Дневник лабуха длиною в жизнь

– Чем я буду разбирать ее, - возмущался я, - что в ней можно спрятать? Там ничего нет!

– На тебе отвертку и крути, там посмотрим!
– приказал жлоб с наглой рожей.

Я принялся лихорадочно возиться с коляской. Тот смотрел. Курил. Наконец, отделив некоторые детали, я спросил его:

– Этого хватит?

Он глянул на коляску:

– Собирай!

– рявкнул.
– Что там у тебя еще осталось?

– Вот, только этот пластиковый мешочек с едой для двух маленьких детей.

– Почему не окольцован?!
– спросил таможенник.

– Как же я могу проволокой окольцовывать пластиковый мешочек?!
– возмутился я.

– Так... не хочешь?!
– рявкнул жлоб и кинул мешочек в сторону, прокричав: - Следующий!

За соседним столом стоял мужчина и недоуменно смотрел на свои туфли, у которых оторвали каблуки.

– Фашисты вы!
– выкрикнул я.

– Шо ты сказал?!
– рявкнул жлоб с побагровевшим от злости лицом.
– Забирай жену, ребенка и выходи из зала - никуда не поедешь!

Я со злостью глянул в его поросячьи глаза.

– Выходи, выходи на выход и поторапливайся!
– оскалился тот.

В сторонке стояли уже проверенные члены моей семьи и не могли поверить происходящему. Аля и Эля громко плакали. Мама выкрикнула в сторону таможенников:

– Что же вы делаете?!

Коляски не было, и Наташа, взяв Альбину на руки, направилась к выходу. Мы с Виталиком схватились за огромные чемоданы, сумки и тащили их туда же. Толпившиеся в очереди семьи, приподняв брови смотрели на нас, выходящих из зала. Отцы Тани и Наташи были удивлены не менее. Выйдя из зала мы тут же, у дверей, остановились, дабы быть первыми в следующую смену проверяющих. До отхода поезда оставалось четыре часа. Мы сели на чемоданы. Алюшка притихла.

– Как же я ненавижу Советскую власть!
– воскликнула в сердцах бывший секретарь комсомольской ячейки - моя Наташа.

Пока ждали, Наташа рассказала, что Марик с Виткой пришли провожать на вокзал. Жалко было бабу Тасю и деда Владека, оба плакали, прижав к себе Виталика.

Мама, забравшись на какой-то ящик, кричала:

– Прощайте, товарищи!

Прошло нервных два часа, и проверяющих сменили. В этот раз проверяла венгерская бригада. Все началось сначала, но с более благоприятным исходом. Эти не были такими злобными и пропустили нас без проблем.

Подогнали состав. Объявили, чтобы все загружались побыстрее. Мы с Виталиком и еще два мужика стали помогать закидывать в вагон багаж всех, кто будет в нем ехать. Поезд ехал через Чехословакию, где, как нам сказали, все пересядут на другой состав, который поедет в Вену. Там еврейская организация ХИАС через какое-то время отправит нас в Италию, а оттуда в Америку. Наконец мы разместились, и я пошел к проводнику чеху попросить стакан горячей воды, чтобы размочить сладкие сухарики, лежавшие у мамы в сумке, и хоть чем-то накормить детей. Мешочек с детской едой пропал. Проводник сообщил мне, что стакан горячей воды будет стоить десять долларов. Пришлось дать. Только я принес воды, как поезд, прогудев в последний раз, тронулся.

Все сели и молча посмотрели друг на друга. Сладкие сухарики сделали свое дело, и усталые дети заснули. Мы с Лёней вышли в тамбур покурить. Закурив, уставились в окно, за которым плыли поля. С каждой минутой СССР уплывал от нас все дальше и дальше! Уплывали в прошлое и мои тридцать четыре года. У меня хорошая, счастливая семья! Лучшая в мире жена! Прекрасные детки - и это самое главное! С врожденным оптимизмом я смотрел в будущее. Все будет хорошо! Мы ехали в Новый Свет - в Америку! Надеюсь Ангелы меня не оставят! Я тихонько напевал гимн Советского Союза в стиле диксиленд. Колеса, аккомпанируя, выстукивали ритм.

Конец первой книги.