Дни мародёров

— Он не будет тебя ласкать, — обиженно проговорила Белла, утыкаясь ей в плечо острым подбородком. Руки, обтянутые черной сеткой, безвольно повисли, черные глаза потухли, тонкие кривые ножки, торчащие из-под пышной юбки, развернулись носками туфель друг к другу. — Скорее всего, он просто сразу залезет на тебя сверху и будет шарить по тебе своими руками. И дышать. Тебе будет страшно, и ты не сможешь пошевелиться и будешь только ждать, когда все закончится...

Нарцисса смежила веки. Злорадно улыбаясь, Белла обошла вокруг нее, как волчица, и подхватила с маленького столика бокал красного вина. — А потом, Цисси, милая... — она отпила, почмокала губами, оценивая букет. — Тебе придется сжать свои прелестные зубки и раздвинуть свои прелестные ножки, чтобы он в тебя... — Белла поднесла ладошку к губам, словно стены могли их слышать, и значительно покивала, выпучив глаза. — Влез.

— Замолчи, Белла... — прошептала Нарцисса. Палочка была далеко, но сейчас она готова была броситься на старшую сестру с кулаками. — Сию секунду замолчи!

— Тебе будет больно! Это чудовищная боль и никакого удовольствия. А он будет биться на тебе и в тебе, минуты три или четыре... а потом, когда все закончится, он сразу же уснет, а ты будешь лежать и мечтать о смерти. Хотя, может, он еще начнет целовать тебя... здесь! — Беллатриса вдруг больно ткнула оцепеневшую сестру в напряженную твердую шею. Нарцисса дернулась и Белла оглушительно захохотала. — И здесь! — она ткнула ее в плечо, хихикая и подступая все ближе, в то время как Нарцисса пятилась от нее назад. — И здесь...и здесь, и здесь, и здесь, и здесь!!!

Белла прыгала вокруг нее, тыкая то в одно, то в другое место на теле, и пружинки черных кудрей неистово вились вокруг ее головы.

— Хватит! Замолчи!!! — наконец взвизгнула Нарцисса, рывком оборачиваясь к ней. Лицо ее было искажено яростью. На миг они стали очень похожи. Один из браслетов сорвался с ее руки и с треском упал на деревянный пол. Нарцисса порывисто опустилась на корточки, чтобы поднять его, покачнулась, не удержавшись на неудобных каблуках, и неловко плюхнулась на диванчик, прижав ко лбу запястья.

Дверная ручка скрипнула.

Нарцисса вскинула голову, Белла развернулась на каблуках, но в комнату вошла вовсе не Эдвин Малфой, как они опасались, а ее дочь.

К шестнадцати годам Роксана Малфой стала невероятно похожа на отца: вздернутый нос, небольшой грустный рот и бархатно-чёрные глаза, ярко выделяющиеся на бледном лице, подернутом типичной малофевской ленцой. От матери ей достался только миниатюрный рост и белые, как снег волосы, сейчас собранные на макушке в пушистый художественный беспорядок. Черное бархатное платье с пышной юбкой на сетке мягко мерцало, ловя приглушенный свет россыпью бриллиантовой пыли и открывало тоненькие, как у стрекозы, но не очень длинные ноги, обтянутые черными колготками в мелкую сетку. На костистом запястье по свадебной традиции белел пышный цветок, украшенный черной росой, на другой руке совершенно неуместным массивом чернел напульсник с металлическими заклепками. Движения ее были немного угловатыми и резкими, как у мальчика-подростка, но взгляд, прямой и бесстрашный, выдавал нрав, закалённый в подземельях Дурмстранга.

Роксана Малфой

— Что здесь происходит? — спросила Роксана, взглянула на сжавшуюся в комок невесту, и закрыла за собой дверь. Голос у нее был низкий и хрипловатый, совсем не сочетающийся с внешностью.

— Так-так-так, это кто у нас выполз из норы? — протянула Белла, подходя к девочке и поглаживая себя волшебной палочкой по подбородку.

— Я думала, что тебя сослали в море навечно, Рокси-докси, — она игриво коснулась пальцем кончика ее носа, и Роксана шлепнула Беллу по руке, точнее, хотела шлепнуть, по Белла молниеносно убрала свою когтистую лапу. — Где же ты теперь «учишься», малышка? В Португалии? В Чехословакии? Может быть, в Турции? Да-а? Ну где?

Роксана сузила глаза.

— В Шармбатоне, Белла, и тебе это прекрасно известно. Я приехала на свадьбу.

— Ну конечно! — Белла рывком открыла дверь, словно ненароком ударив Роксану по спине. — Как я могла забыть, Шармбатон, это где-то на задворках Франции. Неужели я могла подумать, что твои родители просто не знают, как бы просто избавиться от тебя поскорее?

— Пошла к черту, — рыкнула Роксана.

Белла грязно улыбнулась ей и, повиснув на двери, многозначительно взглянула на сестру.

— Не задерживайся, Цисси. Тебя все ждут.

Дверь закрылась.

Нарцисса смежила веки и, аккуратно закрыв лицо ладошками, горько и безутешно разрыдалась. Стирая слезы, Нарцисса увидела, что сотворила со своим макияжем, и зарыдала еще сильнее.

— Я не хочу-у! — простонала она, видимо, забыв, что не одна в комнате.

«Я не готова, не готова, не хочу, не хочу, заберите меня отсюда, ну пожалуйста!»

Роксана молча смотрела на ее терзания, теребя край платья.

Именно такая, какая нужна родителям...

Именно такая, какая нужна Люциусу...

Поколебавшись, Роксана подошла к диванчику и присела на хрупкое быльце.

— Послушай... Нарцисса, — она заставила себя положить ладонь на белое плечо. Почему-то ей казалось, что рука ее обязательно прилипнет к этой сияющей чистой коже. Вопреки этому, плечо оказалось сухим и шелковистым. Нарцисса легонько вздрогнула и обратила на девочку небесно-голубые глаза. — Мы с тобой никогда не были близкими подругами... или подругами вообще. Если честно, ты мне вообще не нравишься. Не думай, что мне жалко тебя сейчас или что-то в этом роде... мне абсолютно все равно, что там происходит в твоей душе, — она немного помолчала. — Но... я подозреваю, о чем тут болтала твоя чокнутая сестра, — невозмутимо продолжала девушка. — Она его совсем не знает. Люциус будет замечательным мужем. Он очень-очень-очень умный, и с ним всегда есть о чем поговорить. И красивый. Помню, я как-то случайно вошла в его комнату, когда Люциус переодевался. — Роксана взяла со столика салфетки и косметику и присела рядом, поджав одну ногу. Нарцисса обратила внимание, что на девочке не туфли, а грубые ботинки из драконьей кожи. Это ее покоробило... и заинтриговало.

— Я не уверена, что это подходящая тема для беседы, Рокса...

— У него охренительное тело. Я несколько лет проучилась в Дурмстранге и, можешь мне поверить, насмотрелась всякого. Люциус просто... — Роксана покачала головой. — Он только на людях всегда такой строгий и холодный, застегнутый по самый подбородок, причесанный и важный. Видела бы ты этого типа голым по пояс и с распущенными волосами при свете камина, — Роксана вдруг совершенно развязно присвистнула. — Скажу тебе, зрелище то еще. Неудивительно, что эта Паркинсон сохла по нему всю жизнь.

Нарцисса не смогла подавить улыбку и опустила ресницы.

— А еще он очень сильный волшебник и никогда, ни за что не даст тебя в обиду. Что бы там ни говорила Белла, но семья для него всегда на первом месте. Когда мне было тринадцать, меня исключили из Дурмстранга, — она недовольно поморщилась. — Неважно, за что. В общем, меня выперли и я поехала домой. Мне-то было наплевать, я терпеть не могла этот гребанный Дурмстранг, но родители были в бешенстве. Они наказали меня, — Роксана горько усмехнулась. — Блядь, очень сильно. Намного сильнее, чем стоило бы, если бы я действительно была виновата.

Нарцисса удивленно распахнула глаза.

Странно было слышать такие слова из уст такой маленькой и миловидной девочки.

— Люциус стоял в стороне и смотрел, как меня наказывают. Я думала, что никогда его не прощу и вообще убегу из дома к чертям собачьим, как только все заснут, — Роксана вдруг улыбнулась. — Он тайком принес мне в комнату горячий шоколад и целую тарелку маффинов, хотя знал, что мама запрещает мне есть сладкое, боится, что я растолстею, и сынок какой-нибудь богатой шлюхи не захочет на мне жениться, — она фыркнула.