ДМБ: Упал, отжался!
Шрифт:
– Ших-Ханов? Татарстан, да? Вай, слюшай, если их вместо Сашька-Оборатэн прислали, потому что он добрый - вай, что будет, да?! Ваши решил вайнах совсем кончит?! Потом что будет, куда такой химик дэват будеш, чтобы не в Россия - нам Азербайджан, да? И потом пока Хиндийский океан не дойдут, не остановиш, да?!
– Похоже на то, - проворчал комендант, поднимаясь и засовывая пистолет в кобуру.
– Так, летеха, похоже, мои советы тебе не нужны. Пошли, получишь бумаги, и чтоб через десять минут тебя на аэродроме не было. Потому что, если ты тут на пятнадцать останешься, нас всех раком поставят. Все, начиная с моего полкана и заканчивая министром… а может, и президент поинтересуется, я уже и не знаю. У нас тут, между прочим, две войны более-менее спокойно. Охрану несем, но с
– Капитан Елисеев резко повернулся к прячущему нож Бабочкину: - Что это за разговоры насчет ста баксов за голову?!
– Так… это… - У рядового от испуга штык застрял в ножнах, он беспомощно посмотрел на своего взводного.
– Нам сказали, как голову боевика приносим - сто баксов в руки сразу, а если атаман какой-нибудь окажется, тогда и штуку могут дать! Ну, мы идем командира искать, видим - залег кто-то возле ка-пэ, нерусский и в зеленом… Почти по десятке на нос получается, тоже неплохо для начала…
– Ну, Баба Варя, ну ты выдал!
– застонал Мудрецкий и схватился за голову.
– Это же не Чечня, это еще Каспийск!
– Ну так кто же знал, товарищ лейтенант… - окончательно смутился Бабочкин, потащил штык-нож обратно и начал его задумчиво рассматривать. Потом набрался смелости и с какой-то тайной надеждой в голосе спросил: - А до Чечни отсюда далеко? В смысле, когда приедем?
– Сегодня приедете, сегодня, - успокоил его комендант.
– Если не будете задерживаться, то прямо сегодня в Грозном будете. Чего вам не хватает, лейтенант, патронов? Так на хера вам патроны, у вас же штыки есть! А если еще и автоматы дать, вы же и своих перехреначите - просто так, для ровного счета! Заводите свои бэтээры, или что у вас там, а документы я вам принесу… Ой-е-ей, с вас же еще список, со всеми именами-годами!
– Капитан застонал и завыл, как от невыносимой зубной боли.
– Бегом, лейтенант, бе-го-ом! Бегом ко мне в кабинет, хватай первую же бумажку и пиши на ней все, что нужно! Если вы тут задержитесь, я не знаю… Я или сам застрелюсь, или вас перестреляю! И скажи своему дуболому, чтобы собаку отпустил… живодер!
– Так он же опять кусаться полезет!
– возмутился Простаков.
– И что его тогда - и вправду убивать?
– Не полезет, - поморщился старый Мамед.
– Он на человек не лезет, если человек овечка не трогает и с бичаг… с ножом на хозяин не прыгает. Он на звэр толко прыгает. И на четырэ нога звэр, и на два нога звэр. Пусти собака, почему капитан не слушаеш?! Химик, да?!
– Брось его, Простаков! Брось, кому говорю!
– строго приказал Юрий.
– Ты что, и местную «губу» попробовать решил? Или по дисбату соскучился?
– Да ладно, как скажете, бросать так бросать.
– Сибиряк пожал плечами и развернулся всем корпусом, отводя собаку далеко за спину. Мохнатое тело взлетело по правильной баллистической траектории и с обиженным визгом приземлилось в самой гуще колючих кустиков. Через несколько секунд волкодав вылез оттуда, поскуливая и почесываясь на ходу, и по большой дуге начал обходить химиков. Подошел к отаре, лег прямо на солнцепеке, что-то постоянно выкусывая из шерсти.
– Я же говорю, живодер, - еще раз поморщился комендант.
– Дмитрич, ты им не покажешь, где у нас заправка? Пусть заливаются хоть под завязку, хоть в канистры, но чтобы от них поскорее избавился. Что ж ты их, карась летучий, ко мне привез? Неужто негде больше такое дерьмо вывалить?
– Эх, товарищ капитан!
– Мудрецкий вспомнил все, что произошло с его взводом за последние сутки, и не выдержал - начал истерически хихихать. Потом и вовсе захохотал, еле выдавил из себя сквозь всхлипы: - Да что вы… в дерьме-то… понимаете?! Вы его… еще и не видели! Попросите… живы останемся… как-нибудь… покажем!
До Грозного они не доехали. И не потому, что заблудились: по дороге, в Махачкале, Мудрецкому удалось раздобыть кое-какие карты местности. Коллеги-военные
тут оказались ни при чем, помогла полузабытая студенческая привычка не проходить мимо книжных магазинов - попался один на глаза, на всякий случай спросили, оттуда послали в центральный… Покрутились по городу, нашли, затоварились нужными материалами. Не бог весть что: достаточно прилично выглядящая «пол-лимонка», сомнительного происхождения двухверстка и автоатлас в придачу - по таким картам только масштабные операции планировать, стратегические, но все-таки это было значительно лучше, чем ничего.И не потому не доехали, что на их маленькую и скромную колонну напали. Вокруг была довольно мирная страна, и даже вооруженные автоматами усатые гаишники почтительно козыряли проносящемуся мимо броневичку. Местные водители, судя по всему, привыкли к такому виду транспорта на своих дорогах: между бээрдэмкой и «шишигой» вклиниться не пытались, на перекрестках, когда требовалось приостановиться и сориентироваться, сзади не сигналили и не ругались… но на прямой обгоняли спокойно и уверенно. Даже короли дорог, дальнобойщики, вели себя уважительно, а иной раз и приветствовали миганием фар и гудками, словно старых знакомых. Впрочем, чем дольше ехали химики, тем меньше попадалось большегрузных фургонов, а за Хасавюртом, когда выехали на некогда главную и чуть ли не единственную в этих краях приличную трассу - под указатель «Грозный, Ростов», - не увидели ни одной встречной фуры.
Впрочем, доведись им проехать дальше, может быть, и увидели бы. Но как раз недалеко от Хасавюрта им попались два стоящих по разным обочинам БТРа и рядом с одним из них - бронированный «уазик», в каких по Центральной России ездят только инкассаторы, и то мало где - «Росинкас» предпочитает другие машины, более удобные для его целей.
Содержимое этого бронеджипа явно чувствовало себя очень дорогим и нуждающимся в защите, но сейчас оно стояло на обочине и ожесточенно махало рукой подъезжающей колонне.
Мудрецкий вгляделся, насколько позволяла его близорукость: обычный армейский камуфляж… кепка… Фигура солидная, широкая в поясе, да и сам пояс - портупея с кобурой, значит, офицер или хотя бы прапорщик. На бэтээрах - автоматчики в бронежилетах и спецназовских «сферах», скучают, по сторонам поглядывают… Лица вроде бы русские, хотя кто их здесь разберет: за полдня Юрий успел убедиться, что Северный Кавказ населяют не только жгучие брюнеты с выдающимся носом… Рука махнула совсем уж резко, и Мудрецкий решил было из принципа проскочить мимо и только помахать в ответ, на прощание… Но тут стали хорошо видны плечи «голосовавшего», а на них - не узкая полоска камуфляжной ткани, но тяжелая короста плотного зеленого шитья. И по две звезды вдоль нее - зеленые, «полевые», но не маленькие и металлические, а большие, разлапистые, тоже вышитые.
– Везет мне в последнее время, одни генералы кругом; самому, что ли, податься?
– спросил Мудрецкий у выгоревшего неба и похлопал по торчащей из соседнего люка голове в сдвинутом на затылок ребристом шлеме: - Резинкин, тормози! Видишь, большое начальство нас встречает!
Бээрдэма остановилась точно возле генерала, обдав того облаком едкой желтоватой пыли. Сзади в панике завизжали тормоза «шишиги», почувствовавшей новый поворот своей нелегкой судьбы. Мудрецкий помянул тихим недобрым словом армейские пути-дороги и неназначенные встречи, которые на них случаются, перекинул ноги через борт, спрыгнул на обочину и потянулся ладонью к козырьку:
– Товарищ генерал-лейтенант, взвод химразведки следует из Шиханов в распоряжение генерала Дубинина! Командир взвода лейтенант Мудрецкий!
– Какой-какой лейтенант?
– хмуро переспросило начальство, и Юрий в несчетный раз за свою жизнь проклял собственную фамилию.
– Му-дрец-кий, товарищ генерал!
– Так это, значит, фамилия такая. А меня ты знать должен, меня тут все знают.
– Я только сегодня прилетел, так что - не могу знать, товарищ генерал!
– Пополнение, значит. И опять Дубинину, все под себя гребет, - мрачно заметил известный всем вокруг генерал, так и не назвавший свою фамилию.
– И вот зачем ему химики понадобились? Э-э, погоди-ка, сынок!