Дни мародёров

Джекпот.

Она покраснела.

Смущенная блондинка в мини.

То, что ему надо.

Одинокие и длинноногие искательницы приключений на большой дороге. Чего ещё можно желать, когда ты — семнадцатилетний ветер?

“That I’m bad to the bone

B-b-b-b-bad, B-b-b-b-bad,

B-b-b-b-bad, bad to the bone” *

Он оглянулся на колонку, проверить, не заправился ли бак, и снова отвернулся, отстукивая ногой ритм песни, доносящейся из открытых дверей заправочного кафе.

На улице сгустились смородиновые летние сумерки. Дневной зной медленно испарялся из раскаленного асфальта, причудливо смешиваясь с ароматами трав.

В этот вечер на бензиновом водопое собрались самые солидные представители дорожного царства — торговые фуры и грузовики. Покинув свои дома на колесах, вечные странники — крупные, плечистые водители в заляпанных джинсовых комбинезонах и рубашках, столпились у окошка небольшого придорожного кафе, распространяя громкую смесь ругательств и клочковатого смеха. Их голоса, заливистая песня невидимой птички, проливающаяся в бензиновый розовый вечер, аромат дешевой выпечки, диких трав в поле и горячий резины действовали на юношу умиротворяюще.

Сириус скомкал пакет из-под пирожка и метко забросил в мусорный бачок. Девчонки теперь вовсю шептались и толкались, явно решая, кто пойдет знакомиться, но Сириус уже потерял к ним интерес.

Сегодня будет уже целый год, как он сбежал из дому.

Целый год.

И за весь этот год мать ни разу не поинтересовалась им.

Как будто он умер.

Хотя, для нее, наверное, это так и есть.

Нельзя сказать, чтобы Сириус очень скучал по ней, мямле-отцу или идиоту-братцу, который в течении целого года в Хогвартсе шарахался от него, как от прокаженного...

Однако, несмотря на всю горечь, которой пропитались его воспоминания о детстве, он всё же тосковал по старому дому.

Он как будто оставил себя маленького там, в этом жутком, но, черт возьми, родном месте и теперь чувствовал вину и огромное сожаление, что не мог за собой вернуться...

Да и... в конце концов, каким бы взрослым и самостоятельным ты ни был — больно осознавать, что ты не нужен собственной матери.

«... Джеймс выходит из дома и недоверчиво оглядывает темную улицу — наверное, услышал шум мотора. Светло-серый свитер грубой вязки с закатанными рукавами и магловские джинсы. Как всегда в первую минуту очень странно видеть лучшего друга не в длинной школьной мантии. Но вот он привычным жестом взъерошивает волосы, озадаченно хмурится, и — это все тот же Джеймс.

Кажется, он решил, что ему послышалось, и уже разворачивается, чтобы уйти в дом. Сириус соскакивает с мотоцикла. Его все еще сильно пошатывает из-за количества выпитого и пережитого потрясения — удивительно, как он в таком состоянии проделал такое огромное путешествие, и не врезался в какой-нибудь вертолет или водонапорную вышку.

Рывком открыв калитку, он выходит в знакомый сад.

Увидев, кто приехал, Джеймс расплывается в радостной улыбке, спрыгивает с крыльца и бежит к нему навстречу.

— Каким ветром, Бродяга? — голос его звенит. Так звенит только голос человека, которому мать никогда не говорила и никогда не скажет «выродок».

Сириус идет ему навстречу, не поднимая головы, и с такой силой влетает в широко распахнутые объятия, что чуть не сшибает Сохатого с ног.

— Эй, я тоже рад тебя видеть, — удивленно говорит он, растерянно похлопывая друга по спине. — Но может быть останемся просто друзьями? Что такое? — спрашивает он, отстраняя Сириуса и удерживая его за плечо.

— Я сбежал из дома, Джим... — стиснув зубы, глухо произносит Сириус, моргая так сильно, что перед глазами начинают плыть фиолетовые круги. — Я сбежал, понятно тебе, черт возьми?

Улыбка сходит с лица Джеймса.

— Что? — переспрашивает он, вглядываясь в Сириуса. Тепло в его глазах застывает и темнеет. Рука, которой он сжимает плечо Сириуса, напрягается.

Сириус вскидывает на него глаза. Только Джеймсу позволено видеть его в таком состоянии.

— Я перекантуюсь у тебя, пока не приду в норму? — рычит он и, не мигая, смотрит Джиму в глаза сквозь расплывчатую пелену перед глазами. — Всего пару дней... а потом свалю.

— Ты идиот, Бродяга? — тихо спрашивает Джеймс, хватает Сириуса за шею так, что становится больно, сталкивает их лбы и резко отталкивает его от себя. — Только попробуй свалить! Ма тебе этого не простит, она и так мне всю голову насчет тебя проела. Вытри сопли, и идем, — он резко хлопает его по плечу. — Пора ужинать...»

Что-то громко хлюпнуло.

Сириус вскинулся. Он так крепко задумался, что совсем забыл про заправку. Бак заполнился до краев, избыток бензина пролился наружу и вытолкнул пистолет, запачкав мотоцикл.

Сириус вернул пистолет на место, вытер испачканные руки о джинсы, достал тряпку и любовно протер рисунок когтистых лап на железном боку своего сокровища.

Сегодня великий день.

Сегодня они с Джеймсом летят на самое знаменательное событие сезона — в знаменитом Каледонском лесу в Шотландии состоится первый полноценный концерт молодой рок-группы «Дикие сестрички», которая уже целый год держит первое место в магических радио-чартах.

Последние несколько месяцев в Хогвартсе только и разговоров было, что об этом концерте. Казалось, останови какого-нибудь ученика в коридоре и спроси о «Диких сестричках» — он с радостью, тут же выложит тебе всё: сколько в группе человек, когда каждый из них начал играть, как начался их творческий путь, как Мирон Вогтейл стал вампиром, какой лак для волос использует Донаган Тремлет, и какое любимое блюдо у Гидеона Крамба.

Судя по рекламной кампании, это должно было быть нечто совершенно грандиозное, и пропустить такое мероприятие было все равно, что пропустить матч мирового первенства по квиддичу.

В школу тогда лучше вообще не соваться.

Достав немного магловских денег, Сириус расплатился за бензин и, предвкушая долгий и упоительный полет над засыпающей Англией, провернул ручку.

Мотоцикл сыто взревел.

Девушка в голубых джинсах и джинсовой же куртке, покупающая в окошке фаст-фуда булочку, вскрикнула, напуганная внезапным ревом, и выронила свою еду. Сириус вскинул голову, отбрасывая волосы с лица.

— Алиса Вуд?! — воскликнул он с деланным недоверием и поспешно заглушил мотор. Девушка обернулась. У нее было круглое, не очень красивое, но невероятно милое и ласковое лицо. Добрые карие глаза полнились усталостью, на самом дне которой плясали крошечные «чертики». Когда она увидела сидящего на байке юношу в черной кожаной куртке, на лице ее мелькнуло короткое замешательство, но как только Сириус знакомым движением отбросил с лица волосы и снял темные очки, личико ее осветилось радостной улыбкой.