Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Немного взял себя в руки. Выключил зажигание, вышел из машины и побрел сквозь сплошную водную завесу к стеклянным дверям санатория. Вошел, огляделся.
Сегодня в холле было не так многолюдно, как в прошлый раз. Внезапная гроза смыла отдыхающих не только с пляжа, но и вообще со всех людных мест. Скорее всего, сейчас они сидят в номерах с книжками в руках или пьют чай, уютно согревая ладони о горячие бока чашек…
– Заткнись! – сказал я воображению. Причем, по неосторожности сказал вслух.
На меня удивленно посмотрел секьюрити, сидевший на кожаном диванчике возле входа. Его
«Взрывчатки нет», – прочитал я в его глазах отчетливо, словно это была книга. Нет, скорее журнал «Спортивная жизнь». Или, еще вероятней, газета «Спортэкспресс». Да, скорее всего он читает именно это издание.
Я топнул ногой, приказал воображению убраться на место. Оно послушалось с недовольным ворчанием.
Я подошел к стойке, провожаемый подозрительным взглядом мужчины на диване. Но знакомый портье, читавший мою книгу, улыбнулся так тепло, что я немедленно воспрянул духом.
– Здравствуйте, – сказал я с облегчением.
– Здравствуйте, – ответил мужчина. Его глаза с удивлением оглядели мой непрезентабельный внешний вид, но задерживаться на этом не стали. – Чем могу помочь?
– Видите ли, – начал я, – я разыскиваю женщину, которая живет в двести пятнадцатом номере. Я приходил к ней недавно, помните?
– Помню, – ответил портье совершенно спокойно. Я обрадовался. Значит, мне это не примерещилось!
– Она сейчас в номере, – продолжал портье, кинув короткий взгляд на стойку с ключами. Кашлянул и деликатно добавил:
– Только она не одна. С мужем.
– Это очень хорошо, – ответил я. – Значит, к Наталье Ивановне приехал муж?
Портье приподнял бровь и секунды четыре смотрел на меня, не меняя выражение лица.
– К Наталье Ивановне? – переспросил он медленно.
– К Наталье Ивановне, – подтвердил я нетерпеливо. – Она работает в питерском архиве, я к ней приходил…
Я мысленно посчитал.
– …четыре дня назад.
– Так вы приходили к ней, – медленно протянул портье.
Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Что происходит? – спросил я нетерпеливо. – Я приходил к ней четыре дня назад, и она передала мне документы, которые привезла из Питера…
Портье смотрел на меня, широко раскрыв глаза.
– Вы с ней виделись? – уточнил он почему-то шепотом. – Четыре дня назад?
– Ну, конечно! – выкрикнул я злобно. Портье отшатнулся от стойки, охранник приподнялся с дивана.
Я одернул себя, сменил тон и терпеливо повторил:
– Мы виделись, она передала мне документы…
Здесь я прервался, потому что портье отодвинулся от меня еще дальше и наткнулся лопатками на стойку с ключами. Он по-прежнему молчал, но в его глазах плескался тихий беззвучный ужас.
Я поднял руки и сильно стиснул виски. Ничего не понимаю.
– Ничего не понимаю, – повторил я вслух и опустил руки. – Почему вы на меня так смотрите?
Портье молчал.
– Да отвечайте! – прикрикнул я, не сдержавшись.
Портье вздрогнул и торопливо ответил:
– Наталья Ивановна утонула месяц назад.
Я машинально сел на высокий стул возле полукруглой стойки.
– Что?..
Портье осторожно шагнул вперед. Наверное,
у меня было такое лицо, что он испугался обморока. Честно говоря, я был близок к обмороку, как никогда в жизни.– Она утонула, – повторил портье. – Месяц назад. Об этом в газете писали.
Я снова поднял руки и стиснул виски. Мир реальный и мир вымышленный начали мешаться у меня в голове, границы между ними, которые и раньше были не слишком четкими, размыло яростной летней грозой.
– Как это произошло? – спросил я глупо.
– Она ныряла с пирса, – ответил портье и приблизился ко мне еще на один шаг. Видимо, убедился, что я не буйный. – Там табличка висела, что нырять запрещено, а она не обратила внимания. Под пирсом есть место, где полно подводных камней. Она прыгнула в воду, ударилась головой, потеряла сознание и захлебнулась.
Он замолчал. Я смотрел на него во все глаза.
– Месяц назад? – услышал я свой собственный голос, показавшийся мне чужим.
Портье что-то прикинул в уме.
– Месяц назад, – повторил он уверенно. – Можно уточнить дату по записям. Но четыре дня назад в этом номере уже жили другие люди. Я удивился, когда увидел, что вы поднялись наверх, а ключ у меня на стойке висит. Не было никого в номере. Потом я подумал, что вы решили хозяев наверху дождаться.
Я снова поднял руки и помассировал занывший висок. В памяти возникла полутемная комната, черная свеча, источающая сладкий ванильный запах, почему-то ассоциирующийся у меня с трупным, белокожая женщина, сидящая в кресле… Примерещилось?
– Вы ее видели? – спросил портье шепотом.
Я поднял голову и посмотрел в его испуганные и любопытные глаза.
– Не знаю, – ответил я тоже шепотом. – По-моему, да.
Портье украдкой перекрестился.
– Говорят, она здесь ходит, – шепнул он снова.
– Где? – не понял я.
– В номере!
Он оглянулся через плечо, следом за ним вокруг посмотрел и я. Холл был пуст, и кроме скучающих охранников нам никого увидеть не удалось. Портье пригнул голову к стойке, я подвинулся к нему вплотную. Мы почти соприкасались лбами. Смешно. Наверное, со стороны мы выглядели как два заговорщика.
– В номере, – повторил портье шепотом. – Горничные говорят, там иногда мокрые следы появляются. Причем, появляются тогда, когда в номере пусто.
Я вспомнил, как поскользнулся на мокром паркете. По рукам поползла ледяная дрожь, я чуть отодвинулся от собеседника.
– Ее муж забрал, – продолжал портье таким же испуганным шепотом. – Представляете, каково мужику? Сам жене путевку на тот свет организовал, можно сказать…
– Он же этого не знал, когда путевку покупал, – возразил я вяло.
– Не знал, – согласился портье. – Только ему, наверное, от этого не легче. Вы говорите, она вам что-то дала?
Я вспомнил сверток, который вынес из номера. Сверток был совершенно реальный и осязаемый. Настоящий.
– Да, – ответил я больным голосом. – Она мне дала кое-какие документы…
– Какие? – спросил портье трепетным шепотом.
Я посмотрел ему в глаза, и понял, что не смогу ничего рассказать.
– Извините, – сказал я. – Мне пора.
Неуклюже слез с высокого стула, повернулся и повторил: