Дневник замужней женщины
Шрифт:
Врач в больнице сказал мне, что ты не больной, а распущенный, что угробишь всех нас, а сам до ста лет проживешь. (Может, зря сказала? А сколько можно терпеть неуважение?) Еще он сказал, что сердце у тебя нетренированное, но совершенно здоровое. А у меня было здоровое, а теперь сильно изношенное. Просил беречь себя. А тебе советовал нервы лечить. И что ты мне на это ответил? «Не буду лечиться, лекарства потенцию понижают». А где она, эта твоя потенция?..»
Приехала в сад. Работы выше головы. Понимаю, что с последним автобусом придется возвращаться. А беспокойные мысли все крутятся, крутятся... Что-то сегодня работа на огороде не спорится. Невесть откуда наплывшее раздражение раздирает сердце, душу охватывает смятение. Нервная дрожь в теле. Внутренний голос уже не просит как раньше, а требует уезжать домой. Что со мной?
Что же меня так тревожит, отчего сердце надрывается? Слишком яростно бью тяпкой по сорнякам. На глаза набегает темнота, слабеют руки. Давление? С чего бы? Спокойна, мужа нет рядом, не нервирует. Сегодня он еще не заводился. Даже наоборот. Раз приехала за тридцать километров, надо работать, не пропадать же дню впустую. Жаворонок высоко в небе заливается. Через силу улыбаюсь. Сегодня эта прелесть не превозмогает моей тревоги и боли, не радует, не возвращает спокойствие, не лечит душу.
Пытаюсь отбросить глупые мысли. Работа успокоит, снимет непонятное нервное напряжение. Она всегда спасала, с самого детства была лекарством от всех душевных бурь и обид. Но сегодня что-то не помогает. Выпадает тяпка из рук. Я здесь, а душа моя стремится домой, толкает меня в сторону автобусной остановки. Борюсь с собой, меняю род работы. Может, это отвлечет от страстного желания бежать, бежать, бежать. Не получается. Нет видимой причины для ухода с огорода. Может, муж тому виной? Что с ним?
Вспомнила отъезд. Провожает. Интересуется: «Надолго ли еду?” Меня удивил его взгляд: не сочувственный, любопытствующий, как бы изучающий, запоминающий. Будто он не уверен, что я еду в поле, хочет убедиться. Как-то сказал, что ревнует даже к стулу, на котором я сижу. Но выражение лица не соответствовало смыслу этих слов. Недоверие было в глазах, настороженность и злость. Нервный. Видно от болезни он такой. И то ему нельзя, и это нельзя. Всю жизнь одна. Грустно. И что это я разнылась? Но я же не вслух. Внутри себя «пережевываю» свою горькую «кашу». Странно ведет себя Митя, нелогично. На добро и заботу злом отвечает, оскорблениями. Авансом, что ли доброту получает? А отдавать когда собирается? Прогноз не утешительный. Даже дети стали отцу замечания делать.
Работа физическая. Самое время думать о наболевшем.
Митя «бушует», а я, как всегда, молчу, терплю. Понимаю, что на работе у него нелады. Перестройка спутала все карты, все планы нарушила. Организация разваливается. Блатные разбежались, остальные держатся за своих начальников отделов, надеются на их сметку, вместе выплыть хотят. Давит на мужа ответственность за людей. Договоров нет, денег нет. Умные головы усыхают от неуверенности, ненадежности положения. Крохи перехватывают, ссорятся с конкурентами. Завод их бросил. Все в долгах как в шелках. Инженеры берутся за любую работу. Идеи у мужа социалистические, а реальность-то теперь капиталистическая. Никак не может перестроиться. Обижают его обманы сторонних организаций. Обещают, просят выполнить работу, а денег не платят некоторые уже по году. Трудно ему. И у меня крохи. Если бы не репетиторство, хоть зубы на полку клади.
Мыслями ушла в перечисление бед последних лет и на время усмирила непонятное волнение сердца.
«Ездила со своей организацией в бывший совхоз на сбор черной смородины. Хорошо поработали, вместо денег разрешили набрать для себя по ведру ягод.
Следующий раз поехала в другой совхоз на сбор вишни. Люди целыми семьями работали. Дождь поливал целый день. Промокли. Ноги с трудом из грязи вытаскивали. План старались выполнить. Друг друга подбадривали. Сначала шутили, потом примолкли. Устали. Но радовала прекрасная, крупная, сочная вишня! Мечтали, как домой привезем, детей побалуем витаминами.
Подошло время получать расчет. Нас «погнали» на другой участок. Кое-как на энтузиазме дотопали
до указанного места. Но вишня там оказалась мелкой, выродившейся. По сути дела «кожа да кости». Бригадир объяснил, что это участок, подлежащий уничтожению. Нас надули! Мы, естественно, забастовали и бросились назад. Дорогу нам преградили охранники с огромными овчарками. У детей, да и у некоторых взрослых полились слезы. Они смешивались с дождем… Это было наше первое знакомство… с российским капитализмом. А в школе нас учили, что справедливость человеку нужна как хлеб.Но одного урока нам оказалось мало. Мы посчитали, что нам просто не повезло с хозяином этого сада, и поехали на уборку картошки. Мы так чисто убрали назначенное нам поле, что даже бригадир удивился. Раскапывая сапогом рыхлую землю, он не нашел и самой мелкой картошки, которую раньше колхозники уж точно оставляли червям на прокорм. Вместо того, чтобы рассчитаться с нами натурой, начальник отправил нас в контору. Мне это сразу не понравилось. Картошку-то уже увезли на склад, а новый участок пахать для нас некому, тракторист домой уехал.
Делать нечего, пошли в деревню. Вышел к нам бывший председатель колхоза. Мы его хорошо знали, потому что не раз привозили к нему студентов на уборку овощей. Но на этот раз работали одни преподаватели и сотрудники. И вот тут-то и выяснилось, что представитель профкома по привычке на доверии в устной форме по телефону с хозяином обо всем договаривался и никаких бумаг не оформлял. Оглядел нас собственник нагло-презрительно, издевательски поблагодарил за помощь и, очень довольный собой, пошел к своей машине. Потрясенные, мы молчали, все еще не веря в человеческую подлость. А хозяин обернулся и гордо сообщил нам: «Я теперь свою продукцию за границу продаю. Меня ценят». И уехал. Не одни мы были в тот год «в пролете». Такие же истории мне рассказывали по телефону подруги из других городов, когда я им жаловалась на свои неудачи.
И тут же мне вспомнилась работа со студентами на сборе яблок в семидесятые годы. Работники совхоза вытряхивали у ребят их сумок фрукты, которые они уносили из сада, чтобы поесть вечером после ужина. А в октябре я ходила по той же земле устланной толстым слоем прекрасных яблок. Помню, подняла одно. Еле двумя ладонями обхватила. Посмотрела на просвет: прозрачное, семечки видны. А запах! Антоновка благоухала! С ума можно сойти от букета! Голова кругом пошла как в детстве… Подумала: «И ведь запашут. А могли бы людям дать для себя собрать. Тем же студентам…»
Прежняя бесхозяйственность хуже? И там, и там неисполнение законов».
Мысли в другом направлении побежали.
«Перед перестройкой наконец-то зарабатывать стали прилично, но купить в магазинах нечего было А теперь у мужа зарплата – почти нуль, у меня – копейки. Сыночку по ночам снится огромный кусок жареного мяса, а я не могу ему на свои шиши даже дешевой колбасы купить для бутерброда в институт. Огороды вот взяла, чтобы концы с концами свести…»
И все же что-то странное творится с мужем. Из-за денег недавно накричал. Приказал записи вести. А раньше ругался, когда я «кондуит» заводила. И что выявили цифры? Какие дает деньги в семью, тут же их назад забирает. Я потребовала отчитаться. Объяснил, что они для дела нужны, пытается производство наладить. Возражать бесполезно. Сказал: «Я за людей, которые мне поверили, в ответе. Я должен вытащить отдел». Понимаю. Не возражаю. Но мог бы раньше сказать, чтобы я не волновалась. На мои крохи живем. Хватаюсь за малейшие подработки: курсы, репетиторство. Но они тоже иссякают. Знания все меньше и меньше требуются от абитуриентов. Душа за страну болит. Куда катимся?..
Вновь сердце заныло. Влечет с огорода, будто за руку кто тянет. Сил нет бороться с собой. Чувство ответственности летит к черту. Побеждает неразумное, нелогичное? А что если и правда, вернуться домой и успокоиться. Но ведь уже много раз нападало на меня это странное чувство, но я же перебарывала его, давила логикой, не позволяла себе быть слабой. Господи, как же я устала быть сильной! Может, позволить себе расслабиться и сделать то, что требует душа? Забыть это жуткое «надо, надо, надо»… Всю жизнь оно долбит мне голову. Минутная слабость – и не заметила, как тяпка заброшена в сарайчик. Господи, что я делаю? Почему оставила работу? Ведь никто за меня ее не выполнит. Ноги сами бегут…