Диссидент

На учебе мне достаточно прочитать материал прямо перед сдачей, чтобы ответить на отлично. Чтобы достичь таких успехов, достаточно просто читать около 300 страниц в день, учить непонятные слова и одновременно генерировать с ними ситуации из жизни, и по желанию, если не скучно, выучить стихотворение. Но конечно, для клиентов, легче занести символическую плату или надеяться на удачу, как надеялась Лабиатуанова… Знали бы преподаватели, сколько душ я спас от пересдачи и сколько денег забрал у них. За полгода я перебил учебный взнос в колледже и накопил кое-чего еще, с помощью кражи книг и восполнения своими мыслями в бестолковые умы придурков.

Макар, как и я боялся показаться глупцом, поэтому здравый смысл частенько заставлял его прощаться с некоторой частью кровных, чтобы я не сорвал с него маску. Как и всем остальным, ему я делал задания на легкую руку. Для них это было непостижимо, поэтому, перепрыгивать себя смысла я не видел. Но все равно, при написании работ, проверял каждый факт, объяснял каждое непонятное слово, влезал в шкуру того, кто заказал услугу и писал их от его лица, становясь на час единым целым организмом, после выходил из транса и направлялся в душ, смыть грязь.

Библиотечные променады становились все чаще и постепенно мы стали постоянными посетителями, заранее договариваясь о походе. У нас были небольшие сумки, в которые спокойно помещались 3 книги, но, так как там был еще и учебный скарб, места оставалось только под одну книгу. Я постоянно обращал внимание на то, чтобы приз не выглядывал из сумки, окружение и естественный ход вещей неплохо помогали, и я предложил оставлять лишнее барахло в куртках, сдавая их в гардероб. Это уже был первый звоночек, отсылавший к тому, что в сумке на выходе будет не одна книга. Это был жирный намек на то, что мы хиреем.

Приноровившись, мы ходили с черными пакетами и просто в наглую выносили кучу книг. Контркультуру я только начинал читать и поэтому еще чувствовал отвращение к себе, я не мог справиться с чувством, плевка в людей, которые рады нам. Чтобы поддерживать статус прилежных клиентов, я мотался в другой город, чувствуя прогрызенную совесть и привозил оттуда старые, поддержанные книги, приходя с полными пакетами и возвращаясь с набитыми доверху обратно.

В одной из библиотек работала одна особа. Очень милая, немного в весе, но весьма умная и одновременно красиво наивная, излучающая домашнее спокойствие. Однажды, когда я в очередной раз положил стопку книг, предварительно вычистив внутренности от волос и грязи, чтобы ей не пришлось заниматься этим, тихо промолвив, что это от чистого сердца. Мы обменялись душевными фразами, и я полетел между полками, в поиске жертв. Через час я вернулся к стойке, выложил книги, что я всегда брал для вида, для дальнейшего скидывания в «черную дыру», где лежат другие, считавшиеся уже моими. Она мне их оформила, перед тем, как спровадила девицу, желающую получить взамен принесенных книг стиральный порошок и с чистым, благоухающем девственностью лицом, смотря мне прямо в глаза, волшебным образом достала дюжину книг из-под стойки и разрешила выбрать что-нибудь, меня заинтересовавшее. Там были стоящие книги, но целенаправленно не взял бы их никогда. Сам факт ее доброты, терзал ближайшее время… В тот вечер, среди книжек, что я взял для вида, выловил стикер со словами, что я очень красив. Я кусал руку, что меня гладила, среди обтекаемого мирка библиотек, грязно затоптанного нашими ногами.

Фиаско произошло тогда, когда его и не ожидаешь. Идти на дело одному – значит заведомо проиграть, что и стало фатальной ошибкой.

Интересующий меня стеллаж, был открыт взору какого-то работника женского пола. Очкастая рухлядь сидела за компьютерным столом набирая непонятный мне текст, скорее всего, заносила данные по потерям, не иначе. Оплошность связана со временем, я провозился слишком долго, если не брать в расчёт главную дилемму приобретенного чувства безнаказанности. Судьба мне прямо говорила, что сегодня брать не вариант, заметят!

Я маячил минут 40, почти прямо перед ее глазами. Тогда я не намерен был уходить с пустыми руками, на протяжении года, все сеансы были успешны, и доживающая деньки старуха не изменит мои планы. В конце стеллажей стоял стул, у окна, чтобы читатель мог присесть и ознакомиться с выбором. По привычке, я клал туда пакет с сумкой, которые были заранее открыты, для быстроты и маневренности. У меня было три разные сумки, подвергаемые испытаниям на вместимость, тишину закрытия молнии, наполняя книгами, сравнивал, какая их них выглядит менее подозрительной. Звук зиппера был важнее всего, он должен быть тихим и в некотором роде латентным. В конце концов, выбрав лучшего кандидата с соответствующими навыками, я сделал его своим помощником. Одна из сумок съехала на пенсию, подарив меня раздвоенной молнией, а вторая проиграла по всем фронтам. Зачёркнутая анархия, облезла словно дворовая псина.

Остановив взор на последней книге, желание утащить в свою пещеру усилилось, пошел к открытой сумке, засунул внутрь книгу, развернулся, чтобы убедиться в безучастности старухи, но жар проник в тело быстрее, чем я успел понять, что меня заметили. Черт! Если б Макар был рядом, закрывая телом взор ненужного внимания, а не слился по своим делам, посещение оставляло бы только положительные эмоции! Хорошо еще, что моя голова нашла моментальный выход из этого курьеза. Я мигом прищурился, сделал вид, что вдруг заметил какую-то книгу и начал стремительно к ней идти. Бабка тут же убрала глаза, видимо подумала, что я смотрю на нее и надвигаюсь к ее персоне, чтобы вмазать ей, за такое ублюдочное любопытство! Траектория зрительного контакта состоялась бы в любом случае, спасибо тому, кто проектировал расположение книжных полок. На это я и рассчитывал, сделав мгновенный упор, с целью сбить ее с толку. Взял книгу, так же стремительно подошел к сумке, ловким движением руки достал все незаконные книги, сел на стул и принялся делать вид познавательного процесса. После всей этой неприятной ситуации, пожелал быстро ретироваться, что собственно и сделал. Собираясь на выход, я знал, что досматривать меня никто не будет, буквально, чувствовал всем сердцем, но завершать начатое не хотел. Тем днем, сложившаяся ситуация заставила искать новый заработок мне и Макару. Удача все равно была рядом со мной и испытывать ее еще раз, не хотелось совсем. Но, как я упомянул ранее, удачно сложилось только у меня. С принтером денег выходило немного больше, как и работы в целом, зато, все было вполне законно. Макар же тем вечером потерял сообщника и оригинальность. Вот чего в нем не доставало и поэтому теперь, деньги крутились только у меня.

Как показала практика, развитого интеллекта и официального образования, было недостаточно, чтобы работать в книжной сети. Никто не видел стремления в моих глазах. Интересно подумать, о каком стремлении идет речь, если за месяц, в лучшем случае, я буду получать 18 кусков? На вопросы, что меня привлекло в компании или же, почему я хочу работать именно здесь, я отвечал просто – мне нужны деньги.

Ловля себя на понимании того, что предложенный книгами отказ от благ, до безумия похож с предложенным аскетизмом политиков, размышлял, что один внутри тебя созданный целенаправленно, а другой, тоже внутри, но навеян он тем, кто благополучно родился и веет в разум батраков ценность строго образа жизни. Мы же ведь, попадем в рай, а они сдохнут, разве нет? С осознанием мне представилась прекрасная возможность умереть не как собака.

Меня никуда не брали. Я назначал собеседования и не появился ни на одном, после всех вакансий в читалках, где мне отказали. Я запорол все лояльные места заработка и мне оставалось идти промоутером или уборщиком дерьма. Не ходил я на собеседования по разным причинам. За день до встречи, был рад, что есть неплохой вариант прожить на заработанные деньги, но буквально, через пару часов, я не хотел тратить время – самообман, не более. Найдя хорошую вакансию, мог позволить себе чувство спокойствия, чувство освобождения от мысли, преследующей все время, как я начал искать работу. Я не хотел идти пахать за копейки, давал время на полноценный отдых, в виде личного образования, до того момента, когда придется выйти на улицу. Я не хотел работать в коллективе, который в последствии стану ненавидеть. Да, они – мои будущие коллеги, всего лишь заложники страны, у многих нет времени на элементарный сон, но те, кто владеет полноценными выходными, один хрен киснет перед телеком.

Прогуливаясь в поисках работы по мрачному городу, где за урнами воняет мочой, пробивающей любого уровня насморк, а по ночам просыпается всякая нечисть, переодетые полицейские на улицах, толкающие наркотики, в голове, под звуки крика пьяного российского захолустья, только пессимистические перемены. Мой район пропах запахом шмали, она тлеет из-под окон, высвечивая на улицу яркие лампы. Пока в одном курят, в другом выращивают, через время меняясь местами – запах раскуренного джойнта, спрятанные гроубоксы, как бы тщательно не скрыты, под покровом темноты, выдадут себя, когда из окошек на улицу посвятится неон. Местные заводы покрыли город кислой пеленой, сквозь которую обычный человек ничего запретного не заподозрит. Превышения выброса вредных веществ в атмосферу ближайшим источником обеспечения жизнедеятельности города, не смущали никого. Жизнедеятельность, приводящая тебя в могилу.

По утрам бесы с рюкзаками на плечах, выходят на работу, прогулка детей по пропитанной выбросами улицах, сказывалась на их будущем умственном развитии, не замыкая цепочку наркоманов и дураков вокруг. В этом городе младенцы засыпают то ли от кочек, укачивающих их до беспамятства в колясках, то ли от удушливого воздуха, наполненного зловонными запахами, высвобождающихся через форточки, где варят наркотики, перемешанного с заводной вредятиной… Все равно, что выдыхать сигаретный дым прямо в нежнейшее личико новорожденных и можно еще поспорить, что на самом деле вреднее. В этом городе не катают на самокатах леди в плащах, грибы не едят без меда, а типы, что дерутся, не отпуская звонкие пакеты, находясь дома, обращаются в интернет, пихая детей, долго выпечатывая слово «ПЕЧЕНЬ», не с целью узнать строение, а с целью узнать, куда наносить удар.