Дневник замужней женщины

Я будто остекленела. Видела, слышала, но не реагировала. Это непонятно откуда взявшееся отчаяние, разлитое вокруг меня, плюс полное непонимание происходящего… Какое-то странное отупение… Куда уж тут отстаивать свое мнение.

– Сначала я не стремилась завоевать его расположение. Я не заманивала его. У него тогда был романчик с другой особой из совета молодых специалистов. Он сам обратил на меня внимание. Мужчины быстро верят тем, кто говорит им об их уме и признают их таланты. У вашего мужа непомерное тщеславие, и я его стала старательно поддерживать и разжигать. На всякий случай, авось пригодится. Заведенный лестью, он бессознательному наслаждению отдается с яростной силой, с безграничным удовольствием. Вы, я вижу, с ним – разительный контраст. Вы слишком добры, жертвенны и наивны. Он пресытился и тяготился непрошенной, незаслуженной любовью, которой был окружен. Комизм и трагизм ситуации в семьях состоит в том, что мужья не ценят таких жен. Беззаветная преданная любовь скучна им. Они говорят себе: «Почему я должен лишать себя удовольствий только потому, что женат и меня любят?» И бегут туда, где с ними играют в кошки-мышки, где их развлекают. Им интересно бороться, добиваться. Этим я объясняю подлость вашего мужа. Ведь вы же после моих слов считаете его подлецом? Не правда ли? Что такое любовь? Каждый видит ее по-своему. И в этом есть та самая, данная человеку свобода. А для некоторых… она – беда.

«Но такие развлечения – таблетки от боли, уход от реальности, – недоумевала я. – Что же Митю не устраивает в нашей жизни? Если только его мама? Вряд ли. Может, наделал долгов «без ее высочайшего разрешения», и тем навлек на себя ее гнев?»

– Вот и вы сегодня, наконец, поняли, что такое беспредельное мужское тщеславие и глубина его порочности. Мужчины используют и презирают тех, кого используют. Их не захватывает истинная, идеальная любовь. Правдами и неправдами они добиваются разнообразия, «экзотического» образа жизни, а мы, разведенные, помогаем им в этом. Ах эти преступления против норм нравственности! Ох, это отсутствие духовного общения. По законам чести он обязан… Нечего исходить слезами! Всюду творится такое. Поверьте, разумные размышления приведут вас к выводу, что не будь меня, нашлась бы другая. Разве вы не замечали на себе его тяжелый презрительный «пыточный» взгляд ревнивца? Изменяя, он не верил и вам. Не только словом, взглядом тоже можно обидеть, не правда ли?

– Весьма вероятно, что вы в чем-то правы, но я считаю… мне кажется… Я не представляю себе других отношений в семье, кроме как полной отдачи всех физических и моральных сил. А он, зная, что я верю ему, безбоязненно придавался на стороне блуду? Взошел на последнюю ступеньку подлости?! Свои чувства разменивал мелкой монетой, за любовь наказывал черной неблагодарностью? Слабенький, больной? Он лгал, глумится надо мной? Сколько в нем еще «талантов», о которых я не знаю? – постепенно приходя в себя, но, еще не полностью осознавая услышанное, охваченная крайней степенью возбуждения, бормотала я. – А еще говорят: «За чем пойдешь, то и найдешь». И что я нашла?»

И вдруг подумала, оставляя себе надежду: «Врет Любка назло мне, может, он только волочился, а она возомнила невесть что?» Я устыдилась, что поддалась естественному порыву отчаяния, и отвергла, насмешливые признания:

– Несете околесицу! Презираю вас! – воскликнула я гордо, как пионерка на эшафоте... Как последняя дура.

– Как вам заблагорассудится, – криво улыбнулась профсоюзная начальница. – Потери выжигают нас изнутри. Не всякий с этим справляется. Мне часто приписывают поступки, к которым я не имею никакого отношения. Ничего не поделаешь. Разведенка. Но тут я не лгу. Я горжусь своей связью и не скрываю ее. Ваш муж всегда одет изысканно, элегантно…

– И чья в том заслуга? – перебила я профорга.

– И в разговоре у него есть легкая небрежность, не лишенная изящества. В общении с женщинами все его обличие говорит об уверенности и самодовольстве. (Ах, это мое безусловное обаяние ума!) Гордится собой, хотя на самом деле он просто слабак. Легкая добыча для любой умной женщины. Все у него не как у нормальных людей, все будто вывернутое на изнанку. Произносит чужие умные слова и сам себе умнее кажется. У него все показное. Все мы подсознательно строим свою жизнь так, будто хотим кому-то что-то доказать. В том числе и себе. Вот ваш муж и доказывает свою состоятельность на поле чужих… подушек. Умеет подать себя с выгодной стороны, всегда стремится обратить происходящее себе на пользу. Это нравится женщинам, хотя они видят таких субчиков насквозь. Их легче использовать. Вы же сами знаете.

Правда, на гения не тянет. Воображает, что у него мощная энергетика, и он заполняет ею все пространство. Он ведет себя как в танце: разбрасывает руки и ноги так, что все гости оказываются оттесненными к стенам – и он один в центре комнаты. Мол, смотрите на меня! Каков я! Орел! И что? Корчит из себя… А на самом деле труслив, капризен. Чуть что не по нем – тушите свет! Не я такая умная, что сумела заполучить вашего мужа, он дурак. Не станем закрывать глаза на то, что его поведение – далеко не стоицизм? Живет так, словно впереди у него еще три жизни.

К тому же он быстро остывает. Ему нравится переключать внимание с одной женщины на другую. Лизоблюд. Дмитрию надо было потешить в себе мужчину, а мне – почувствовать себя женщиной. И всё. Вот мы и нашли друг друга. Я не держала его в качестве претендента на руку и сердце, не представляла его своим мужем, потому что верю, что браки заключаются на небесах, и вы ему предназначены. Понимала, что не уйдет он из своей семьи, как бы я вас ни охаивала и ни обгаживала, Я бы все равно не вписалась в его жизнь. Хозяйка я никакая, да еще и с ребенком. А Дмитрию и свои-то не нужны, ни к чему не обязывали… Не дано ему понять и космическую сущность женской природы. Стремление двух душ вверх – так прекрасно! Но это редкий дар.

– Вы о себе? – не выдержала я.

– И о себе тоже, – необоснованно гордо, как показалось мне, сказала Любовь Федоровна. – Продолжим? Будем доискиваться до истины? В детстве всем хочется сказки, а во взрослом состоянии – любви. Но только в юности гармония сердца сливается с гармонией жизни. А в наши годы – сплошные сбои. У меня большой опыт. Я с этим делом на раз. Были кратковременные браки и бесчисленные промежуточные связи… Всю жизнь прожила на задворках чужого счастья. Но вы и того не имели.

Вы, святая простота: всем готовы помочь, любому поверить. Не посчастливилось вам с любимым. Солжет и бровью не поведет. Узнайте из первых уст: ваш муж позволял себе роскошь не только влюбляться, но и обладать. Я использовала его патологическую, непреодолимую потребность в лести. Именно от нее на него периодически нападает бред любовного очарования. Всем нам нужен допинг – похвала, но не в таких же дозах!

К тому же такие мужчины как он, мстят нежным, тонким, богатым натурам за то, что сами не способны испытывать подобные, наверное, недостающие им чувства, за то, что не умеют длительно чисто и ярко любить. Да, да!

Я вскочила со стула, на который перед этим опустилась, почувствовав в ногах слабость:

– Как только у вас язык поворачивается говорить такое!

– Я не ослышалась? Стряхните пыль с ушей. Не знали, что у вашего порога давно сидела беда, что дело пахнет керосином? Скажете, не чувствовали? В вас сколько простодушного неведения?! Женщина всегда чувствует, когда у мужчины появляются лишние «степени свободы» и «ковалентные или ионные» связи.

– Конечно, ощущала, что… что-то не так, какое-то рассогласование, но не верила, потому что не располагала прямыми доказательствами. В неведении я была счастлива! – непроизвольно вскрикнула я и онемела.

«Насмешка судьбы?.. Ему недоставало внимания?.. Люди рождаются с чувством стыда. Совесть – это уважение и к себе тоже... Откуда в нем все это?.. Чем она его увлекла, поработила? Она же воплощение зла, она – клубок нервов. В ней ни на йоту благожелательности. Она втолкнула его в гнусный вертеп порока или на самом деле до нее были еще и другие?» – с невыразимой тоской думала я.

Огнем жгло сердце. Упорхнула последняя попытка утешиться надеждой, умерявшей горести уязвленного самолюбия, жестокую обиду, стыд. «Мои предчувствия оправдались? Все соединилось и сложилось. Он не понимает глубины своего падения, своего бессердечия?»