Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens

– Ужас какой, как я тебя понимаю!

– В общем, из редакции поехала со Светкой встретиться. Она ела, я только кофе пила, с понтом, на диете. Ты позвонил. Я голодная поехала в салон.

В этот момент у Даши звонит мобильный:

– Алё. Привет. Что случилось? Да? Два дня? Вот сука! Слушай, ну подожди, может очухается. Нет? Я представляю. Да. Звони, если что, я просто сейчас не могу разговаривать.

– Прикинь, подруга вышла из квартиры своей сестры за сигаретами. Через два часа возвращается, а дверь не открывают. Она поехала домой. Звонит сестре, у той телефон не отвечает уже вторые сутки. А они из клуба приехали, сестра там нюхала, пила, не спала до этого почти сутки и снотворного выпила. В общем, она не может в квартиру к ней попасть.

– Кошмар. Может, у сестры передоз?

– Кошмар, конечно. У неё там вещи, прикинь?

Я прикинул, что, в принципе, на конкурсе глупых сук Даша могла бы стать членом жюри. И что если бы не её хорошая грудь и длинные ноги, Дашу следовало бы уничтожить ещё восемь лет назад. Жаль, Господь не сотворил её немой.

– Ужас, Дашенька, какой-то кошмар!

– На чём я остановилась, а? А! Из салона заехала в химчистку, устроила им скандал за испорченную юбку. Может, пойдём, телевизор посмотрим? Ага. Я возьму бокал. Орала там как истеричка. Уроды просто, кругом какие-то уроды. Спасибо. Поймала такси, по дороге к тебе чуть бабу с детской коляской не сбили. Я в шоке! Кстати, забыла сказать: я тебя вчера или позавчера видела по телеку. Ты говорил про выборы. Ещё тебя Линка видела в программе про политику. Помнишь Линку? У тебя телевизор новый? Прикольный! В общем, я в таком стрессе!

Я её не слушаю и хожу между кухней и комнатой, перетаскивая бутылки и тарелки. Она ходит следом и продолжает молоть свою чепуху. В комнате она прижимается ко мне и говорит, что безумно рада меня видеть, мы так долго не виделись, и она ужасно соскучилась, а я такой классный. И я понимаю, что юным возрастом и силиконовой грудью можно достичь гораздо большего, чем просто силиконовой грудью.

Я ставлю суши на стол и включаю телевизор. Даша тут же утыкается в экран, замолкает и начинает поглощать еду.

По Fashion TV маршируют модели. Минут десять мы смотрим на картинки с различных показов, затем я устаю и переключаюсь на CNN, который показывает марширующих солдат в Ираке. Даша продолжает есть суши и запивать их шампанским, абсолютно не меняя выражения лица. Интересно, она вообще понимает, что происходит на экране? Мне даже интересно. Вот он, тот момент, когда проверяется реакция аудитории на «пиар животворящий»! У меня в телевизоре пятьдесят каналов. На каждом из них выпускающие редакторы, продюсеры, креативщики, технологи, журналисты, ведущие и прочие. Я представил себе, как по ту сторону экрана замерла армия медийщиков, ждущая, когда же Даша в ужасе закроет глаза и попросит переключить или, наоборот, прильнёт к экрану и попросит сделать погромче. Или просто вскинет в недоумении бровь. А Даше просто очень нравятся суши с шампанским.

Они толпятся по ту сторону экрана, подпрыгивают, растягивают рты, бьют в бубны, кривляются, корчат страшные рожи, встают на голову – словом, делают все, чтобы привлечь к себе внимание Даши посредством телекартинки. А Даше просто очень нравятся суши с шампанским.

Я продолжаю щёлкать каналами. Даша продолжает есть. Мне становится неловко за своих коллег по всему медийному миру. Даша! Дашенька! Ну, среагируй! Ну, хотя бы спроси у меня о чём-нибудь. Ведь я, выражаясь твоим языком, телевизионщик. Мужик из ящика. Неужели тебе не интересно? Отвлекись от суши! Сделай это ради своей страны, сестра!

Я делаю погромче и продолжаю искать наиболее шокирующую программу. Бинго! По какому-то нашему каналу показывают детей Эфиопии, которые умирают от голода и жажды. Они лежат в грязи, вокруг них вьются мухи, и они смотрят на телезрителя своими огромными печальными глазами цвета столь популярного в Москве дерева венге. Закадровый голос вещает что-то про высохшие реки и нехватку продовольствия вкупе с медикаментами. Я с надеждой смотрю на Дашу, но она как будто всё ещё продолжает смотреть Fashion TV. Мимика отсутствует. Журналистка на экране встаёт на колени позади мальчика с огромным животом, обхватывает его и начинает что-то вещать из-за его плеча. Крупным планом руки журналистки на его вспухшем животе. Второй крупный план – его печальные глаза. На какую-то секунду довольно крупная муха садится на глаз мальчика, и тут же идёт дальний план. Гениальный монтаж! Я не выдерживаю:

– Ты заметила?

– Chopard?

– Что?

– Ну, часы на руке у бабы, по-моему, Chopard, нет?

– Да… да… мне тоже так показалось.

Поняв, что Дашу не способны пронять даже мухоглазые африканские дети, я снова приглушаю звук и переключаю на какой-то белорусский канал. Там идёт военный парад, его сменяют кадры с Лукашенко, который протягивает маленькой девочке яблоко. Девочка смеётся. Лукашенко её обнимает.

– Из «Триумфа воли» спиздили, – отмечаю я, – ничего своего придумать не могут.

– Ага, – соглашается Даша.

По Первому идёт какой-то саммит. Президенты и премьер-министры позируют оператору, затем расходятся по залу, жмут друг другу руки. Некоторые обнимаются.

– О, вселенская ярмарка гениталий! – говорю я.

– В смысле?

– Ну, в смысле, что мировые вожди приехали хуями меряться.

– А!

Непонятно почему, Даша заинтересовывается. То ли суши надоели, то ли у Первого реально есть спецэффект, заставляющий заинтересовываться транслируемой им картинкой всех, включая собак и модных московских журналисток.

– А у этого… у итальянца… – Даша, как ребёнок, тычет пальцем в экран.

– У Проди.

– Да, у Проди. Костюмчик ничего. Прикольный. Ходит, улыбается, весь модный такой старичок.

– Они цены на газ обсуждают. Я думаю, ему сейчас не до улыбок.

– Да ладно! Чё они, не люди? Съехались, себя показали, костюм там, часики, машина. Интересно, они после своих саммитов тусят?

– Не знаю, тусят, наверное. Ты же сама сказала, ничто человеческое им не чуждо.

– Прикольно. Интересно, а они в закрытые клубы ходят? На их тусы реально попасть?

– Им, наверное, специально обученных гостей готовят. Для живого человеческого общения, так сказать.

– Антош, а ты был хоть раз на таких тусах?

– Приходилось, – нагло вру я, понимая, что такой ответ – единственное, что может по-настоящему оправдать Дашино присутствие в моей квартире в столь поздний час. Кроме денег, разумеется.

– Вау, Антошка! – Она обнимает меня, целует в щёку и широко раскрывает глаза. – Расскажи, чё там, как. Куда ходят. А девки красивые? – с наигранной ревностью тараторит Даша.

– Даш, если я тебе сейчас расскажу в деталях, то в следующий раз туда не попаду. Да и вообще никуда не попаду. Вместе с тобой, кстати.

– Не пустят, в смысле?

– В смысле завалят.

– Ой… – Даша на секунду отстраняется, затем надувает губы и молвит: – Тебе просто рассказывать лень.

Я играю пультом, переключая каналы, и думаю, что ей наврать. Поскольку врать лень, равно как и говорить, минуты три я просто молчу.

– Фу, какой ты вредный, ужас просто! – Даша продолжает кокетливо завлекать меня в диалог о президентской тусе. – Ну что тебе стоит, а? Ну, Антош. Ну, расскажи, ну, пожалуйста, интересно ведь. Вредина. Я тебя не люблю, вот.