Дневник плохой девчонки

От громкого звонка все так и подскочили, а мы с Онуте без промедления двинули длинными коридорами в зрительный зал, потому что там уже собирались актеры и вот-вот должна была начаться репетиция: толстухе очень хотелось показать мне, как это бывает, да и мне не терпелось посмотреть. Когда дошли до дверей зала, Онуте знаками велела мне молчать как рыба и только после это повела меня внутрь. Там оказалось темным-темно, и я несколько раз чуть не грохнулась, ощупью поднимаясь по каким-то непонятным лестницам. Наконец Онуте довела меня до последнего ряда и усадила в середине. В кромешной тьме иногда высвечивалась только сцена. Разноцветные прожекторы то гасли, то снова вспыхивали, и тогда в их лучах становилась видна впечатляющая декорация — высокие ступенчатые пирамиды.

— Смотри и молчи! — шепнула Онуте. — Как будто тебя здесь и нету вообще. Сейчас поставят свет, и начнется репетиция.

— Хорошо, — кивнула я.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и я увидела, что в зале, кроме меня, есть другие люди.

Толстый господин — наверное, режиссер этого спектакля — нервно расхаживал взад и вперед перед сценой, злобно ворчал и яростно жестикулировал. Тощий человечек, которого толстяк называл Вильгельмасом, покорно семенил следом за ним по краю сцены и бессильно разводил руками. Видно, этот несчастный Вильгельмас чего-то не сделал или сделал неправильно, раз толстяк так разбушевался… Почему-то мне вспомнился ящерка Билль из «Алисы в стране чудес»… То место, где страшно выросшая Алиса нечаянно выпихнула его через трубу… Похоже, такой пинок ждет и бедняжку Вильгельмаса…

Вдруг боковая дверь тихонько открылась, и какой-то паренек, пробравшись между рядами, пристроился рядом со мной. А это еще кто?

— Привет, я Йонас! — прошептал он.

— Эльвира… — слегка растерявшись, назвалась я.

— Ага, знаю, внучка Казимеры.

Вот как — теперь уже внучка! На это я ничего не ответила.

— Ты тоже студентка?

— М-м… Да, учусь, — промычала я. — Сейчас у нас каникулы.

— Ясно, — Йонас устроился поудобнее. — Ну и как поживаешь? Одна или с кем-нибудь?

— С семью гномами. А ты?

— А я с девятью великанами.

Я и на это ничего не ответила, он тоже немного помолчал.

— Думаю, старик сегодня опять не станет репетировать с нами массовую сцену, уж слишком разошелся. Снова поцапался с Максюкасом.

— А-а… — я понимающе кивнула.

— Слушай, а у тебя случайно не найдется лишних пяти литов? — вскинулся Йонас, как будто внезапно припомнив нечто важное. — Клянусь, завтра отдам.

— Пять литов? — переспросила я. — Кажется, есть…

Мне что, жалко пяти литов? Пошарив в карманах джинсовки, нашла кошелек, но, когда я в темноте его открыла, случилось непредвиденное — монеты с оглушительным звоном посыпались на пол. Черт! Я чуть не выругалась вслух! Мы с Йонасом нагнулись и стали собирать деньги.

— Что там происходит? — послышался грозный голос толстяка. — Опять народа полный зал? Базар устроили, деньгами звените… Погодите, не заработали пока! Немедленно убирайтесь за кулисы!

Йонас схватил меня за руку и через весь зал потащил в сторону сцены. Мы взбежали по узкой лестнице наверх и хотели шмыгнуть в первую же щель, но внезапно нас остановил голос толстяка.

— Эй, ты, постой!

Я на всякий случай обернулась.

— Да-да, ты! — режиссер помахал мне. — Погоди, не исчезай никуда. Вильгельмас! Позови сюда Макса.

Йонас воспользовался случаем и юркнул за кулисы, оставив меня в одиночестве, а на сцену выплыл похожий на Ричарда Гира седой высокий дядька в трико болотного цвета. Неспешно всем кивнув и ни слова не промолвив, он с гордым видом остановился перед режиссером.

— Максюкас, ты только погляди, какая худышка! — ликовал режиссер, показывая на меня. — Как тебя зовут, детка?

— Меня? Эльвира, — пролепетала я.

— Понятно… Эльвира. Очень хорошо!

Господин в трико выглядел сильно обиженным, он ничего не соизволил ответить, а на меня даже не поглядел. Тогда неугомонный толстяк проворно взобрался на сцену и обнял его за плечи.

— Послушай, Максюкас, дружище, давай поговорим спокойно… Все-таки тело надо бы уносить тебе. Улавливаешь мысль? Сам подумай: ты палач, но ты и жертва, кающийся, так сказать… Это символическая мизансцена, понимаешь? Чувствуешь контекст?

— Я уже сказал и своего мнения не изменю. Викторию таскать не стану, и точка. Какой бы звездой она ни была. Мне плевать на ваши договоренности. Твоя красотка весит шестьдесят восемь килограммов, а я еще пожить хочу.

— Ничего ты не понял! Вот, посмотри! — воскликнул толстяк, показывая на меня. — Таскать ты будешь не Викторию, а ее! Кто там разберет? Лицо все равно будет закрыто, а мертвые тела… они все более или менее одинаковые.

Только теперь этот господин соизволил ко мне повернуться. Оглядел с головы до ног — и внезапно просиял, как будто открыл Америку. Потом обворожительно улыбнулся, сверкнув зубами во всей их искусственной красе. Могу себе представить его в молодости — наверное, был настоящим сердцеедом!

— О, это совсем другое дело! — промурлыкал он. — Такую миниатюрную девчушку я готов носить на руках! С величайшим удовольствием! Как тебя зовут, малышка?

— Эльвира.

— Эльвира… — мечтательно закатил глаза седой красавец. — Чудесно…

— Вильгельмас! Начинаем! Все по местам! — толстяк похлопал в ладоши и шаровой молнией скатился в зал.

А мы с понасом Максом ушли за кулисы. Оказалось, Йонас все еще меня ждет.

— Ну, сколько успела собрать-то?

— Чего собрать? — не поняла я.

И только теперь заметила, что так и держу в кулаке монеты, которые нашла под креслами. Протянула их Йонасу. Он чмокнул меня в щеку и прошептал:

— До конца жизни не забуду! Сбегаю приведу себя в форму. К финалу как раз успею.

Когда Йонас умчался, я осмотрелась. За кулисами уже собирались актеры. Кое-кого я узнала — видела в рекламных роликах. Ко мне подбежала взмыленная пожилая женщина с какими-то тряпками в руках, осведомилась, не я ли та новенькая студентка, которую Максюкас будет выносить вместо Виктории, и тут же, не дожидаясь ответа, стала напяливать на меня длинную белую ночнушку, недовольно бормоча:

— Так-так-так… Великовата будет… Виктория все-таки на полголовы выше… И намного крупнее… Ну ничего, сойдет… Тебе же разгуливать в ней все равно не придется… На этот раз сойдет… Кстати, меня зовут Фелиция, а тебя?

— Эльвира.

— Ясно, запомню, — вздохнула Фелиция.

К нам, пыхтя, спешила Онуте.

— У нас большая проблема, — озабоченно сказала она. — С головой-то что будем делать? Шапочка, в которой играет Виктория, прикреплена к парику…

— Это ничего, — махнула рукой Фелиция. — Прикроем ее пока белым платком из «Антигоны».