Дни черного солнца

— Вполне себе представляю! — сказала Серимн. — Ты, похоже, из тех женщин, которые живут каждым днем и предпочитают деятельный подход к жизни.

— Ну… да, вообще-то.

Она кивнула — ее сигила опустилась и поднялась в темноте.

— Возможно, госпожа Орри, тебе будет нелегко это принять, но все твои испытания были необходимым шагом в постижении правоты нашего дела. Сегодня ты поняла, что отсутствие выбора делает притягательным даже низкий ручной труд, подобающий слугам. Если разорвать какую-либо привязанность, прочие делаются жизнеспособнее. Это жестокий способ, но и орден, и Арамери много веков применяли его, и с немалым успехом.

Я благоразумно оставила при себе свое мнение об этом «успехе» и, пряча гнев, отпила из бокала.

— А я думала, вы тут не приемлете методов ордена…

— Не все, лишь последние изменения, внесенные ими в учение. А так, орден разработал много приемов, и они проверены веками, так что мы с охотой их переняли. В конце концов, мы все так же привержены заветам Блистательного…

Ох, надо было мне предвидеть, что тут начнется…

Солнышко заговорил так неожиданно, что я чуть не подавилась куском.

— Эти заветы, — проговорил он. — Подразумевают ли они, что нападение на детей Итемпаса есть служение ему?

За столом стало тихо. Мы с Серимн молчали просто от изумления. Датэ… Тут я ни в чем не могла быть уверена. Я лишь услышала, как он положил вилку.

— Нам представляется, — проговорил он самую чуточку резковато, — что им не место в мире смертных и что, являясь сюда, они нарушают волю Отца. Мы ведь знаем, что после Войны богов, когда Итемпас воцарился на небесах, они ушли с этого плана вселенной. Теперь же его власть… э-э-э… утратила абсолютный характер, и богорожденные, словно непослушные дети, тотчас этим воспользовались. Так что, получив возможность исправить положение дел…

Я услышала шорох его одежд: он передернул плечами.

— …Мы решили поступать так, как он ожидал бы от своих верных.

— То есть брать его детей в заложники, — проговорил Солнышко, и только полный болван не расслышал бы закипающей ярости в его голосе. — Убивать их…

Серимн рассмеялась, хотя смех казался наигранным.

— Ты полагаешь, что мы…

— А почему бы и нет? — тоном ледяного гнева перебил Датэ. Я услышала, как поодаль испуганно переминались слуги. — Во дни Войны богов им было угодно превратить этот мир в поле сражения. От рук богорожденных гибли целые города. Им не было никакого дела до утраченных человеческих жизней!

Тут уже обозлилась и я.

— Значит, вот вы чем заняты? — поинтересовалась я. — Местью? Поэтому-то вы держите Сумасброда и остальных…

— Они — ничто! — отрезал Датэ. — Они всего лишь приманка. Мы их убиваем, чтобы привлечь добычу покрупнее!

— Ах да, — я все же не выдержала и рассмеялась, — я и забыла! Вы вообразили, что способны убить Ночного хозяина!

Я услышала, как Солнышко резко вобрал в себя воздух, но не задумалась об этом.

— Не воображаю, а в самом деле способен, — холодно проговорил Датэ и щелкнул пальцами, подзывая слугу. Вполголоса сказал несколько слов, и слуга ушел. — И я это тебе докажу, госпожа Орри.

— Датэ… — сказала Серимн.

Мне показалось, она была… озабочена? Раздосадована? Кто ее разберет. Она же Арамери; быть может, несдержанность Датэ грозила нарушить какие-то тщательно продуманные планы.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

— Госпожа Орри, ты забываешь, что наша нынешняя деятельность имеет более чем достаточный прецедент. Или, может быть, ты не знаешь, как на самом деле началась Война богов? Я полагал, что уж ты-то, бывшая возлюбленная божества…

Я как-то особенно остро ощутила присутствие рядом с собой Солнышка. Он сидел совершенно неподвижно: я даже его дыхания почти не могла различить. Удивительное дело, но в те мгновения мне было его жаль. Он убил сестру, поработил брата… и две тысячи лет жестоко притеснял своих детей. Он настолько не дорожил ничьей жизнью — в том числе моей и своей собственной, — что его никакие будущие убийства не должны были волновать.

И все же…

Я же тронула его руку в тот день, когда скорбели по Роул. Я слышала, как готов был сорваться его всегда ровный голос, когда он говорил о Ночном хозяине. Он большей частью вел себя как бездушный мерзавец — и все-таки Солнышко был еще способен любить. На этот счет Сумасброд ошибался.

А как должен чувствовать себя любой отец, узнав, что его дочь убили в подражание его давнишним грехам?!

— Я… кое-что слышала, — настороженно выговорила я.

Солнышко хранил молчание.

— Тогда ты понимаешь, — сказал Датэ. — Блистательный Итемпас возжелал — и убил, чтобы получить желаемое. Так почему бы и нам не сделать того же?

— Блистательный Итемпас олицетворяет порядок, — сказала я, надеясь поменять тему. — Если бы все в мире шли на убийство ради получения желаемого, о каком порядке могла бы идти речь?

— Неверно, — сказал Датэ. — Произошло бы то, что на самом деле уже происходит. Власть предержащая — Арамери, в чуть меньшей степени знать, жрецы, орден — убивает вовсю, причем безнаказанно. Никто другой не смеет убить без их разрешения. Право убивать стало самой желанной привилегией и в этом мире, и на небесах. Мы поклоняемся ему не оттого, что он — лучший из богов, но потому, что он есть, или был, величайший среди них убийца…

В это время дверь отворилась и вновь послышалось неразборчивое бормотание вполголоса. Это возвратился слуга. Что-то блеснуло — и моим глазам предстало пятнышко серебристого света. Я удивленно всматривалась в него, силясь понять, что же это такое. Нечто маленькое, не больше дюйма в длину. Странной формы. Остренькое, точно кончик ножа, но слишком короткое, чтобы быть им.

— Ага, ты его видишь, — сказал Датэ. Он был чем-то очень доволен. — Это, госпожа Орри, наконечник стрелы, но весьма непростой. Ты его, случаем, не узнаешь?

Я нахмурилась:

— Стрельба из лука — не совсем моя область, лорд Датэ.

Он рассмеялся, настроение у него улучшилось.

— Я имел в виду — узнаешь ли магическую силу, которой он напитан? Нет? А следовало бы. Эта субстанция получена из твоей крови!

Я смотрела на наконечник: он сиял, точно божественная кровь. Правда, не так ярко и ровно: магическая энергия в нем клубилась, двигалась, перетекала.

Странное дело. Моя кровь должна быть самой обычной, ведь я — простая смертная.

— Зачем тебе понадобилось что-то делать из моей крови?

— Наша кровь за минувшие века оказалась сильно разбавлена, — сказал Датэ и положил наконечник на стол рядом с собой. — Говорят, Итемпасу для убийства Энефы понадобилось лишь несколько капель. В наши дни потребное количество… скажем так — непрактично. Поэтому мы перегоняем кровь, концентрируя ее магическую силу, а получившейся субстанции придаем необходимую форму.

Я не успела ответить — об пол грохнуло что-то деревянное, и стол покачнулся.