Дневники св. Николая Японского. Том V

— Но как же я могу ручаться за это?

— Я и сам вижу, что эта мера ненадежная. А больше нет никакой. Итак, конечно, лучше было бы, если бы Консульство поселилось в другом месте.

— Но ныне места очень дороги. Впрочем, я еще обдумаю это дело. Тут и вопрос международный… В добрый час!

Был русский, некто Дмитрий Онисимович Фокин, служащий управляющим на золотом прииске Охотской Компании, в 90 верстах от Николаевска–на–Амуре, где работает в год до пятисот человек и намывается пудов до 60 золота в год; лечился здесь на водах от ревматизма, от которого и вылечился, но за то чуть не потерял зрения от слишком усердного пользования серными водами в Асиною, купаясь по восемь раз в день. Главный же интерес его визита в том, что он дал совершенно другой взгляд на потопление китайцев в Благовещенске, чем какой доселе выносился из чтения иностранных корреспонденций о сем, статей амурской прессы и даже рассказов русских, бывших в Благовещенске. Дело было так: когда начались неприязненные действия китайцев в Айгуне, откуда стреляли по нашим пароходам, идущим по Амуру, Генерал Грибский взял то войско, которое было в Благовещенске, и отправился к Айгуну. Благовещенск остался совсем беззащитным, так как никакой опасности для него не ожидалось. Вдруг открывается пальба по нем с противоположного китайского берега. Как защититься? Тотчас явились добровольцы, похватали кое–какое оружие, кто что мог, собрались и стали советоваться — прежде всего, как быть с китайцами, которые в Благовещенске? А их больше трех тысяч; и нашли у них, при первом же обыске, заготовленными разные горючие материалы для поджога Благовещенска — паклю, напитанную смолой, керосин и подобное; кроме того, при них — прокламации от соотечественников с того берега, предписывающие им сжечь город. Они, как видно, и готовились сделать это, но, к счастью для жителей Благовещенска, канонада началась двумя днями раньше условленного времени; там не вытерпели, а как только увидели, что Грибский увел все войско из Благовещенска, так и начали. Добровольцы собрали китайцев, вывели их из Благовещенска к тому месту Амура, где было мелко, и велели переправляться на другой берег. Амур был на то время, от недостатка дождей, так мелок, что почти весь его можно было пройти — глубины оставалось весьма мало. Кто не хотел идти в реку, тех, правда, заставляли, но намеренно никого не топили, а топились сами иные китайцы от нежелания переправляться, видя, что их ждет на том берегу от соотечественников; эти же стреляли по подплывавшим к берегу, вероятно, в сердцах на то, что они не успели поджечь Благовещенск, так что спаслось всех китайцев, говорят, не более ста человек. Лодок для переправы им жители Благовещенска дать не могли, иначе дали бы врагам средства переправиться обратно для взятия города. Итак, хотя факт выходит все–таки безобразный и достойный всякого сожаления, но жителей Благовещенска тоже очень винить нельзя — они поступили так в неизбежной крайности, для самозащиты. Генерал же Грибский, по словам Фокина, тут совсем ни при чем: он только потом узнал, как поступлено жителями Благовещенска с китайцами. Благовещенск, по словам Фокина, был до того беззащитен, что и ружей–то почти ни у кого не было, и достать было нельзя, так как они предварительно из магазинов были переправлены на тот берег, скупленные китайцами. Это версия благовещенской катастрофы утешительней того, что записано под числами 9/22 сентября, 28 сентября/11 октября, 6/19 октября. Как русские способны сами поносить себя! Откуда сия черта? Лакейство ли, или худо понятое смирение? Во всяком случае — неразумие.

Продолжение дневника в 9–й книжке сего формата.

Краткий Миссионерский дневник С 19 ноября/2 декабря 1900 года

Книжка 9–я сего формата.

Продолжение с 8–й книжки сего формата

Епископ Николай

Русская Духовная Миссия в Японии.

Токио. Суругадай

19 ноября/2 декабря 1900. Воскресенье.

Яков Негуро, катихизатор в Нагано, красноречиво описывает смерть и погребение шестнадцатилетней девицы Ольги; молитвенно готовилась умереть; пока могла поднимать руку, все время творила крестное знамение. На погребение прибыл о. Андрей Мегоки, и оно было совершено очень торжественно; триста учениц Женской школы, где она училась, были на отпевании и со слезами провожали ее, так как она была общею любимицею. Письмо отдано для напечатания в «Сейкёо Симпо».

О. Борис Ямамура просит опять принять на катихизаторскую службу Николая Абе. Но Абе в письме к сыну о. Бориса, подбивавшему его вновь поставить на службу, изъясняет, что «он не прочь опять служить катихизатором, но не иначе, как если будет назначен в такое место, где много английских и американских миссионеров (например, в Хакодате) — ему–де нужно глубже изучить веру». Изучать от протестантских миссионеров, тогда как своих православных книг столько переведено, что и перечесть трудно — только читай и размышлением усвояй все отрасли церковного учения! — Тотчас же написано о. Борису, что в просьбе его отказывается и заповедуется ему вперед не просить за Абе. Этот человек совсем самопроизвольный, хочет делать не то, что нужно Церкви, а что хочется ему самому. И прежде он был поэтому бесплодным катихизатором. Вперед же ему на церковный счет жить для удовлетворения своих фантазий: писанья японских стишков, ломанья англицкого языка для болтовни с протестантскими миссионерами и подобное — не дано будет. На основании его собственного письма, приложенного о. Борисом к просьбе о принятии, ему решительно отказано.

О. Сергий Судзуки, из Оосака, пишет, что рад назначенью туда, для сослужения с ним, о. Иоанна Оно, и будет в подчинении ему как старшему. Между строками письма можно читать, что он совсем не рад. Но что ж делать, коли не умеет обуздывать себя и управлять Церковью — пусть слушается о. Иоанна Оно, авось мало–помалу созреет.

О. Петр Кано, из Хакодате, пишет, что «в Церковь к богослужению приходят больше и больше, но что нелады между христианами продолжаются; на четыре или пять партий разделены». — Из–за чего бы теперь им там разделяться — не знаю, и не объясняет о. Петр. — Христианок о. Петр в письме хвалит: у них ежемесячно происходит три собрания (симбокквай).

Павел Мацумото, катихизатор в Отару, описывает болезнь и смерть своей дочери Марины, недавно отправленной к нему отсюда из Женской школы по его просьбе. Очень хотелось девочке (тринадцатилетней) приобщиться Святых Тайн пред смертью, но о. Николай Сакураи был в отлучке по Церквам. Весьма скорбит Павел о смерти Марины; это была его старшая дочь, прекрасное характером и видом дитя — и это уже третья дочь у него помирает. Должно быть, слабая комплекция матери переходит к детям; а мать — дочь первого каро князя мацимайского, нежно воспитанная и слабая женщина, хоть очень добрая и благочестивая. — Послано 15 ен Павлу на расходы по погребению; он преданный Церкви служитель ее и заслуживает участие.

20 ноября/3 декабря 1900. Понедельник.

О. Андрей Метоки прислал длиннейшее описание своей поездки по своим Церквам, и хоть бы что отрадное! Нигде успеха, ни единого крещения, точно пустыню Сахару прошел, прочитавши письмо.

Начальница Женской школы, Елисавета Котама, принесла расписание экзаменов — с 13–го числа начало.

— Что так рано? Никогда так не было, — говорю.

— Зато прямо начнутся, без предварительных дней свободных от занятий для приготовления. Ученицы будут держать исподволь, не утомляясь приготовлениями. При краткости экзаменного времени они так усердствуют, ко вреду своего здоровья, что по ночам нельзя спать уложить. Лишь только обойдешь комнаты и потушишь лампы, как смотришь, опять уж корпят пред своими, наперед заготовленными лампочками, или у коридорных ночников. Притом же имеется в виду приготовить их к экзаменам так, чтобы каждая могла ответить не только попавшийся ей билет, но и все из пройденного, преимущественно своими словами. — Я согласился.

21 ноября/4 декабря 1900. Вторник.

Праздник Введения.

На Литургии христиан из города было весьма мало.

О. Тит Комацу пишет, что в Церквах Уено и близлежащих крестил нескольких, и извиняется, что не усмотрел за отлучками Тихона Сугияма с места служения.

Илья Накагава пишет, что о. Павла Кагета не приняли христиане в Ивасаки, то есть просили не посещать их. — Что это значит, из письма Ильи не видно: то ли, что о. Павел до того дурно зарекомендовал себя своим пьянством, что христиане не желают иметь с ним дела? Или что негде поместить его во время посещения? Или же, быть может, христиане обиделись, что не удовлетворяют их прошения — дать им местного священника? Два года они обращались к Собору с этою просьбою; но так как христиан в той местности еще очень мало и так как христиане не дают ничего на содержание священника, то просьба их была отклонена. — Во всяком случае это плохой факт, не рекомендующий ни благочестие христиан, ни достоинства о. Павла.

Окамото Риуноске опять явился, с шестью бутылками минеральной воды, будто бы им приготовленной для продажи, в подарок, и с просьбой дать ему в долг хоть ту малую сумму денег, которую я на днях предложил ему (30 ен вместо прошенных им 300). Я тотчас же отсчитал ему 35 ен и вручил; сказал, что больше не могу ни ныне, ни в конце года, но что пусть считает сию сумму не долгом, а подарком ему. (Столько, или почти столько стоят его книги, в прошлом году присланные им мне в подарок из Кёото).

22 ноября/5 декабря 1900. Среда.

В сегодняшнем номере «Japan Daily Май» перепечатали из «China Mail» статью, из которой явствует, что протестантских миссионеров умерщвлено в Китае в нынешнем восстании 129, детей сих миссионеров 39. Там же замечается, что если прибавить к сему число убитых католических миссионеров, которых убито не менее, чем протестантских, то получится двойное вышеозначенное число (129) — количество мучеников–миссионеров.

Протестантских сект в Китае 57. Миссионеры сих сект, впрочем, живут довольно мирно между собою. Нынешнее же гонение окончательно сблизило их, поровняв несчастием. Христиане китайцы заявили себя стойкими в вере: тысячи из них претерпели мученическую смерть за Христа.

23 ноября/6 декабря 1900. Четверг.

Перевод Нового Завета совсем кончен; ныне последнее чтение, и проверка закончена. Остается напечатанье, к чему уже приступили.

Петр Исикава начал печатать свою «Историю Православной Церкви в Японии». Будет два тома пока, в семьсот экземпляров, с двадцатью или более снимками церковных зданий и людей. Все издание будет стоить ен 500. Нечего делать! Пусть сохранятся следы Промысла Божия в самых зародышах Церквей. Для истории собственно — весьма рано; для подбирания первых крупиц благодати, пекущейся о спасении языческого народа, самое время — живы еще по Церквам первые христиане, от которых можно узнать, как зародилась Церковь; но уже начинают они отходить в вечность, оставляя место второму поколению, для которого начало скрывается вдали. Сегодня же Исикава говорил: «Хорошо, что я посетил те и те Церкви; то и дело, что приходят известия о смерти стариков, от которых я собирал сведения, которых теперь уже нельзя было бы добыть».

24 ноября/7 декабря 1900. Пятница.

Приступили мы с Накаем к исправлению Псалтири, напечатанной пятнадцать лет тому назад. Оказывается, однако, что поправок придется сделать не очень много.

О. Павел Косуги описывает свою поездку по Церквам. Хвалит город Ивамацу, где будто бы много слушателей у Фомы Маки; крестил там одного. И, конечно, как во всяком письме своем, просит о. Косуги денег — ныне на лечение жены своей Агафьи.

Павел Сибанай, катихизатор в Саннохе, пишет, что дочь его, имеющая право на поступление в Женскую школу, больна; просит вместо нее принять дочь одного христианина с взносом 2 1/2 ены в месяц. Боюсь, что обманет: когда выздоровеет дочь, станет просить принять и ее. Впрочем, послал я письмо его в Женскую школу — пусть сделают, как хотят. Хорошо бы, конечно, раскрыть дверь в школу шире; сегодня же и еще один христианин приходил просить принять сироту–девочку, дочь недавно умершего усердного христианина, в школу. Но что же делать, коли школа тесна? До последней возможности набита она ныне, а девочек двадцать пять состоят кандидатками на поступление и ждут своей очереди. Построить бы больше здание? Места нет. Купить бы больше места? Денег нет, да и места под рукою нет, а вдали неудобно. Вот если бы в Семинарию просилось столько, то можно бы перескочить чрез все эти препятствия. Но увы! Сыновей своих христиане метят в приобретателей денежных служб, и потому посылают в мирские школы. В Семинарию перепадает самая малость, и то или бедняки, или больные. Исключение составляет только Корнилий Асано, в Янайбара, выражающийся, что служба по духовной части ныне самая необходимая в Японии, и потому шлющий в Семинарию своих здоровых сыновей, которых ныне двое здесь.