Длинные тени октября

– Робби, - прошептала она.
– Я хочу тебя.

Он не мог пошевелиться. Тревога и волнение склеили его с простыней. Как ни странно, он взглянул на Горация, словно ожидая ответов. Собака осталась позади Хэйзел, сидя в тени, из которой та вышла. Робби посмотрел на её приближающееся тело.

«Её грудь стала больше?»

В её лице тоже что-то изменилось. Оно выглядело более полным, как будто она была на десять лет старше. Когда он посмотрел вниз, её бёдра расширились, придавая ей форму песочных часов. Внезапно она стала намного менее невинной. От неё исходила женская сила, давая ей власть. Он объяснил её зрелый вид тусклым светом и собственной нервозностью, но всё же задавался вопросом, как она расцвела у него на глазах?

Она сжала груди руками. Они больше не были маленькими, а были полными и тяжёлыми, и когда они прижались к груди Робби, он чуть не задохнулся от их прикосновения. Её руки обвились вокруг его талии и притянули его к себе с желанием на грани голодной смерти.

– Ты хочешь отдаться мне?
– спросила она.

Он хотел, но, похоже, не мог подобрать слов.

– Скажи мне, - произнесла она.
– Я хочу заняться с тобой любовью, Робби. Но ты должен отдаться мне. Ты должен отдать мне свою девственность.

Он растерялся и подумал о том, чтобы возразить против того, что он девственник. Её знание оскорбляло его. Господи, как она узнала, что он девственник?

«Джо, вот как».

Конечно, это должно быть его дело. Прямо как с Линдой. Как ещё он мог объяснить, что эта красивая девушка была повсюду вокруг него? Это точно не было обычным явлением.

– Ты хочешь меня, не так ли?
– спросила она.

– Да, да, - пробормотал он.

Она залезла в его штаны и схватила его полутвёрдый член, пальцы скользили по нему, заставляя чувствовать себя бескостным и в холодном поту.

– Отдайся мне.

Он не понимал, что она имела в виду под всем этим, но, опять же, он никогда не заходил далеко с женщиной. Может быть, это всё было частью прелюдии? Он не знал, что делать, поэтому просто следовал за ней, надеясь, что не будет выглядеть слишком глупо.

– Скажи мне, что ты хочешь трахнуть меня, - сказала она, её губы блестели, обнажая зубы, которые в свете луны выглядели как у рептилии.

Робби тяжело сглотнул.

– Я хочу… трахнуть тебя.

Позади них завыл Гораций.

Хэйзел спустила его штаны и прижала одну руку к своей набухшей груди. Она уступила место его осторожному прикосновению, и его сердце забилось сильнее. Это действительно происходило.

– Скажи, что хочешь, чтобы я лишила тебя девственности.

Он решительно кивнул.

– Я хочу. Я хочу.

– Скажи это.

– Я хочу, чтобы ты лишила меня девственности.

Гораций залаял, и Хэйзел повернулась к нему. Похоже, что она шипела. Собака замолчала, и она повернулась к Робби, прижав головку его эрекции к своей горячей вагине.

– Скажи, что ты отдаёшься мне.

Ноги Робби задрожали.

– Я…

Гораций начал скулить. Хэйзел резко развернулась и огрызнулась, как собака.

– Тише! Ты будешь меня слушаться! Он мой. Он не для тебя!

Робби был сбит с толку, но был слишком возбуждён, чтобы задуматься об этом. Позже он попытается выяснить отношения Хэйзел и Горация. Пока он просто хотел, чтобы она продолжала делать то, что делала. Он отдал бы всё, чтобы это не прекратилось. Он надеялся, что продержится дольше, чем с Линдой.

Гораций засопел и съёжился обратно в одеяло теней. Хэйзел смотрела на него, пока он не скрылся из виду. Она снова посмотрела на Робби, её глаза впились в него, как ржавые свёрла, а её бёдра покачивались у него на коленях, всё ещё дразня.

– Скажи это, - произнесла она почти сердито.

Приподняв одну ногу, она задела его ствол у мокрого отверстия, и тогда Робби потерял себя, совершенно и безнадежно, без сожалений. Полностью.

– Я отдаю себя… тебе.

Тени сгустились, когда она погрузила его в блаженство.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СЕЗОН ВЕДЬМ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Они достигли усадьбы без четверти полночь. Они не звонили, решив, что внезапный визит окажет б'oльшее действие. Кайла вышла из машины, её охватила дрожь, когда она посмотрела на высокий дом. Горели только несколько огней, и светящиеся окна создавали мрачное лицо, как у фонаря из тыквы: два квадратных глаза, нос, зазубренная пасть. Ночь принесла с собой холодный фронт, и земля вздохнула, подняв туман. Она предприняла осторожные шаги. Максин всё ещё была в машине. Даже в темноте Кайла могла видеть сопротивление на бледном лице подруги.

– Давай, - сказала Кайла.
– Мы просто заставим их уйти.

Максин медленно открыла дверь и вышла в ночь. Она еле держалась, двигаясь к Кайле.

– Сейчас я ненавижу быть здесь, - сказала Максин.
– Я всё ещё не уверена, что верю всему этому, но меня это всё равно пугает.

– Это нормально. Я сама всё это видела и даже после этого не хочу верить. Но мы должны что-то делать.

В глазах Максин было тяжёлое беспокойство.

– Думаешь, они нам поверят?

– Возможно, нет. Но, как ты сказала, мы можем использовать наши женские уловки, верно?

Брови Максин опустились.

– Какие это, чёрт возьми, женские уловки?

– Очарование, соблазнение, манипуляции. Всё, что мы делаем, чтобы заставить мужчин делать то, что мы хотим.

Несмотря на обстоятельства, Максин хихикнула. Кайла пыталась поднять настроение, чтобы они не напугали себя до полусмерти ещё до того, как дойдут до двери. Это не очень хорошо работало.

– Итак, - сказала Максин, - мы сначала попробуем выманить их, верно?

– Верно. Я не хочу проводить там больше времени, чем нам нужно.

Они двинулись к крыльцу, немного поколебались, а затем вместе поднялись по ступенькам. Кайла позвонила в звонок. Они ждали, и каждая секунда казалась целой вечностью. Она слышала, как Максин скрипит зубами.

Дэнни открыл дверь, покачиваясь, как будто пьяный. Его глаза были налиты кровью, а лоб был мокрым от пота. Он выглядел бледным и опухшим, его волосы были взъерошены, как будто он только проснулся. Увидев их, он улыбнулся, но только не глазами. Дверь открылась шире.

– Эй, дамы? Вы вернулись во дворец удовольствий?