азия - ИМ, а мы уйдем дальше, уцелеем. А потом ОНИ спустили на нас Крона...

Он тоже догадался о Кроновом Котле, о Кроновой ловушке, умница-Паламед, изобретатель клейменых слитков. Просто и надежно: запереть нас, хлебоедов, в Котле, где год становится днем. Потому и не дождался я Агамемнона, потому и не сбылась мечта Пелопса о Великом Царстве. Замуровали носатого в Авлиде, и все мои победы просочились водой сквозь песок Азии. Нам не дали уйти - уйти от Гекатомбы...

– Как думаешь, Паламед, мы и сейчас... в Котле? Он наконец поднял голову, взглянул на небо, на знакомую россыпь созвездий. Не срываются звезды с мест, не чудят планеты-бродяги. Но ведь и в Авлиде небо было таким же... правильным.

– Боюсь, что да, Тидид. Ты послал мирмидонцев малыша Лигерона захватить города на побережье, а первую добычу прислали уже на следующий день...

– Умно придумано!
– усмехнулся я.
– Пока мы в Котле, к Приаму успеет собраться вся Азия! Сто на одного!..

Усмехнулся, хоть и не до смеха. Да и не прав я. Не успеет - уже успела.

– Это не самое страшное, Диомед. Мы бросили нашу родину, не на месяцы - на годы. Что там сейчас? Ведь ты сам говорил мне о дорийцах... Но Котел - только начало.

Когда ОНИ увидят, что мы все-таки побеждаем, то сами выйдут на бой. И тогда...

– И тогда...

Теплый ветерок, дующий с моря, внезапно становится ледяным Бореем. Холод страха. Холод ненависти. Холод бессилия.

"... Бойся богов, Диомед! Бойся!"

– Но... Если мы вдвоем - против НИХ?.. Мы оба Сияющие, Паламед! Сияющие Третьего Шага! Я понял, Третий Шаг - Шаг богов, Третий Шаг - это значит почувствовать, что значит БЫТЬ богом!

– И тебе бы хотелось этого, Тидид?

Холод внезапно начинает жечь огнем. Страшным огнем жертвенного костра... Что же ты наделала, Уастис, царевна ливийская, бедная глупая девочка? Ведь теперь я знаю, КАК перестать быть человеком!

– Нет... Не хочу, Паламед. Но если ОНИ придут сюда, чтобы убивать нас!..

...Первого же пленного троянца - по горлу, наискось. "Я приношу тебя в жертву непобедимому богу Дамеду!.." Наверное, так и становятся богами - те, кто правит в Азии. Смертные боги, покупающие могущество ценой чужой крови.

...А ВЫ, бессмертные Олимпийцы, иную цену платите? Теплый морской песок, черные дельфины-корабли на деревянных подпорках, тихий шум спящего лагеря. И неслышный шелест - шелест железных крыльев Таната Жестокосердного...

– Я не вернусь, Тидид. ОНИ не простят. Меня убьют в спину, убьют тихо. Ведь у НИХ тут много слуг...

Еле слышным стал голос Паламеда Эвбейца. Мертвым.

– Если выживешь - беги, Диомед! Но не на Восток, ОНИ уже там, достанут. На Запад, на Север, к гипербореям, за Океан, куда-нибудь... Беги! Собери тех, кто уцелеет, кто не погибнет. Иногда бегство - единственный выход, чтобы остаться человеком!

И вновь я заставил себя улыбнуться... оскалиться.

– Иногда смерть - тоже выход, Паламед. Но пусть нам обоим не придется искать этот путь!

– Смерть - тоже выход, - равнодушно соглашается мертвый голос.
– Но можно не успеть. Что ты будешь делать, если не успеешь, Тидид?

Тихий морской берег, сонный лагерь, окровавленное поле вдали, Бешеный Пес Небес над троянскими башнями...

Что я буду делать, если НЕ УСПЕЮ умереть?

Я не знаю ответа на этот страшный вопрос. Не знаю. Не хочу знать...

Завтра бой - и это хорошо, это замечательно! В бою, на честной войне, можно ни о чем не думать - кроме войны. Но не выходит не думать.

Не бывает честной войны...

* * *

Только... Нет, не так. Не только - снова. ...Снова спустилась с небес розоперстая Эос, следом и Кера явилася с криком зловестным.

Вот растворились ворота, из оных зареяли рати,

Конные, пешие; шум и смятение страшное встало.

Храбрых троян шлемоблещущий Гектор великий

Всех предводил; превосходные множеством, мужеством духа,

С ним ополчились мужи, копейщики, бурные в битве.

Вслед их дарданцам предшествовал сын знаменитый Анхизов,

Мощный Эней; от Анхиза его родила Афродита.

В Зелий живших мужей, при подошве холмистыя Иды,

Племя троянское лучник отличнейший вел Ликаонид,

Пандар, которого Феб одарил сокрушительным луком.

Гиппофоой предводил племена копьеборных пеласгов,

Храбрый Эвфем ополчал племена ратоборцев-киконов,

Вслед им Пирехм предводил криволуких пеонов, далеко

Живших в стране Амидона, где катится Аксий широкий.

Вождь Пилемен пафлагонцам предшествовал, храброе сердце.

Рать гализонов Годий с Эпистрофом вели из Алибы,

Стран отдаленных, откуда исход серебра неоскудный.

Много народов союзных в Приамовом граде великом.

Много!..

– Э-э, ванакт, э-э, Диомед-родич! Какой ты, понимаешь, горячий! Зачем от нас убежал, от Мантоса-родича убежал, зачем без меня этого пеона-собаку резал, да? А если бы панцирь пробили? Ты лежи, лежи, воды сейчас принесем, доспехи снимем, вина принесем... А ты, Сфенел-ба-силей, куда смотрел? Мало ли что тебе друг твой говорит, а если он тебе в Гадес колесницу гнать прикажет, а? Ты сиди, Сфенел-басилей, мы тебе сейчас тоже воды принесем. Не из Скамандра воды, красная там вода, всех вы там порезали, всех в реку кинули, не вода - кровь чистая...

Грязная, мутная вода, чистая алая кровь...

Не бывает честной войны.

* * *

Когда бьют в грудь копьем - плохо. И когда палицей по шлему навернут тоже плохо.

...Как этот Пирхем, пеон-собака, меня навернул!

Но в спину - хуже всего. Особенно если не ждешь. Да и кто ждет? Для того и бьют в спину.

И я не ждал...

Когда горизонт покрылся белыми парусами, когда весь лагерь радостно заголосил, встречая подмогу, я и сам был готов вопить от радости. Вовремя! Вовремя ведешь ми-кенцев, Агамемнон Атрид! В самую точку, стрелой в яблочко. Мы их уже напугали, оттеснили за Скамандр, мы залили реку их кровью, и теперь пришло время ударить по-настоящему, сжатым кулаком, насмерть!..