Дитя Меконга
Шрифт:
— Так забавно, — очень тихо замечает Туантонг, однако в тишине салона его голос звучит ясно и чётко, не позволяя себя проигнорировать. — Сначала ты, сам того не понимая, находишь Наоварат в новом воплощении. Потом судьба вас сталкивает в твоей новой жизни… Будто ниткой привязаны. Смешно даже.
— Так посмейтесь, кто вам мешает, — Тонг поджимает губы, возвращая всё своё внимание освещённой фонарями, почти пустой дороге.
— И правда.
Тихий смешок царапает ухо, и слова срываются с губ прежде, чем Тонг успевает их остановить:
— Легче стало… Кхун Туантонг?
—
«У обычных людей не может родиться такой как ты. Тот, чьи способности не утеряны…» — внезапно всплывают в памяти слова Туантонга.
— Когда вы сказали, что такой как я не мог родиться у моих родителей… Что хотели этим сказать?
— Что хотел уже сказал, — Туантонг наконец-то отвлекается от окна. — Как минимум у одного из твоих нынешних родителей в предках был кто-то из нас, Хемхаенг. Иначе бы ты не имел так много. И этот рисунок на твоей щеке лишь свидетельство того, что я прав.
— Чешуя всегда была со мной, — выдыхает Тонг, растирая костяшками пальцев то место, где совсем недавно проявился рисунок чешуи, и прибавляет скорости. Хочется поскорее добраться до дома Нока, разобраться со всем и уехать домой. — С самого детства.
— Что?..
Вопрос звучит как выдох. Тонг бросает взгляд в зеркало заднего вида и едва не бьёт по тормозам. Слишком близко оказывается Туантонг. Так близко, что дышал бы в затылок, не будь между ними спинки кресла.
— Чешуя. У меня с детства на коже есть её рисунок, — всё-таки признаётся Тонг. — Отодвиньтесь, пожалуйста, Кхун, и не делайте больше так. Не хочу попасть в аварию.
— Ты больше наш, чем думаешь, Хемхаенг.
Внутри Тонга от этих слов ворочается что-то странное и неприятное. Что-то такое, что…
Тонг на мгновение поджимает губы, прежде чем твёрдо попросить:
— Меня зовут Тонг, Кхун. Не называйте меня, пожалуйста, полным именем. И я не такой как вы.
«А что если у меня такая же судьба, как у Кхема? Что если меня тоже нашли где-то на берегу, а я просто был так мал, что не помню этого?..»
Пальцы на руле сжимаются сильнее: до побелевших костяшек и дрожи, и расслабляются.
Выдохнув, Тонг чуть сбавляет скорость. На память приходит проступивший на лице Нока рисунок чешуи и всполохи, изменившие почти чёрную радужку на зелень.
«Не думаю, что на его теле где-то прячется чешуя, но… Я не один».
Тонг бросает взгляд на всё ещё спящего на соседнем сидении Нока и сбрасывает скорость, съезжая на обочину и включая в салоне свет.
Морщинка меж бровей, выступившая на лбу испарина, закушенная губа и частое поверхностное дыхание…
Тонг зачёсывает волосы, сгребая пряди в кулак, и тянет, делая себе больно. Он не заметил, не обратил внимание…
Тихий болезненный стон бьёт по нервам, будто разряд тока, и Тонг торопливо хватается за ремень безопасности, избавляясь от преграды, чтобы…
— Он спит, — спокойная констатация. И от этого спокойствия, что звучит в голосе Туантонга, злость вспыхивает внутри обжигающим огнём.
— Пи, — тихо зовёт Тонг, игнорируя чужие слова. Он тянется, сжимая пальцы на плече и чуть встряхивая.
Ноль реакции.
— Пи Нок, — снова зовёт он. И снова не получает реакции.
— Не разбудишь, —
замечает Туантонг и Тонг ошпаривает его взглядом.— Он просто спит. Пи, ты меня слышишь?
Тонг тянется, чтобы коснуться прохладной и влажной от испарины шеи.
— Я тебе говорю, не разбудишь. Его сознание так мастерски подцепили на крючок, что даже я не сразу заметил.
Стоит обернуться, как Тонг встречается с золотом чужих глаз. И в этом взгляде нет ни капли вины.
— Когда я заметил, было уже поздно что-то делать, Хемхаенг. Вернись на дорогу. Он тебе сейчас всё равно не ответит. Слышишь?
— Не называйте меня так, Кхун Туантонг. И не говорите мне, что делать.
Тонг снова возвращается к Ноку. К бьющейся прямо в ладонь венке и к проступившей на скуле зеленоватой чешуе.
«Я разбудил Пла. Я вытащил из неё чужое колдовство. Сейчас должно быть легче».
Прикусив губу, Тонг обращается внутрь себя, к той силе, что дремлет где-то в глубине.
«Ну же, давай, ты мне нужна».
Сейчас это даётся с заметным трудом. Она выбирается наружу с лёгкой ломотой и тошнотой, будто первые призраки болезни. Дрожь проходит по телу, рождаясь из солнечного сплетения, а пальцы наконец-то начинает покалывать.
— Что ты делаешь?
Голос звучит тихо, будто издалека, хотя Тонг прекрасно помнит, где именно сидит Туантонг, и в нём плещется удивление напополам с чем-то похожим на… Страх?
— Бужу его.
Губы двигаются неохотно, будто принадлежат не ему. Да и тело тоже становится до странного тяжелым, неповоротливым. Даже рука поднимается неприятно медленно. Вторая. Чтобы тоже коснуться и заключить лицо Нока в плен ладоней.
— Нонг Нок.
Слова идут откуда-то из глубины, рождаясь с вибрацией в груди и щекоча горло на выходе. Тонг прикрывает глаза, сосредотачиваясь, чтобы добраться до Нока.
— Проснись.
Новая вибрация рождается в груди, а следом приходит страх.
Всё тело Нока опутано чёрными нитями. И там, внутри, будто в клетке, бьётся маленький зелёный огонёк. Он трепещет, словно пламя на ветру, которого здесь нет.
— Хемхаенг, открой глаза!
Требование, которое Тонг едва слышит: испуганное, надтреснутое. Ему хочется ответить «Нет», но язык прилипает к нёбу, а в следующий момент Тонг проваливается в эту черноту.
Куда ни глянь, всюду деревья: высокие, стройные. Их ветки тянутся к солнцу, ревниво собирая тепло и старательно пряча землю от его лучей.
«Где я?..» — первая мысль, что приходит в голову и тут же рассыпается, стоит только вспомнить о случившемся.
«Сон… Сон Нока?»
Тонг оглядывается, пытаясь найти хоть что-то, хоть какой-то знак, куда двигаться дальше, но вокруг всё так же одни лишь деревья.
— Есть тут кто-нибудь?
Ни единого слова в ответ… Только под ногами появляется тропинка. Она начинается прямо под Тонгом и уводит вперёд, петляя меж стройных стволов.