Дипломатия наемника

А вот это известие меня малость развеселило. Ишь, какая трактовка. Убил половину шайки. Кстати, а почему только половину? Кажется, я всех успокоил, кто там был. Или еще где-то кто-то болтается?

Ну, разве мне жалко посмертных лавров Выксберга? Пусть будет мертвым героем. Я уж как-нибудь обойдусь без славы борца с уличными преступниками.

— Тогда рекомендую устроить экс-барону похороны за счет города, а потом установить ему статую, как избавителю от бандитов, — посоветовал я.

Бургомистру мое предложение не очень понравилось. Скривившись, он сказал:

— Увы, бой бывшего барона с разбойниками, которые на него напали — лишь одна из версий. Кое-кто говорит, что Выксберга видели в обществе этих бандитов незадолго до его и их гибели. Тем более, что мальчишка, убитый кем-то из своры, давно известен как малолетний вор. Не исключено, что это была простая стычка бандитов из-за добычи, или из-за женщины. Но причислять человека, долгие годы носившего титул, обладающего жалованной грамотой одного из первых герцогов нашей страны — плохой тон. Лучше умолчать о некоторых деталях, похоронить тело, только не общей могиле, а под камнем, вот и все. А теперь городскому совету нужно решить — что делать с телом? Труп Выксберга лежит нынче в подвале под ратушей и уже начинает плохо пахнуть.

Я уже начал терять терпение. Право слово, меньше всего меня волновало, что думают наши бюргеры о смерти пьяницы и негодяя. И еще меньше переживал за чуткие носы членов городского совета. Принюхаются. Конечно, я ухайдакал экс-барона неделю назад, если не больше, ему уже не то, что пахнуть положено, а пора разлагаться. Или в подвале под ратушей настолько прохладно?

— Господин бургомистр, если вам требуются деньги на похороны барона, то я их дам. Сколько нужно? Талер?

И чего это я так расщедрился? За талер в этих краях можно похоронить штук пять баронов, утративших свой титул. Еще и на надгробные памятники останется. И на подаяние их вдовам и сиротам, если такие имеются.

— Нет, господин граф, ничего не нужно, — замахал руками бургомистр. — Напротив, если бы вы и графиня Йорген, которая еще и баронесса Выксберг, стали наследниками бывшего барона и решили взять на себя его погребение, то я был бы обязан вручить вам и вашей супруге две тысячи талеров, оставшихся после смерти Выксберга.

А вот теперь я был удивлен по-настоящему. Во-первых, честности бургомистра и членов совета, а во-вторых, самой сумме. Может, и на самом деле взять на себя заботу о погребении Выксберга? На две тысячи талеров можно переселить на пустующие земли не один десяток семей. Но коли возьмешь на себя погребение, то потом придется ставить Выксбергу памятник, присматривать за его могилкой. Нет уж, пусть талеры берет себе городской совет.

— Если у Выксберга имелись такие деньги, так отчего он сам не выкупил свое имение у Мантиза и не вернулся к праведной жизни? — с удивлением спросил я.

— А вот этого уже никто не узнает, — пожал плечами бургомистр.

Действительно, кто теперь даст ответ? Вполне возможно, что Выксбергу просто нравилась такая жизнь, когда он скитался со своими прихлебателями по постоялым дворам, а их хозяева были обязаны содержать толпу нахлебников? А сам барон страдал манией накопительства и ему попросту нравилась мысль, что на самом-то деле он очень богатый человек. Встречались мне побирушки, в матрасах у которых лежало столько монет, что этого хватило бы на собственный дом, да еще и на сад осталось бы.

Забавно, но в моей Швабсонии обязать хозяев постоялых дворов и гостиниц селить кого-то бесплатно — просто немыслимо. Даже если короли и герцоги отдают такие приказы (война там, вояжи), то они потом компенсируют ущерб из собственного кармана. А здесь владельцы не просто выполняли старый указ, но еще и старались предоставить барону Выксбергу самый лучший номер. И что с того, что двести лет назад предок нынешнего герцога отдал приказ кормить Выксбергов за чужой счет?

Я ведь до сих пор не забыл, как в мое отсутствие, хозяин здешней гостиницы Паташон отдал мой оплаченный номер Выксбергу, да еще и выкинул мои вещи. Трактирщик, надо сказать, был мною наказан, но все равно, проезжая мимо этой гостиницы, мне до сих пор хочется ее сжечь.

— Да, господин бургомистр, — спохватился я. — У Выксберга, если мне память не изменяет, имеются родственники. Разве они не станут наследником усопшего? Неужели они отказались от такой суммы?

На память я зря жалуюсь. То, что у экс-барона есть родственники, я знал прекрасно. Они до сих пор на меня обижаются.

— Наследники Выксберга, узнав о его смерти, сразу же заявили, что они отказываются от наследства. И от жалованной грамоты герцога Силинга, и от всего прочего, — позволил себе усмехнуться бургомистр. Усмехнувшись еще раз, Малдо сказал: — Родственники покойного барона… то есть, бывшего барона, не были поставлены в известность о его деньгах. Они полагали, что они унаследуют лишь долги. Подумайте, господин граф. Вы пока сделали свое заявление неофициально, еще не поздно передумать.

— Нет, господин Малдо, — покачал я головой. — Еще раз повторю, что мы с женой на деньги не претендуем. Пусть городской совет занимается погребением, становится наследником покойного. Я уверен, что вы распорядитесь деньгами достойно.

— Да, господин Артакс, мы найдем талерам бывшего барона нужное применение, — радостно заявил бургомистр.

Ну, если найдешь, так и славно. Я за тебя ломать голову не стану, на что пустить деньги. Вон, улицы следует полностью замостить и фонари установить н только в центре, но и на окраинах.

Кажется, господин Малко был очень доволен исходом нашей беседы. Вытащив откуда-то уже подготовленный текст, чернильницу и перо, положил все это на край стола.

— Надеюсь, фрау Йорген не станет возражать, если вы подпишете отказ от наследства не только от своего имени, но и от ее? — озабоченно поинтересовался Малдо.

Забавно. Кому другому бы и в голову не пришло, что нужно спрашивать разрешение жены при живом-то муже! Но моя Кэйтрин уже показала свои острые зубки и с ней считаются. Явится в ратушу и устроит городскому совету веселую минутку. Она может! Впрочем, я тоже, надеюсь, что у Кэйт не возникнут ко мне претензии, когда я ей сообщу, что отказался от денег барона. Ну да, бывшего барона.

— Судя по тому, что вы заранее подготовили текст, вы не сомневались в моем отказе? — поинтересовался я, подписав бумагу, превращая ее в официальный документ.

— Совершенно верно, — кивнул Малдо, аккуратно посыпая свежие чернила песком. — Еще у членов городского совета — нет, не у всех, а двух человек, имелись сомнения — а стоит ли вам говорить, что у предшественника вашей жены остались не только долги, но и огромные средства, но большинство советников посчитало, что вам мы можем открыться. Я понимаю, что две тысячи талеров — огромная сумма даже для вас, но отчего-то решил, что вам лгать или умалчивать о чем-то не стоит.

— Неужели у меня настолько скверная репутация? — удивился я. Пожав плечами, хмыкнул. — Допустим, я отказался бы хоронить барона, а потом узнал бы, что у него имеется наследство и принялся бы мстить… Ну и ну.

— Нет, ваше сиятельство, — улыбнулся бургомистр. — Все гораздо проще. Большинство членов городского совета, включая меня, считают вас очень честным и порядочным человеком, который не любит лгать. Соответственно, такому человеку, как вы, лучше говорить правду. А еще, когда мы получили от господина Мантиза ваше распоряжение о выделении средств на обустройство в Урштадте уличных фонарей, мы были счастливы. Так что, мы пребываем в полной уверенности, что господин граф станет проявлять заботу о нашем городе, тем более, что вы теперь еще и домовладелец.