Дневник под номером шесть
Шрифт:
– Но я стал для нее другом. Она это видела
– Как и дети после долгого дня видят звезды?
– В смысле? – не понимая слов Джефри, спросил Морган
– После долгого дня, жаркого и знойного, забыв о солнце, которое так мерзко врывалось в окна, било в глаза своими сухими лучами стыда, обжигая спину и руки, пришла тихая ночь. Этот мерзкий свет, уничтожающий все живое на планете, пронизывающий пеклом, исчез, уступив свое место тихому холодному небу, мелким бликам лунного театра. Яркие звезды, как слезы потерянных миров, зажглись на небе, вырисовывая картины последних мертвых тел. Ночь. Ее холодные объятия успокаивали касаниями по лицу, одаривая прохладным ветерком. Прекрасно. Время волшебства, магии, иллюзий. Улыбки на детских лицах, но лишь осознание приносит мысли. Понимание того, что это очередная маска мерзкого дня, и, спустя несколько часов, он вернется, уничтожая мир, который сгорит дотла. Ты для
– А они счастливы ночью?
– Да – коротко ответил Джефри
– Тогда, я рад, что, хоть несколько часов, в ее мире наступала темнота – Морган перевернул страницу дневника – Продолжим?
Джефри выдохнул тяжелый воздух, одаривая им стены палаты, откинулся на спинку стула, закрыв глаза, и начал улавливать голос Моргана, который перебирал буквы, создавая из них цепочки событий:
« Запись №4. Чарльз.
Страх. Именно страх преследовал меня после того, как я увидел на своем крыльце двух офицеров. Неужели промах? Что я сделал не так? Есть ли свидетели? В моей голове одновременно возникало тысячи вопросов, ответов на которые не было. Я медленно спускался по лестнице, а мое сердце выбивало наивные мелодии быстрыми стуками в грудь.
Меня привезли в участок. Конечно, я был главным подозреваемым. Следователь был уверен, что пропажа Мэри дело моих рук. Естественно. Я – тот, с кем видели ее последний раз, кто встречал и провожал ее, кто так часто пользовался услугами ее безупречного тела. Но именно его они и не смогли найти. Отсутствие трупа не позволит им завести уголовное дело. Ха. Я злорадствовал над их жалкими попытками привязать меня к Мэри! Ха! Тяжелые дни, недели, допросы, а толку не было! Да и кто всерьез займется пропавшей проституткой без семьи? Глупо. Клоунада! Они напоминали мне кучку людей, искавших смысл там, где лишь темнота. Так узко смотрели на вещи, даже не понимая, что единственная нить, которая поможет распутать клубок событий, находится перед ними! Я! Я – есть смысл! Идея их грязной работы! Сидя на стуле в кабинете офицера, мой разум насмехался над каждым звонком, движением! Вы ничего не найдете! Ха! Какое-то странное чувство пробирало мое тело, создавая в нем дефекты вашего мира. Я вспоминал, как прикончил ее, как закопал! Боже, как же я ее любил. Вскоре, Мэри была подана в розыск, а дело заброшенно. Проститутки часто уезжали, бросив все, на это было много причин. Одну из таких причин привязали и к Мэри. Бюрократические ублюдки!
За окном мелькала весна, затем лето, пропуская жаркие лучи своего тепла через дождливое сито, что воцарилось на небе. А затем, наступила осень. Такое доброе время. Закат тяжелого дня, перед холодной ночью. Солнце уже не грело своими лучами, все чаще разбиваясь об твердую почву горизонта. Деревья приобретали новые краски, убаюкивая неоновый город в золотые объятия сна. Мелкие дожди поливали асфальт, как кровь не рожденных детей ополаскивает нервы их нежных родителей, оставляя приторный запах горя. Темные тучи сковывали небо, не позволяя звездам наблюдать за красотой дорог, которые венами раскинулись на телах городов. Если есть рай, то для меня – это осень. В каждой нотке воздуха чувствовалось тихое дыхание смерти. Она так нежно прикасалась к моему лицу своими ладонями, напевая великолепные мелодии боли. Гнилая земля сковывала мои ноги, заставляя вздрагивать от возбуждения. Мне так хорошо. Казалось, смерть впервые в жизни посетила меня. Наедине с идеальным искусством. Лишь я, оно и прекрасная осень, что шепчет приговорами судеб для тысячи мертвых детей. В этом великолепии я тихо сходил с ума. Так часто закрывался в комнате и скулил, подобно собаке, у которой больше не было жизни! Редкие вечера, которые пролетали в приходах от легких наркотиков, заставляли пульсировать мой разум, создавая портреты моих жертв. Я долго сидел у окна, искал смысл, но его не было! Жажда смерти врывалась в мою душу с новой силой, но я не мог убить, ведь не было идеи!
Однажды, вернувшись домой после вечерней прогулки, я обнаружил конверт, который лежал около моей двери. Грязные отпечатки пальцев, словно лица усталых людей, ехидно смотрели в мою сторону, заставляя поднять тайную находку. Я обернулся по сторонам, но вокруг никого не было, лишь мир, который умирал при вздохе холодной ночи. Что-то странное терзало мою душу. Огромный интерес к содержимому конверта не давал мне покоя до самой кухни, где я его открыл. Какие-то жуткие фотографии людей с вырезанными сердцами, глазами. Это было похоже на страшный сон. Ужас поработил мое тело. Среди этих мерзких картин находился сверток белоснежной бумаги. Когда я открыл его, моим глазам предстали буквы, написанные неровным
подчерком. Смысл этих слов ужаснул меня еще больше:« Привет, дорогой друг. Наверное, ты даже не знаешь, кто я, никогда не видел моих глаз, но я так часто наблюдал за тобой. Еще с того прокуренного бара твоя персона не давала мне покоя. Знаешь, мы видим друг друга насквозь. Наши больные души, словно магнит, притягиваются желанием делать больно! Мы психи, Джефри! Я так долго ждал этого дня, так сильно хотел увидеть тебя, встретиться, поговорить, но мне никак не хватало смелости, чтобы предложить это! Ты все еще помнишь Мэри?! Я знаю, что тебе очень интересно узнать, кто я. Так давай! Узнай! На ее могиле! Завтра! Ровно в десять вечера!».
Письмо выпало из моих рук. В голове плелась паутина из мыслей и догадок, но ни одна из ее линий не была верной! Кто это?! Что ему от меня надо?! Полиция?! Нет! Не может быть! Я упал на колени в кухне, закрыв глаза. На конверте красовалась подпись: «Чарльз». Слишком много вопросов терзали мою голову!
Иногда, чтобы избавиться от мучений, мы должны прийти к самому факту, идеи, смыслу. Можно терзать себя всю жизнь, продумывая в голове события, которым не суждено было сбыться, разные развития сюжета существования, решения, но стоит ли оно того? Лучше один раз увидеть свой кошмар, чем тешить себя иллюзиями о том, что он тебя не найдет среди холодных спин немых прохожих. А какой был выбор у меня?! Мучиться долгое время или явиться перед Чарльзом?! На следующий день, я накинул на плечи легкую куртку и в девять часов покинул свой дом…».
– Морган – произнес Джефри, поднимаясь со стула – Знаешь, что самое смешное в сложившейся ситуации?
– Что ты имеешь в виду?
– Видишь? – парень указал пальцем на две камеры, которые по-прежнему своим усталым взором наблюдали за происходящим в палате – Как думаешь, кто по ту сторону этих загадочных глаз?
– Охранники, сотрудники – уверенно заявил мужчина, наблюдая за тем, как Джефри поднялся со своего стула, поставив ладони на стол
– Пустота. Неужели, ты до сих пор веришь в это? Тогда, почему они все еще не здесь? – Джефри протянул руки вперед, показывая синие кисти, которые были освобождены от объятий металлических оков – Думаешь, если бы кто-то наблюдал за нами, то они позволили бы тебе освободить убийцу?
Тишина повисла в комнате. Лишь, тихие шаги Джефри нарушали покой. В голове Моргана проносились разные мысли, заставляющие смотреть на ручку двери, которая была закрыта изнутри для безопасности содержания. За нею всегда находился дежурный санитар, который должен был открывать ее по каждой просьбе Моргана.
– А что тут странного? – дабы разрядить обстановку, спросил Морган – Ведь, даже если что-то и случиться, ты не пройдешь дальше этой палаты. Тогда в чем смысл делать что-то странное и своеобразное? Думаешь, ты сможешь убить меня? Только зачем? Сгнить в камере? Остаться в палате до конца своих дней? Запомни, Джеф, я – единственный, кто может помочь тебе – Морган улыбнулся, словно специально дразня молодого человека – Зачем тебе это?
– Знаешь, Морган – произнес Джефри, расхаживая по, словно нарисованному, квадрату – Зачем мне думать о последствиях? Люди постоянно пытаются выстроить какой-то план, которому они будут следовать, надеяться на то, что их чертежи не дадут сбоя. Глупо. Жизнь – шахматы. И тут дело не в черных и белых квадратах на доске, а в том, что есть ходы, права, стратегия. Не всегда все зависит от нас самих. Надо помнить, что напротив нас всегда есть пара глаз, которые безустанно следят за каждым движением ваших фигур. Битва удачи, война интеллекта. Неужели, ты думаешь, что меня остановят какие-то правила, наказания? Нет, Морган. Желание смерти всегда живет в моей душе. Чем больше я узнаю о человеке, тем сильнее хочу подарить ему красоту, идеал! Я дарю вам грусть, боль, смерть, но разве это не прекрасно? Бескрылый ангел вашего иллюзорного мира! Поверь, за это я заплатил огромную цену. Приступы рвоты с кровью, болью, слезами вырывались из моего горла в руки вашей планеты! Поэтому, Морган – Джефри сел на стул – Я – главная жертва своего разума! Искусство требует жертв! И именно я – главная цель спектакля. Именно мое сердце всегда было в прицеле оптических винтовок, которые дрожали в руках бесчеловечной боли! Что мне мешает убить тебя?! Мы не закончили нашу беседу, которая приносит мне так много удовольствия!
– Джефри, иногда, приходиться сделать то, о чем будешь жалеть
– Ты жалеешь, что расковал меня?
– Нет. Я жалею о том, что не смогу помочь твоей душе – Морган опустил взгляд в пол, поглаживая голову
– И я не первый – на лице Джефри скользнула мерзкая ухмылка, выдавливающая капли чистой доброты
– Заткнись! – Морган швырнул стакан, наполненный водой, в сторону Джефри, но промазал, а пластиковый сосуд ударился об стену, опоив своим содержимым холодный пол – Ты не смеешь говорить о ней!