Директор

— Ну и зачем? Вся операция коту под хвост! — как будто в воздух сказал он.

Я не видел смысла отвечать. Все уже мной было сказано ранее. Тот помолчал, понял, что ответа не дождется, и снова вздохнул.

— Вижу, я для тебя не авторитет. Тогда съездим к тому, кого ты послушаешь.

— Вы сами сказали, операция — коту под хвост, — заметил я. — Так смысл и дальше нас скрывать?

— Все еще можно исправить, — буркнул мужчина.

После чего встал и выглянул в коридор, позвав Дарью.

— Помогите ему одеться, — махнул он в мою сторону рукой.

— Но Борис Александрович сказал, что больному нужен покой. И…

— Мы съездим в одно место и вернемся, — отмахнулся Берия. И тут же попробовал надавить на девушку, — вам еще объяснительную писать, почему сделали звонок без разрешения.

— А она должна при каждом случае разрешение спрашивать? — тут же вклинился. — И у кого? Ее в курс-то об этом кто-то поставил? Свои промахи хотите на девушку повесить?

Берия дернул раздраженно щекой и промолчал, выйдя в коридор.

Оделся я относительно быстро, хотя рубашку натянуть не удалось. Вместо нее мне надели медицинский белый халат, рукава которого оказались достаточно широкими, чтобы в них пролезла рука в гипсе.

Внизу нас уже ждала машина. Черная, угловатая, на окнах шторки — кто внутри так сразу и не поймешь.

Если «к кому» мы ехали, я догадывался, то вот «куда» — было под вопросом. Потому что в город мы не заезжали, а приехали вообще в какой-то лес. Чуть позже я понял, что это чья-то бывшая дворянская усадьба. Одноэтажное здание на высоком цоколе, огражденное не маленьким забором. Во дворе пара собак, что встретили нас радостным лаем.

— Казбек, Мухтар, фу! — звонким голосом скомандовал им малец лет десяти. Потом глянул с интересом в нашу сторону и махнул рукой на дом, — папа вас на веранде ждет.

Тут только я понял, что впервые попал в место, где живет Иосиф Виссарионович. И похоже сейчас не только с ним поговорю, но и с его родными познакомлюсь. Так даже лучше! Он семейный человек, должен меня понять. Но почему-то холодок возможного отказа все равно бегает по спине…

Глава 3

Середина августа 1932 года

Я с интересом оглядывался по сторонам, медленно двигаясь от машины к дому. Возле дома росла пара яблонь, справа от дома стояла беседка, но малец вел нас к самой усадьбе.

Берия шел сзади, в двух шагах, и кроме нас троих рядом никого не было.

— Тебя как зовут? — не выдержал я.

— Вася, — откликнулся пацан. — А вас?

— Сергей.

Тут с порога дома по ступенькам сбежал еще один пацан примерно того же возраста.

— Васька, ты чего там телишься?

— К нам гости приехали!

Тут второй пацан заметил меня и энергично кивнул.

— Здравствуйте, — затем не постеснялся подойти и протянул руку. — Артем.

— Сергей, — пожал я его ладонь.

Посчитав на этом знакомство завершенным, Артем схватил Васю за руку и потащил в дом.

— Давай быстрее, пока Светка не заметила!

Что там у них случилось и почему какая-то «Светка» не должна что-то заметить, я не понял. Да и не до этого мне было. Мы с Лаврентием Павловичем уже поднялись на крыльцо, выйдя на широкую террасу. Видимо та самая веранда. На ней уже стоял накрытый стол, а вокруг расположено было четыре стула. На одном из них сидел товарищ Сталин и неторопливо потягивал трубку.

— Присаживайтесь, товарищи, — сказал Сталин, когда мы подошли.

Так получилось, что расселись мы с Берией напротив друг друга с двух сторон от Иосифа Виссарионовича. Перед нами стояли пустые кружки, отдельно располагался чайник, исходящий паром, и вазочка со свежими булочками.

— Угощайтесь, — снова проявил гостеприимство генеральный секретарь.

Я стесняться не стал и осторожно, чтобы не вызвать вспышку боли в груди, налил себе чая. Лишь после меня Берия сделал то же самое.

— Итак, товарищ Огнев, — начал Сталин, — похоже, у вас с товарищем Берией возникли разногласия.

— Товарищ Берия утверждает, что действует с вашего разрешения. Или даже по вашему приказу, — решил я сразу взять «быка за рога». И вопросительно посмотрел на Сталина.

Смысл что-то доказывать, если Лаврентий Павлович и правда лишь исполнитель?

Пожевав губами и выпустив струйку дыма, Сталин кивнул.

— Разговор с товарищем Берией о вашей дальнейшей судьбе у нас был. И он убедил меня, что лучше всего сейчас будет скрыть информацию о вас.

— Что это даст? — напряженно спросил я. И тут же привел аргумент, который говорил Королеву. — Изменим ситуацию: службе товарища Берии удалось тогда предотвратить диверсию. Никто не погиб. Охота на меня и товарищей Королева с Цандером продолжается. В этом случае товарищ Берия действовал бы также? Подстроил нашу мнимую гибель и далее работал так, как хочет сейчас?

За столом воцарилось молчание. Сталин с прищуром смотрел то на меня, то на Берию. Лаврентий Павлович молчал, хотя по глазам вижу, сказать мог бы многое, но только мне. Или в таких словах, которые не хотел озвучивать перед Сталиным.

Через несколько минут я не выдержал и продолжил гнуть свою линию.

— Товарищ Берия не только лишил меня своим предложением возможности видеться с семьей и работать в привычной обстановке, но и практически собственными руками убил меня. Мое имя. Теперь по закону Огнева Сергея Федоровича нет. И законы нашей страны на меня не распространяются. Я — никто. И не только я. И за что со мной так решил поступить товарищ Берия? Только потому, что ему так удобнее? Или он не способен иначе выполнить свою работу? Нет человека — нет проблемы, так рассуждает товарищ Берия?

— Ты сгущаешь краски, — не выдержал Лаврентий Павлович.

— И все же товарищ Огнев прав, — хмыкнул Сталин. — Вы ведь предлагали изначально вычеркнуть товарищей навсегда из списка живых. Без возможности им снова встретиться с родными.

А вот этого я не знал. Значит, это Сталин настоял на «смягченном» варианте нашей смерти?

— Товарищ Огнев показал себя как патриот, — начал Берия, — и в интересах государства его мнимая смерть и работа под псевдонимом вдали от столицы была бы идеальным вариантом, чтобы и помогать нашей стране и при этом не оттягивать ресурсы ОГПУ, не такие уж и большие, на свою охрану. Но как я вижу — товарищ Огнев индивидуалист, и лишь маскировался под строителя коммунизма. Его личное благо для него важнее, чем благо страны.