Длинные руки нейтралитета

– А неплохо, - снисходительно заметил князь Мешков, несколько раз поглядев на часы и береговые ориентиры.

Скорость оказалась равной шестнадцати узлам, но лейтенант не упустил возможности заметить Кроеву:

– Учти, братец, это ты в штилевую погоду шел; при боковом ветре скорость упадет, а уж встречный так и вовсе ее доведет до пятнадцати узлов, а то и меньше. Хотя так и так ты большую часть вражьих судов за флагом оставишь. И все ж постарайся, чтобы противник даже не подумал, что твой баркас вообще тут проходил. Неровен час, начнут они этот участок сторожить... ну, сам понимаешь.

Вечером того же дня капитан второго ранга Семаков зашел к дракону с просьбой о разведке.

Таррот между делом заметил:

– Я мальчика Константина учу считать по-драконьи.

– Это как?

– Без бумаги. В уме. У моего народа бумаги очень мало, а семья моего ученика живет бедно, купить бумагу для них дорого.

Семаков постарался, чтобы его голос звучал как можно более нейтрально, хотя дракон вряд ли мог уловить на слух подобную тонкость. Все же крылатые слышат значимо хуже людей.

– И каковы успехи ученика, Таррот Гарринович?

– Весьма неплохо. Для человека, конечно. У нас память от природы много лучше.

Следующий вопрос был задан точно тем же тоном:

– И на что вы рассчитываете по окончании обучения?

– Насколько мне известно, у людей штурман производит много расчетов.

Человек выразил вежливое удивление:

– Таррот Гарринович, но ведь штурман должен знать множество иных вещей, его работа состоит не только и не столько в том, чтобы считать.

Дракон, похоже, подготовился заранее к этому возражению:

– Это так, но с умением быстро и хорошо считать в уме учеба станет более легкой для Константина. Большего сделать не могу: в человеческом понимании я не штурман.

Семаков чуть задумался.

– Пожалуй, я попробую устроить обучение мальчику. Гардемарином ему не стать, не дворянского сословия, но кое-что все же можно сделать. Херсонское училище как раз для таких; вот только походить бы ему на торговых судах. Ладно, для начала подкину книги по истории и географии. А почему вы не считаете себя штурманом?

– Не себя, а всех драконов. Мы иначе определяем направление. Чувствуем время лучше, чем люди. Больше полагаемся на зрение.

Первый блин чуть не вышел комом: новоиспеченный капитан баркаса с трудом нашел портал. К счастью, звук падения посылки на землю сильно помог, а так верным делом промахнулся бы.

Посылка оказалась суммарным весом пудов пятьдесят. Кроев, само собой, не стал доискиваться, что находится в тяжеленных деревянных ящиках. Матросы аж взмокли, пока все перетаскали. Баркас порядочно просел под грузом.

Боцманмат прикинул, что отяжелевший баркас наверняка потеряет в скорости, при этом опасность быть замеченным возрастает. Стоило принять меры.

– Ребята, ружья зарядить!

Разумеется, под этим имелось в виду 'вставить магазины и дослать пули в стволы', но обучение сказалось: команду поняли все. Послышались негромкие щелчки.

Кроев подумал, что чужой сигнальщик может углядеть белые детали формы даже в темноте, и отдал разумную команду:

– Все залечь на дно! Шумило, пригнись! Давай малый ход!

Матрос Шумило управлял движками. Сам капитан баркаса держал в руке румпель.

Суденышко не слишком охотно повернулось носом на выход из грота. Кроев чуть подрулил и добавил тихим, но свирепым шепотом:

– Ежели кто без спросу чихнет, кашлянет, или перднет - вот этими руками утоплю, вытащу и еще четыре раза утоплю.

Вопреки этому недвусмысленному запрету 'механик' Шумило заговорил, хотя и еле слышным голосом:

– Господин боцман, кто-то на парусах идет мимо, дистанция пять кабельтовых, курс на зюйд...

Боцман и сам увидел незнакомца, а потому прошипел:

– Стоп! Вот уж некстати...

Баркас совершенно бесшумно шел вперед по инерции. Кроев еще подрулил.

Минуты ползли улиткой, причем не из резвых. Нос баркаса чуточку высунулся из грота, но увидеть это никто из посторонних не мог.

– Не вижу супостата, господин боцман.

– До них миля, а то и больше. Кажись, ветерок поднимается. Нас не услышат и не увидят. Вон, луну тучами закрыло. Малый вперед! А теперь средний.

Баркас выскользнул из грота, прошел по прямой еще с полкабельтова и повернул на норд, оставляя берег под правым бортом, а неприятеля - за кормой.

Картушку компаса было видно, но сам курс оставался бы тайной, не будь неподалеку берега - а он виделся черной полосой на фоне неба, да и негромкий шум прибоя было слыхать. Кроев шумно вздохнул. Теперь-то он отменно понимал, чего стоит должность командира боевого корабля.

Про себя боцманмат решил приложить все усилия, но раздобыть черные робы для своих матросов ('А на берегу пусть переоденутся в родную форму!'), да перекрасить баркас в тот же цвет надобно. И еще наладить хоть какое-то освещение для компаса.

Целый день прошел в потакании скопидомству. На русских укреплениях гранатометчики и картечники копили боеприпасы, пушкари-моряки - порох и ядра. Судя по суете повозок и людей, союзники занимались чем-то аналогичным. И та, и другая сторона деятельно обустраивала укрепления.

Ничего о приготовлениях противника не знал исполняющий обязанности командира гранатомета Максимушкин. Он с утра получил дополнительную порцию боеприпасов. Это уже было хорошо. Сверх того прислали шесть винтовочных магазинов, которые, конечно, отдали картечнику. Мало того: в помощь отрядили двух заряжающих в дополнение к тому, что уже был. Правда, пентюхов еще обучать надобно, но уж за час-другой они должны были хоть как-то навостриться в набивке магазинов пулями. Это все радовало и внушало надежду, но...