Директор

А серьезного человека ко мне направили. Как и просил. Это радует.

— Сергей Федорович Огнев. Глава института анализа и прогнозирования. С недавнего времени — официально считаюсь погибшим в результате диверсии при проведении испытаний нового оружия. Институту была поставлена задача — провести анализ развития нашей армии и сделать прогноз — способна ли она выполнять возложенные на нее задачи и, если нет, какие меры нужно предпринять, чтобы исправить ситуацию.

— Так это из-за вас во всех частях шухер стоит? — весело хмыкнул Василевский.

— Да, — кивнул я. — Чтобы что-то анализировать, нужны данные. Причем правдивые. Вот и получаем их, как можем.

— Понял. Что требуется от меня?

— Почитайте, — протянул я ему свой черновик, — и выскажите свои мысли. А после я хотел бы узнать, в чем я не прав и на что нужно обратить внимание. С вашей точки зрения.

Александр Михайлович взял протянутые листки, вернул бумажку с предписанием о помощи мне обратно в нагрудный карман и уселся за стол. После чего погрузился в чтение. Я же внутренне напрягся, как перед экзаменом. Передо мной командир, да на немаленькой должности. Скорее всего и боевой опыт имеет, как минимум, в гражданской войне участвовал. Поэтому его мнение для меня было важным. Он — специалист с практическим опытом, а я — дилетант, поставленный проанализировать неизвестную мне тему.

— Эк, вы замахнулись, — сказал он, закончив читать. — Но критиковать ваши мысли я не могу. Не мой уровень. Вот если бы вы здесь написали про подготовку красноармейцев, или как необходимо комплектовать тот же стрелковый полк и дивизию — я бы мог подсказать. Но создание оборонительных сооружений — не ко мне. Да и странно об этом читать, учитывая, что мы не собираемся воевать у себя. Завернут ваши предложения, — посмотрел на меня Василевский. — Уж не обижайтесь.

— Для того я и попросил направить ко мне толкового военного, чтобы понимать об этом, — сказал я, хотя и было досадно, что пока он ничем не помог. — Но почему вы считаете, что мое предложение завернут? Они же направлены на предотвращение первого удара, согласно нашей доктрине?

— Если откровенно — нет денег на это, — сказал бывший заместитель комдива. — Я сейчас пытаюсь проработать общую систему подготовки наших бойцов, так даже для их обучения, хорошего обучения, средств очень мало выделяется. На них можно пару дивизий полноценно подготовить, чтобы те могли проявить себя в бою, но никак не всю армию. Отработать взаимодействие, личную выучку бойцов, тактические схемы, да банальное перемещение на местности. Это тоже наука и не простая. В армию часто приходят абсолютно ничего не знающие парни. Иногда даже не грамотные и право с левым путающие. Пока их элементарным перестроениям обучишь, полгода пройдет. А ведь и обращению с оружием надо учить, умению метко стрелять, причем по команде, а не когда захотелось. Но это ладно. Остро не хватает младших командиров уровня «взвода» и ниже. Этим уже нужно уметь и лидерские качества проявлять, чтобы бойцы за ними в атаку шли, и они должны следить не только за собой, но и за своими подчиненными. Знаний опять же им нужно больше. Где их взять?

— Так у нас же всеобщая воинская обязанность введена с двадцать пятого года! — заметил я. — Неужели среди парней, что пришли ее проходить, не найдется нужного количества людей с подходящими качествами?

— Ты сам-то эту службу проходил? — вопросом на вопрос ответил Василевский. — Вижу, что нет. Ну так я скажу тебе. Те, кто попадает в кадровые части — там все в целом хорошо и с подготовкой и с обеспечением. Да и времени на учебу у призванных туда больше — от двух до четырех лет, в зависимости от рода войск. А вот кто в территориальную милицию пошел — уже совсем иной разговор. Подготовка там не больше года идет, а я напомню — только обучить некоторых бойцов понимать где «лево-право» бывает несколько месяцев нужно. Так тут еще и военный комиссар может вмешаться… — тут Александр Михайлович осекся и скомкано закончил. — В общем, нормального обучения там нет. А где есть — то это скорее исключение из общего правила, и спасибо надо сказать тому командиру, что стоит во главе. Но это лишь мое мнение, — тут же добавил он.

Еще немного пообщавшись, мы пришли к соглашению, что Александр Михайлович помогает мне с анализом военной подготовки бойцов. Тут тоже немало нюансов повылезало. Так, к примеру, очень частая поломка техники во время обучения из-за износа ее ресурса. Или недостаток патронов для стрельб. Василевский постоянно упоминал, что без практики, нормально обучить красноармейца не выйдет. А для практики нужно материальное обеспечение. Сейчас оно тратится и на кадровую армию, которая обязана встретить врага, и на территориальные формирования, о которых у него не слишком высокое мнение. Нужно менять стандарт или систему обучения. К тому же расходников для оружия и техники выделяется мало. Новое производят, но что делать с тем же грузовиком, если у него вышел из строя двигатель? Менять на новый? Или проще поменять двигатель? Из логики выходит второе, однако запчастей мало и получается, что проще менять весь грузовик целиком. Что по тратам выходит на порядок выше.

Расставались мы вполне довольные друг другом. Я напоследок спросил, что там с военными комиссарами, о которых тот заикнулся, но тут уже ответа не получил. Придется разбираться самому.

— И еще, — уже после моего вопроса о комиссарах, добавил Василевский, — присяга — очень важная вещь.

— А что с ней не так? — удивился я.

— Общей присяги у нас нет, — ошеломил он меня. — Она вроде как есть, но в каждой части своя. А это плохо.

— Почему?

— Ты знаешь, что в рядах белых было много обычных солдат из крестьян? — спросил он.

— Слышал.

— А почему? — с ехидцей посмотрел он на меня. — Ведь классово они ближе к нам, а не к дворянам?

Мне было понятно, что он ведет к той самой «присяге», но все же дал ему возможность озвучить свою мысль, а не выдвигать свои гипотезы.

— Не знаю. В чем причина?

— Многие солдаты объясняли свою верность белым как раз тем, что однажды присягнули уже царю и это — на всю жизнь. Даже если им текущая власть не нравится. Поэтому единая для всей страны присяга — очень важная вещь. Иногда единственная, что позволяет удержать верность солдата, или как у нас — бойца, в строю. Подумай над этим.

Александр Михайлович ушел, оставив меня с огромным количеством мыслей и новых идей. Не знаю, почему именно его ко мне отправили, но однозначно это было хорошее решение. Пусть на «высоком» уровне он мне помочь не смог, зато просветил насчет «низовых» нюансов, а это уже очень много.

Через несколько дней произошло еще одно одновременно и радостное и печальное событие.

— Все, меня выписывают, — с такими словами зашел в мою палату Сергей Палыч.

— Домой? — улыбнулся я.

После моих слов на лицо Королева легла тень.

— Нет. Для всех мы официально мертвы. Поэтому назад в КБ я не вернусь. Отправляют на какое-то новое место работы.

— А твоя семья? — тут же уточнил я.

— Тут все более радостно, — вернулась к нему улыбка. — Переведут вслед за мной. Вместе с Ксюшей жить будем! Ее на новом месте по специальности примут. Обещали.

Насколько я знал, Ксения Максимилиановна — хирург, а эти люди везде нужны. Поэтому не удивился. Зато у меня появился иной вопрос.

— Куда переведут-то?

— Пока точно не знаю. Все подробности уже на месте озвучат.

— И ты согласился?!

— А куда деваться? — развел руками Королев. — Идти против власти? Это все равно, что против ветра ссать, уж извини за некультурность. Ты вот приближен к верхам, а толку? Все равно много сделать не можешь. Что уж про меня говорить.

Сергей Палыч нахмурился, что вызвало у меня раздражение. Человек всего себя отдает стране, а с ним — как с вещью или рабом!

— Еще поборемся, — пообещал я ему.