Дневник его любовницы, или Дети лета

– Я жду, – сказал женщина, не разжимая губ. – Иди сюда.

И мертвое эхо подхватило ее слова.

Я вынырнул из сна, как из морской глубины, жадно хватая легкими воздух.

Минуту сидел на постели, пытаясь отдышаться. Сердце выбивало невероятной сложности ритмы, которые я никогда не смог бы повторить, на лбу выступила испарина.

Черт! Приснится же такое!

Я упал на подушку, не закрывая глаз. Вечером я не задернул штору, и луна светила в мое окно мертвым бледным светом.

Тихо. Страшно.

Некоторое время я пытался успокоиться и вернуть сон. Но сон, вспугнутый кошмаром, отлетел от моей постели, и поймать его в силки можно было только с помощью снотворного.

«Придется идти на кухню», – подумал я.

Машинально отметил, что именно подумал, а не произнес вслух, и снова похвалил тебя за адекватность.

Кряхтя, вылез из теплой постели и побрел вниз. Включил свет, открыл холодильник и достал с боковой полочки упаковку снотворного. Две таблетки за одну ночь – это, конечно, круто, но я должен выспаться. Должен хотя бы потому, что завтра мне предстоит наверстать все, что я не доработал в последнее время.

Я налил в стакан немного сока, кинув в рот прямоугольную маленькую пластинку и запил ее.

Закрыл холодильник, подошел к окну, выглянул в живую, дышащую тьму.

В саду у меня нет осветительных приборов. Обычно, если я устраиваю посиделки на свежем воздухе, то вытаскиваю из дома торшер с кучей всяких удлинителей. Я уже не раз думал о том, что нужно повесить в саду какие-то фонарики, но все эти благие намерения до сих пор остаются исключительно в проектах.

Сад поглотила ночная тьма. Деревья слились в одну темную абстрактную картинку, и отличить их друг от друга было невозможно.

Я неторопливо допивал сок, глядя в шуршащую листьями ночь, как вдруг…

Вдруг! Снова «вдруг»! Ненавижу это слово!

…вдруг увидел, что в темноте плавно движется что-то светлое.

Сначала я подумал, что ко мне в сад забрела бродячая собака. Но пятно приближалось, увеличивалось в размерах и через минуту выросло в человеческий рост.

– Что б тебя, – сказал я негромко. Спохватился и умолк. Договорились же, никаких разговоров вслух!

У меня в саду, несомненно, бродит человек. Человек, одетый во что-то светлое. «Бомж?» – подумал я. И тут же пожал плечами. Интересно, как он сюда забрался? Забор у меня высокий, без лестницы не обойтись…

«Вот сейчас пойду, и все выясню», – подумал я с раздражением. Поставил пустой стакан на стол, не выключая света на кухне, отправился в сад. По дороге бросил короткий взгляд на часы. Полночь. Время призраков.

– Я в это не верю, – сказал я громко. И даже не одернул себя за разговоры вслух. Что за мистика, в конце концов!

Я шел к входной двери, по дороге включая свет везде, где только мог. В кухне, в коридоре, в кабинете, на веранде, перед крыльцом…

Отпер дверь, выскочил в сад, дышавший дождевой свежестью, сердито огляделся вокруг. Никого.

– Глюки? – спросил я вслух.

Светлое пятно мелькнуло в глубине дачи, удаляясь к моей любимой скамейке под яблоней. Я двинулся следом за ним, словно заарканенный. Пятно плыло впереди, завораживая взгляд ровностью движения, а я трусил за ним, покорно, как домашняя собачка. Дошел до большого куста фундука и остановился.

Впереди смутно прорисовывалась скамейка, стоявшая под яблоней. На скамейке сидела женщина в длинном светлом платье и широкополой шляпе. Вуалетка, свисающая с тульи, мешала мне разглядеть ее лицо. Женщина сидела, опустив голову. Мне показалось, что она внимательно разглядывает свои руки, затянутые в светлые перчатки.

Я ухватился одной рукой за куст орешника, второй безжалостно ущипнул себя за бедро.

Боль пришла немедленно, с радостной жестокой готовностью, но женщина, сидевшая на скамейке, не исчезла. Я стоял неподвижно и смотрел на нее во все глаза.

«Надо надавить на глазное яблоко, – подумал я, не выходя из своего странного оцепенения. – Если предмет реальный, он раздвоится, если это галлюцинация – нет». Медленно, как во сне, я поднял правую руку и надавил на правый глаз. Фигура женщины раздвоилась.

– Не может быть! – сказал я вслух.

Женщина подняла голову и взглянула не меня. Неожиданно мне стало очень холодно.

– Кто вы? – спросил я. Женщина не ответила.

Я сделал шаг вперед. Женщина следила за моим приближением спокойно, не отрывая от моего лица взгляда длинных, как у египтянки, глаз.

Я подходил к скамейке и чувствовал, как усиливается холод, летящий мне навстречу. Холод окутал мое тело снеговым покрывалом, и через минуту я уже стучал зубами.

Я протянул руку вперед, попытался дотронуться до плеча женщины, сидевшей передо мной. Но рука провалилась в пустоту, а женская фигура растаяла, растворилась в ночи, как мой недавний кошмар.

Я обхватил себя руками за плечи, клацая зубами. Страха не было. Была только одна безнадежная покорность судьбе.

– Здравствуйте. Приехали, – сказал я вслух, уже не пытаясь себя контролировать. – Вот ты и псих.

Я закрыл лицо руками, постоял минуту, качаясь, как пьяный. В мозгу крутилась только одна фраза: «Вот ты и псих, вот ты и псих, вот ты и псих…»

Ощущение холода стало ослабевать и вскоре исчезло. Я отнял руки от лица и огляделся вокруг. Пусто.

Я повернулся спиной к скамейке и побрел в дом.

Обошел все комнаты, но женщина в светлом платье и широкополой шляпе скрылась в глубинах моего больного сознания и не хотела оттуда показываться.

Тогда я вернулся в спальню. Снотворное сделало свое дело: веки налились тяжестью, я почувствовал, что ноги мои слабеют и подкашиваются.

Я лег на кровать, не выключая свет. Закрыл глаза и несколько минут пролежал неподвижно. Холодно. Мне снова холодно.

Я открыл глаза и присел на постели, борясь со сном. Холод предупреждал о ее появлении. И он меня не обманул. Женщина стояла напротив кровати, у противоположной стены. Стояла молча, не пытаясь заговорить или приблизиться.

– Что ты хочешь? – спросил я.

Она смотрела на меня длинными глазами, на губах у нее играла печальная улыбка.

– Скажи мне, что тебе нужно? – снова спросил я.

Тишина.

Женщина оторвалась от стены, проплыла над полом и скрылась из глаз в полутьме коридора.

Я упал на подушку, и глаза мои закрылись. Душу сковал то ли сон, то ли тяжелый долгий обморок.

Утро разбудило меня идиллическими птичьими голосами. Но я не обрадовался ни летнему солнцу, ни теплому ясному дню, ни звонким птичьим перепевам. Голова моя раскалывалась на части, а когда я попытался подняться с кровати, то обнаружил, что страдаю еще и потерей координации. Об этих симптомах я уже читал в разных статьях медицинских изданий, и прекрасно понимал, что они означают. Они означают, что я перехожу из мира реального в мир душевных сумерек.