Дневник лабуха длиною в жизнь

– Иван Сова. Он женат. Их сыну три года. Иван старше меня на четыре года. Недавно отсидел. Мы с ним давно знакомы, я думаю, он не откажет.

– А больше никого не знаешь?

– Нет. Идем быстрей.

У меня было пять рублей. Купил бутылку "Московской" и десять горячих вкусных пирожков с мясом по четыре копейки.

Сова жил в центре. Частенько он малого своего, хорошенького мальчонку, сажал на улице, клал рядом шапку, и "Гаврош" довольно быстро собирал на бутылку водки с закуской.

Дверь открыла молодая, симпатичная женщина со слегка припухшим от алкоголя лицом.

– Ой, Эдька, привет, давно не видела. А это кто?

– Привет, Клава, познакомься - это Ира.

– Здравствуйте.

– Привет, ну че стоите, проходите, Ванька дома.

Обстановка в комнате убогая. Посреди комнаты - колченогий стол с двумя стульями и табуреткой, в углу кровать с набросанными несвежими одеялами на которых игрался курчавенький мальчуган. В ногах большой кровати стояла детская кроватка. Обшарпанный старый шифоньер с двумя тарелками в нем, и в углу сундук. На столе стояла початая бутылка водки, рядом с ней шпроты, пара соленых огурцов и полбуханки черного хлеба. Сова сидел за столом в брюках, босой и в майке.

– Опа-на, кто к нам пожаловал? Композитор!

Он был из тех людей от которых пахло опасностью. С ним старались не связываться. У меня с ним проблем не было.

– Познакомься, это Ира.

– Привет, Ира, - не вставая, протянул ей руку, здороваясь, Иван.

– Здравствуйте, - протянула руку Ира.

– Дело есть, Сова, - начал я, доставая бутылку.

Ира положила на стол кулек с пирожками.

– Похоже, дело серьезное.

– Да, Сова, для нас очень серьезное.

– Ну если такое серьезное, Клавка, давай еще два стакана.

Сова разлил водку. Выпили. Съели по пирожку.

– Давай, выкладывай, - сказал он, ковыряясь мизинцем в ухе.

Я по-быстрому рассказал о нашей проблеме.

– Молодцы ребята, просто необходимо выпить за это!
– оживилась Клава и разлила еще по одной.

Мне пить совсем не хотелось. Ира была не против, и я отказываться не стал. Посидев немного, мы договорились встретиться завтра у загса в десять утра.

Вышли на улицу. Посреди проспекта имени Шевченко (он же - вулыця Академична) тянулась красивая алея, засаженная с обеих сторон тополями и лавочками перед деревьями. Погода была прекрасная. Давно не было дождей, что было большой редкостью. Мы взяли по эскимо на палочке, нашли свободную скамью. Алкоголь, видимо, из-за треволнений, не очень подействовал на меня.

– Эдик.

– Что?

– А колечки у нас будут?

– Какие колечки?

– Какие, какие - обручальные!

– Ира.

– Что?

– Я вспомнил один эпизод из фильма "Великолепная семерка".

– Чего вдруг?

– Там есть момент, когда староста селения спрашивает у одного из семерых ковбоев, защищающих местных жителей от большой банды: "Ну и как идут дела?", на что тот отвечает: "Дела идут, как у того парня, выпавшего из окна семнадцатого этажа, пролетающего мимо десятого и думающего - пока все идет хорошо!"

– Угу, - улыбнулась Ира.

– И дальше этот староста спрашивает: "Зачем вы ввязались в это, ведь вознаграждение плевое?", на что ковбой отвечает: "Я знал еще одного парня, который голой задницей прыгнул в заросли кактуса и на мой вопрос: "Зачем ты это сделал?" - ответил, что эта идея показалась ему заманчивой". Ира, - продолжил я, - а ты помнишь, какое событие произошло в тот день, когда ты забеременела?

– Да!
– тут же нашлась будущая жена.
– Терешкова залетела... нет, полетела.

Мы рассмеялись

Бронзовые колечки по тридцать шесть копеек мы купили в галантерейном магазине. Итак, свидетели есть, колечки есть. Завтра мы станем мужем и женой. Где будем жить? На что будем жить? Через шесть месяцев появится ребенок. Что с ним делать? Вопросов много. Ответов нет. Мы сосредоточились на ближайшем будущем - завтра. В этот вечер расстались раньше обычного, я хотел попасть домой до прихода отца, сделать вид, что сплю. Отец пришел поздно. Меня не будил.

Седьмое сентября. Встал я рано. Надел белую рубашку, свой темно-кофейный костюм, который мне купила бабушка, и бесшумно выскользнул за двери. Утренняя прохлада приятно взбодрила. До встречи с Ирой оставалось два часа, и я направил свои стопы на ту же аллейку на Академической. Сел, закурил. Потом лег, уставился в небо. В голове просольфеджировал: "Дывлюсь я на небо та й думку гадаю".

Мысли о том где жить, на что жить, и что через шесть месяцев появится ребенок, пока отошли на второй план. Надо подумать о встрече с мамой. В том, что она уже летит во Львов, я ни минуты не сомневался. Волновался за Иру. Моя будущая теща приедет через неделю, подкормить доченьку, которая ее не очень обрадует новостью. Будущая теща вернется в Ходорив и должна будет довести эту новость до Ириного отца (то есть будущего тестя). Ей придется рассказать все: о том, что доченька уже три месяца как беременна, о том, что уже неделю как вышла замуж, и что его зять - жид. Ира говорила мне, что боится за мать. Она знала, маме не избежать побоев. Отец ведь напьется. И напьется сильно.

В том, что мой отец получит от мамы по полной программе, я не сомневался.

В девять уже стоял у общежития. Солнышко по-летнему грело. День обещал быть хорошим. Без пяти минут невеста вышла в розовом платьице, слегка прикрывавшем коленки, на беленьких носочках светленькие туфельки на маленьком каблучке, вьющиеся черные волосы ниспадали на плечи - куколка! Света и Оксана вышли следом за ней, и мы направились в загс.

В десять Совы и Клавы еще не было. Минут через пятнадцать мы начали волноваться. Они пришли в пол-одиннадцатого, и мы побежали внутрь, заполнили необходимые бумаги стали ждать своего вызова. Перед нами расписывалась пара примерно тридцати с хвостиком лет. С ними было много людей. Жених посмотрел на нас и, тыкая пальцем в нашу сторону, произнес:

– Посмотрите на этих пионеров!

Сова было рванулся в их сторону:

– Я тебе щас дам пионеры, сука!

Я успел поймать его за руку.

– Иван, пожалуйста, дай нам спокойно расписаться, х... с ним!

– Ваня, пожалуйста не надо!
– поддержала Клава.

Церемония была быстрой. Мы повторили за женщиной все, что надлежало повторить, надели друг другу наши обручальные колечки, поздравили друг друга, пожали руки, скромненько поцеловались. Света и Оксана вручили нам букетик гвоздик и поспешно убежали. В этот же день, но позже, мы узнали, к чему у них была такая спешка.

– Ну, муж, - хлопнул меня по спине Сова, не обращая никакого внимания на Иру, - бувай!

– Будьте счастливы, ребятки, - расцеловала нас Клава и поспешила за мужем.

– У нас есть последний рубль, что будем делать?
– неуверенно проговорил я.

– В кино и мороженое!
– одновременно выпалили мы и, взявшись за руки, побежали через парк в центр. Купив билеты на "Оптимистическую трагедию", по эскимо на палочке, мы сели на последний ряд и целовались весь фильм - благо на дневном сеансе было не много народу.